Хоть стой, хоть падай, а лишь то приключилось – и нежданно, и негаданно парень очутился в горькой раздосадованности. Без обрезных, хорошо просушенных, на все сто годных для крыльца досок возвернуться? Да ведь сараюшкой глянется изба, коль сразу к двери подсунуть ступеньки от укоризненной тверди земной. У порядочного строителя поруганье казистому дому получится, не иначе. Тогда набычился расстроенный Павлуха. И пошел он без промедления по всем в округе горожанам бить поклоны, чтобы перекупить у какого посадского хозяина кубометры, до страсти нужные для строительства. Что скрывать, втридорога обошлись просителю потребные доски. С вожской лесосеки гость возьми и посмейся над досужими своими причудами, однако утроенность в смысле уплывших из кармана денег обозначилась куда как явственно.
Загадаешь иной разок предприятие, потом благополучно всё наперекосяк пойдет, наладишься в причинности отваливать к прежнему трезвому состоянию, ан обнаружишь: шибануло твой кошелек по мере в точности насмешливо несуразной. Ловка все ж таки жизнь, легка на подъем, чтоб каверзничать обидно. Ладно, пускай так станется, как вышло, и почал Павлуха грузить свое любезное беремя надежных досок в лодку. При устойчивой на лице нерадости, при твердом желании достойно свершить домашнюю стройку. И что заводские? Ни с того, ни с сего на берегу обозначились они – пришли доброхотно провожать вальщика, поскольку записочку от директора леспромхоза помнили и держали ее за солидный в непреложности документ.
Какая радость обрисовалась на лице лодочника? Вестимо, не появилось там ничего шибко приятного для береговых наблюдателей.
– Нечего заниматься тут провожаниями! – нахмурился он. – Кому как, а мне по теперешней поре нет надобности в вашем уважении. Поправляйте, подтягивайте нарукавнички в ваших кабинетах, вам баланы дороже, чем справный работник с той лесосеки, где заправляет делами Беломор Юрьевич.
– Ты погоди. Не шуми, ровно буря, – отвечают заводские. – Возьми вот подарок твоему начальнику. Эта вычислительная машинка мала, но электроны у нее бегают по экрану куда как рьяно. С ними легко вызнать ресурсы на лесных делянках. На конторских счетах не в пример трудней таковское дело. И пусть он больше не спешит посылать нам записочки. Да будет ему известно, по всей Воже-реке с древесиной нынче приключились жестокий дефицит и упрямая нехватка, прямо до ужаса незабвенная.
Поднавалили парню многоречиво стяжательных доводов. Насчет того, что есть для директора древорубского толковое подаренье, и сгодится оно для гостя лодочного, промежду прочим, невозбранно. То бишь намекнули Огневу касательно дальнейших приездов: пусть больше не заявляются те, которые с излишками шумными в молодом голосе. На тот обиняк спорщику не смолчать как можно? И был в его ответе, взысканно последовательном, верный кубометр горечи. По цене затеянного – препожалованного кабинетчиками – словесного выверта.
– Ладно. Тогда сказать и я тако же не против. Вы… ну, просто бесподобные умники. Отменные до сверхуспешности. И все выражения у вас чересчур занозистые. Это я вам точно говорю, вальщик вожского леспромхоза.
Считалочку электрическую все ж таки не поленился взять. Поди, руководящий круг лесосечного хозяйства издавна раскидывал в мечтательных планах иметь этакое, всечасно неглупое, чтоб кнопочку нажать – наши в дамках, с благосклонно увесистыми премиальными, само собой. А если выпадет нужда виноватиться перед областью с ее строгими верховными водителями, то ведь не станет лишним оправдательный документ. Для таковских забот завсегда окажутся пособниками электроны заводского подаренья. Вот и вертится в Огневской голове мысль: мы, завзятые лесорубы, чай, разные хлопоты администрации примечаем! когда я простой вальщик, то все равно имею право кумекать, хоть вширь, хоть вглубь! ведь сильно тощают порубки повдоль Воженьки нашей!
Как выгрузил Павлуха свои драгоценные кубометры, так побыстрей встал перед Беломором Юрьевичем сочувственным столбом. Протягивает машинку с хитрыми электронами. Высказывается с неотложно подробной обстоятельностью – разоблачает заводские намеки, а директор понимающе помаргивает, поправляет очки на внимательном носу, творит встречный доклад:
– То верно, что на Воже-реке нынче с вековыми сосновыми лесами не очень чтобы густо. Но есть все ж таки у меня прочное управленческое соображение. На соседней Вожеге для береговых порубок кое-что покамест отыщется. Выкрутимся. И будет возможность встретить Новый год с хорошими премиями. Потом с восхищенной душой отметим женщин 8 марта каким-никаким рублем. Как оно полагается вдохновлять, поддерживать коллектив в порядочных леспромхозах.
Что вдобавок пообещал? Посодействовать, чтобы в сельмаг завезли шанелистые духи, шелковые китайские халаты, пуховики курточного образца. Поразмыслив, поскреб потылицу и заявил: сверх того попросим добавку! пусть подбросят заодно немецкие чулки капроновского качества, чтоб в носке потребительной отличались долговременно веской живучестью! Хоть масляными красками, хоть углем, неважно чем, но встает, вырисовывается слово за слово перед озабоченным вальщиком панорама торговых полок, широкая до чертиков. Набирает красочную силу речь докладчика, и никуда не деться посетителю, должен Павлуха душой откликнуться на заверения представителя администрации: при всех единовременных затруднениях не отбиться завсегда ответственным работницам леспромхоза от гостинцев, задуманных дирекцией.
Беломор Юрьевич вдохновенно меж тем вещает: есть уже надежная договоренность с матушкой Вологдой! областная столица, повседневная прелестница и благодетельница, знает толк в торговом дефиците, даже в смачных благовониях! Ведает ли вальщик, какое там изобильно руководящее начальство? Настолько причинно глазастое, просто выше всяких похвал! Павлуха, конечно, готов поддержать авторитетное мнение Беломора Юрьевича.
– Имею такое понятие, что делают там для нашенских лесорубов достаточно приличную погоду. Галантерейную до страсти. Вплоть до обворожительно пригожих пуховиков.
– Правильную выказываешь политику, когда согласен, что вологодская областная администрация ждет от нас активной работы в нужном направлении. Как допрежь новогодних застолий, так и в том же порядке опосля празднично благополучного 8 марта. Потому я поддерживаю глубину твоих разумных рассуждений.
– Был бы лес, – бодро заявил Павлуха. – А уж валить его именно что в две руки у меня по всей должности не задержится. Будет вполне ухватисто. Долго ли умеючи?!
Гордо, по прошествии сей счастливой минуты, пошел он восвояси, поскольку заждалась приветная стройка сбочь старого дома. Ей прозябать нет интереса, лишь разгон подавай и мастеровитую укладку толстых бревен в лапу. Без мудрого взаимодействия и слаженной скорости любому зодчеству скучно: желается повседневно иметь ровный темп, чтоб завершие в пустых разговорах не рассыпалось, но как раз всяческой ладной работой утверждалось. Когда вальщик, охочий до теплой и особо красавистой постройки, без лишней болтовни творит задуманный итог, то директору леспромхоза ничего не остается, как присесть к своему беспокойно административному столу и приниматься за сочинительство письма в солидный адрес. Ведь в непременности надобно получить инструкции пособного формата. Без них трудно управляться с машинными электронами, чтобы начать беспрекословно спорый подсчет ресурсов, необходимо запасных оплотов и дальнейшего безошибочного направления действий.
Директорская женка в свою очередность не из тех, кому лень пошевелиться. Почала подбираться к ниткам и катушкам, к иголкам и тесемкам. Дошло до нее: беззаботность нынче напрочь не надобна, потому как много лучше заняться шитьем, напевая приличествующую к случаю мелодию. Нежно у нее выходит, негромко, в меру положенной сердечности. Внимать если, то заслушаешься – песня звучит не разухабистая, сообразно гладкая. Другая бы шибанула, позабыв о сочувственной дружественности. Звоном в голове отозваться слушателю, только бы и осталось на сей весьма примечательный час. Когда исполнительная песенность как есть из тех, что бьет тебе по затылку, то ведь в черепушке грохотанье и пертурбации. Не заметишь, поди, особой красоты в приключившемся моменте. Нет, нынешняя мелодичность – никого не зашибает, гладит мужнину макушку, словно мягкой рукой. Оттого полнится тот душевной прелестью и прочувственно кивает, одобрительно улыбается. Пусть не лишняя сегодня музыкальность жены, но с какой всё ж таки стати бросилась песельница в шитье?
Здесь такой секрет. Электронная машинка не конторские счеты: ей, старательно мудроватой, другая обстановка потребна. Сатиновые нарукавнички совсем ни к чему, но без чего не обойтись, так в непременности – без облачения специального поверх рубашки. Умная супружница Беломора Юрьевича совершенно точно знала: сегодняшней мужниной учености не лишней станет уважительность к белому халату, каковская бывает у докторских профессоров. И не след с подобной зоркой точностью спорить! По домашнему распорядку – отныне и впредь – солидному администратору будет обеспечена незамедлительная успешность. Оно и понятно, ведь когда пойдет дело на лад? Ровно тогда, если одет соответствующим образом. Если не простофиля касательно важных инструкций, и математических расчетов, и тонких электронов. Да уж, прочувствовала белошвейка, где как раз первое место, коль сложилась она, сильно приметная важность насчет строгой леспромхозовской необходимости, несгибаемой производительности.
Чем отличалась сотворенная небезразличной сподвижницей одежка? Само собой, была она легкой, чтоб не сильно утруждались плечи, но кроме того и в меру фасонистой. Фигура Беломора Юрьевича получила свежую объемность. Когда имеется к величавости добавка, то нет причины для какой усердной супротивности. Да и то сказать, халат с хлястиком поперек спины, да с широкими лацканами на груди, да с костяными пуговичками для застежки, да с накладными карманами по бокам – это каждому руководителю в обязательности сильно глянется.