В школьном коллективе были свои заводилы. Один из них – главный герой рассказа – имя носил по тем временам редкое, скорее, кинематографическое – «Григорий». И при каждом удобном случае окружающие адресовали ему знаменитую фразу из популярных тогда «Неуловимых мстителей»:
– Откукарекался Грыня – ку-ку.
На что он делал страшные глаза, возносил над головой кулак и артистически восклицал, цитируя уже другой фильм:
– Я – Гриша!
Единственный в школе «Григорий» был «неформальным лидером коллектива», как тогда говорили учителя. Парнишка был бойким и симпатичным. Рано стал интересоваться девочками. Научился «подростково» ухаживать, «охмурять». Он пел, играл на гитаре – так, «три аккорда». Но девочкам нравилось, и ему этого вполне хватало. Учился средне. И не по причине недостатка сообразительности. Просто, окруженный вниманием одноклассниц, Гриша наслаждался школьной жизнью, поставив учебу на второе место. В целом был веселым, по-своему обаятельным и добродушным парнишкой. Чуть хулиганил, но без серьезных для себя последствий – учителям как-то не хотелось на него сердиться.
Основная вблизи школы городская достопримечательность – старое дореволюционное кладбище, ставшее любимым местом авантюр и романтических приключений учащихся. Кладбище городские власти время от времени пытались перенести, но им всегда что-то мешало, чаще всего активисты – любители истории. А город тем временем разрастался. Рядом со старой, уже почти разрушенной кладбищенской оградой открыли лечебное учреждение – «кожвендиспансер». Вопрос о переносе был вновь поставлен, но опять – «не случилось». Так и повелось: диспансер прижился на кладбище и, как шутили горожане, выполнял благодаря месторасположению не только лечебную, но и воспитательно-профилактическую функцию.
Кладбище было «головной болью» педагогического коллектива школы. Несмотря на запреты и «душеспасительные» беседы каждый сбор металлолома – обязательное по тем временам мероприятие по трудовому воспитанию – заканчивался скандалом. Подогреваемые соревновательным азартом подростки приносили кресты, части оградок и прочие предметы, о происхождении которых догадаться было нетрудно. Мне как учителю истории поручалось проводить воспитательную работу по разъяснению ценности исторического прошлого и совместно с провинившимися добытчиками металла восстанавливать материальные его следы. Но скандалы с завидной регулярностью повторялись. И начальство потребовало усилить воспитательную работу: осуществлять внешкольные мероприятия, в число которых входили «образовательные экскурсии, призванные повышать культурный уровень учащихся».
Весть об экскурсии в Ленинград разнеслась по школе в последний день учебы – перед осенними каникулами. Никто не планировал поездку, но директору предложили «горящие» бесплатные путевки, и он взял («Откажешься, больше не предложат!»). Меня вызвали и приказали поехать в «Питер». Группу учащихся нужно было набрать из моего класса. Попытался было отвертеться – дескать, они у меня дети, семиклассники, им еще рано ездить так далеко. Но директор был непреклонен – «решение состоялось»:
– Да ваши «дети» уже Пушкина изучают. Вези, Николай Владимирович, а то ведь будут на каникулах «собак гонять» по кладбищу! Тебе же хлопот больше. Вези, не упрямься. С билетами я помогу.
– Что ж, спасибо и на этом, – пришлось согласиться, впрочем, не проявляя полагающегося в подобных случаях энтузиазма. Ехать как-то не хотелось – суета!
Впрочем, решение директора было понятным, поэтому казалось вполне разумным. Мужчин в школе мало. Наш удел – походы, поездки и дежурства в добровольной народной дружине. Кроме того, как я понял, путевки были из разряда «дешевых», включали лишь проезд, проживание, завтрак в гостинице и одну ознакомительную экскурсию. А я неплохо знал Ленинград, мог самостоятельно показать ребятам город, поводить по музеям и театрам. Значит, все вроде бы и правильно. Надо ехать. Авторитет города на Неве был столь высок, что у родителей не должно возникнуть вопроса «зачем ехать». Ясно – для образования, для впечатлений, да и на каникулах детей нужно чем-то полезным занять. Правда, родители по понятным причинам будут осторожничать, пытаться «во всем разобраться», а времени на переговоры не оставалось. Но у меня в классе был надежный «костяк путешественников». Они ездили всегда, нужно было только оповестить. Гришка входил в их число и, узнав о мероприятии, уже через полчаса первым отчитался:
– Я еду! Родители отпускают! Что с собой брать?
Вскоре подтянулись и другие желающие посетить Ленинград, и группа сформировалась. Я переговорил с родителями. Пообещал каждому лично приглядеть за их чадом, оформил путевки и стал готовиться к путешествию, до которого оставалось уже меньше суток. Но дело решилось – едем!
На следующий день собрались у школы. Некоторых туристов провожали родственники, а кое-кто пришел самостоятельно – рабочий день, родители проводить не смогли, «перепоручили» знакомым. Директор вышел попрощаться. Сказал напутственные слова. Сели в троллейбус и без происшествий добрались до вокзала. Поезд пришел по расписанию. Заняли места в плацкартном вагоне. Путевок было двенадцать. Разместились в двух секциях – удобно, все на виду, все под моим контролем. Девочкам достались лучшие места. Мальчишкам же – везде хорошо. И все были довольны.
Обжились, посуетившись чуть-чуть, успокоились, стали в окно смотреть под стук колес. Начало ноября, деревья еще в золотом цвете, закат. Вот уже и темнеет. Вечером образовательную лекцию начал было читать – недлинную. Рассказал, что к путешествию нужно было бы нам основательно подготовиться. Такой город, как Ленинград, заслуживает особого внимания. Но ничего, постараемся наверстать. Еще стал объяснять, что экскурсия – при правильном отношении – может стать для каждого из нас одним из главных событий жизни. Потом увлекся и не без патетики сообщил публике, что в Ленинград влюбляются «с первого взгляда» и любовь эту хранят всю жизнь – до конца. Расчувствовался, стихи стал читать:
В Константинополе у турка
Валялся, скомкан и загажен,
«План города Санкт Петербурга…»
В какой-то момент вдруг показалось, что переборщил, смутился, стало как-то внутренне неудобно за проявленные чувства. Но ребятам понравилось, девочки даже всплакнули. Вагон притих, все как-то стыдливо стали отворачиваться друг от друга, смотреть в окно, в ночь. А Гриша искренне пожалел, что нет гитары:
– А то я бы это спел.
Я испугался и сжался изнутри, ожидая обычных острот – «еще прокукарекаешь, Грыня, не жохай!», – но ребята промолчали, отнеслись к его словам серьезно.
Потом еще поговорили, пошутили, поулыбались и с ощущением грядущего счастья легли спать. Все складывалось замечательно: мы спим, а поезд мчится – в Ленинград.
Утром, после обычной вагонной суеты и завтрака, собрались обсудить план культурных мероприятий. Неожиданно оказалось, что в отличие от меня, беспечно ждущего новой встречи с волшебно-таинственным городом, ребята уже составили и согласовали конкретный план действий. Они решили посетить кунсткамеру, зоопарк и знаменитый ленинградский цирк. «А потом еще, – строгим голосом сообщила выражавшая коллективную волю девочка-отличница, – в Петропавловскую крепость нужно обязательно сходить, потому что мы в девятом классе будем изучать роман Чернышевского “Что делать?”. Николай Гаврилович написал его в одиночной камере тюрьмы, что находится в крепости».
Я, сердясь про себя, спросил про Эрмитаж. Мне объяснили, что его тоже можно посетить – «если время останется». Эрмитаж привлекал мальчиков коллекцией монет (а я и не знал, что там такое есть!). Картины смотреть явно не собирались – скучно. Поначалу я возмутился, но взял себя в руки и вступил в мирные долговременные переговоры (предстоящая встреча с Городом сделала меня лучше!). Очень по-доброму, пытаясь проникновенно интонировать, стал объяснять, рассказывать истории и проч. Кое в чем пришлось уступить, но «знаменитый цирк» отверг безапелляционно: «У нас всего-то четыре полных дня в Ленинграде, не позорьте меня!». От кунсткамеры отговорить не удалось, но в качества компромисса предложил посетить оперный театр. Оперу ребята не одобряли, а вот на балет сходить согласились. Действительно, «Каменный цветок» Прокофьева потом посмотрели с интересом, гордо восседая в ложе бенуара, предвкушая посещение по тем временам роскошного театрального буфета в антрактах. А вот зоопарк пришлось оставить. Меня убедили, показав на карте, как хорошо он вписывается в маршрут:
– Николай Владимирович, посмотрите! «Петропавлавка» рядом, только речку через мостик перейдем!
Я согласился. Действительно удобно. Да и вид замечательный на крепость со стороны Кронверкской набережной, куда при выходе из зоосада попадаешь.
На следующее утро прибыли в Питер на Московский вокзал. Быстро нашли гостиницу – рядом. Разместились в трех четырехместных номерах. Появилась гид, и мы пошли осматривать город. По Невскому дошли до Фонтанки, постояли, вспомнили чижика. Затем свернули направо в сторону Летнего сада. Прошлись по его аллеям, слушая интересный рассказ гида, полюбовались видами города сквозь знаменитые садовые решетки. Скульптуры были укрыты от осенне-зимней непогоды – их место занимали ящики, поставленные на попа. Экскурсовод, «раскрывая тайну ящиков», рассказала о «самых знаменитых произведениях пластического искусства в них сокрытых». Гришка незаметно для нее изображал фигуры – невинно, без пошлости, для улыбок.
Дальше по Дворцовой набережной дошли до Зимнего дворца, обогнули его с правой стороны и вышли на площадь. У ребят, как они говорили, захватило дыхание. Уходить не хотели. Но я пообещал: «Еще придем сюда, помните – Эрмитаж у нас на завтра запланирован». Посетили Сенатскую площадь, сфотографировались у Медного всадника. Здесь экскурсия закончилась. Ребята с трогательной искренностью благодарили экскурсовода, но было видно – устали от впечатлений. Сели в автобус и уже в сумерках вернулись в гостиницу.
Весь следующий предпраздничный день был посвящен Эрмитажу. Ленинград неожиданно обрадовал солнечным тихим утром. После завтрака мы по уже знакомому маршруту прошли на Дворцовую площадь. Но вчерашний восто