й от березок посланец! Спасибо, уважил вальщика, вознамерившегося обзавестись приличной – с высоким крыльцом и резными наличниками – красавито способной избой. За Павлухой дело не постоит. В том смысле, что в громкой четкости поторопится он выказать свою благодарность.
Признательным речениям для провозглашения долгие часы не нужны, посему обозначился парень мигом. И здесь обрисовалась непонятная картина: заново плясать на радостях никто не кинулся, а только высокочувствительные слова рощному знатоку запонадобилось пустить мимо вместительных ушей и пуще прежнего продвинуться в сторону поучительных подсказок:
– Молодцу дрёмному каждому полезно знать о плодотворности местного обитания. На северах всегда живительным станет, когда досточтимо проведаешь, где хорошо стоять поселению иль где уготована ему участь незавидная. К примеру, самое худое у нас местечко истинно что по соседству. Имечко ему какое у деревенских? Камень! Так прозывается ничуть не дальняя гранитная гряда. Там вода вся беглая, далеко вглубь путь держит. Колодец, допустим, вздумаешь отрыть, ан готовься в неуклонности умаяться: камни придется ворочать предолго. Небось, несладким, порой даже пустым окажется занятие.
Когда Павлуха проведал кое-что, пристало ему по таковской поре находиться в согласованном единодушии, и обеими руками он прям-таки подписался:
– Куда как горько!
В нравной супротивности лесосечный вальщик, приветно расположенный, нисколько не дерет горластого козла, услужливо как раз подпевает. Совершенно созвучно, в приличную охотку. Беседчику того и надо. Не устает в поучительности разливаться:
– Наилучшее место для дрёмного поселения какое? Веретье, где кустистой густеги, вестимо, поменьше, чем в старом бору. В нашенских краях, когда заберешься на песчаный холмочек подале от болота, то и рад. В завидности оно и подходяще, и пригоже, и покладистей. Сильно благосклонным глядится веретье северное: комаров не густо, воздух пользительней, мглистой мокредыни в нём заметно меньше. И бесперечь правым тот будет, кого охота возьмет сердечно чтить поблизости, под горкой, водяную жилу. Иначе придется супружнице что ни день шествовать с коромыслом на дальний колодец.
Тут пошел рощный пришелец повествовать про нелегкую женскую долю: солидная, мол, с ведрами дорога спокон века уступает в желанности прогулке той, которую возможно свершить в нескольких шагах. У родной избы, что называется, под боком. Хорошо ли, когда урочно трудное путешествие хозяйке дома пообрывает плечи, когда пустится она всякий раз выказывать недовольство?
– Пускай супругой пока не обзавелся, – загордился молодой лесоруб. – Всё ж у меня колодец не сбежит в другой край деревни. Взял на заметку подпочвенный ручей, для порядку водозабор обеспечу, и достаточно близкий, и ответственно свежий. Запросто!
Не ходит застройщик в непременных женихах? Не беда, лишь бы в дальнейших своих днях не подкачал в осуществлении задуманного порядка. Когда всё по мере надобности получится на усадьбе, тогда – пообещал колодезный подмигивающий дока – у многообразных рощных обитателей уважение к сходной незамедлительности, а также приятствие к ремесленному искусству здешнего хозяина, шибко возрастут. Выходит, изъявил дедок сиюминутную готовность, чтобы своим поучениям дать отставку? Не совсем, вишь, так очутилось. После одобрительных речений он хитренько подморгнул Павлухе: «Позволь, парень, подкинуть добавочную толику. Кое-что складывается очень хорошо – бревенчатый сруб заметно подрос у топорных дел мастера. Да ведь есть и нечто иное. Вестимо, довольно плохое. Я это к тому проговариваю, что не удастся тебе, приверженному деревенскому проживателю, утвердиться на местном веретье». Огневу не верится, усмехается на бедовую неудачу. Руки, мол, не откажутся верно сработать, голова не закружится даже на той высоте, куда – есть большое хотение! – красависто поднять крышу приневолилось. Скоро дом запохожется на все сто! Нет ничего легче сподвигнуть прочное завершие со всеми там стропилами, пусть они длиньше обычных метра на полтора.
В свою очередность кивнул вальщик пришлому наблюдателю:
– Ты много пригодного догадал тут мне высказать, занимательного и весьма полезного, когда всякое лыко в строку, да ведь промахнулся в конце благотворительных концов. Ан и ладно, подскажи: почему не осилить стройку, хоть имеется у меня строгое мнение в обязательности ей свершиться?
Тот вздыхает, морщит нос, посматривая по сторонам, промежду прочим дает намеками понять о слухах, идущих по Воже-реке. Интересный сплав Балана с бойким лодочным мотористом истинно что был на деле, не иначе. А раз так, пристрастные слова от путешествующего спутника тогда прозвучали не вовсе пустые.
– Теперь имеешь право ждать. Вскорости грянет. Ахнут некоторые события, и придется, молодой лесоруб, поскрести затылок неверующий.
Павлуха, плотницкого искусства бодрый сотворитель, в досадливости отвертывается: не надобны мне подобные предостережения! нет нужды откладывать много дале послушный топор! Впрочем, в покое оставляет его, крутит сметливой головой, берет свой копательный инструмент – сей момент ямина желанная здесь появится, и будет позволено водожилине забулькать вдосталь, именно что в общительности неотложной.
Вслед за тем, как побуровил он благовестной лопатой, сразу же забил с под суглинка родник. И забегали песчинки, и запрыгали посередь звонкой струи. Огнев поспешает к нему с железной кружкой, которой недавно уснащал обеденное – по распорядку дня – чаепитие. Студеную водичку в оживленности оглядывая, наклоняется, черпает добычную влагу, выпрямляет спину, чтоб за ради большой удачи достался рощному гостю первый, празднично сладкий, глоток. В компанейство разве можно не пригласить несомнительного знатока стародавних северных обычностей? Глядь – беседчика нет нигде. Вот какие пироги с кашей обозначились! Кажись, не будет поблизости хмыкающего деда, и не поднести ему благодарственно полную кружечку от нынешнего водного изобилия.
Свербится в голове парня дума неотлучная: «Прощевай, до свидания тебе, моргунок, из рощи выходец! Убегай к своим друзьям, подберезовым грибкам да брусничным ягодкам. Вести с тобой охладительные споры там, небось, молодые деревца не бросятся». Потихоньку сам себе плотник-строитель выкладывает соображения. Насчет того, что всё к лучшему оно. Ветренное местное веретье в тягость явственную и пиджачку с листочками-заплатками, и берестяному чернокрапчатому картузу. Нисколько здесь не климат дедку, коль старые кости к тому поведению тянутся, чтоб кашлять да хмыкать. Затем принимается лесосечный вальщик возле сруба продвигаться, где складно, в лапу, бревна уложены. Кругом ходит, вперед и прицеленно как раз назад, не ленится щагать в оборотку туда и сюда. Поскребышом во лбу догадка, досужая и до невозможности подлинная. Нет, не определить вслед за рощным гостем, что пришла беда огромная, а то верно, насколько не шибко приглядной смотрится постройка. Стоит дом как-то некрасиво, нисколько не чересчур низок он, однако при всем при том не слишком высок – этакий получается мухомористо размашистый, и есть нужда приподнять венец.
Ничего теперь не попишешь, промашка вышла у зодчего. До поры до времени ладилось дело, на сегодняшний час крутобоко встал вопрос. Желаешь или не желаешь, а топай по хорошо известному адресу, то есть не куда попало – только прямиком к хозяйственному Беломору Юрьевичу. Пусть войдет в незавидное положение лесоруба, спустившегося с мечтательных высот на озадаченную землю. Вдруг что сможет расщедриться директор и не откажет дополнительно выдать круглого бревна… потребную долечку. Понятна затруднительность путника: идти ведь не хочется до жути, потому как срамно. Не рассчитал ведь, не вызнал заранее потребность неотложную. Обмишулился, ровно какой упористый недоучка. Однако время не стоит, день-другой споро катит, Огнев уже все недоделки подчистил: наличники, что были покамест в точности на живую нитку, приколотил намертво! полы из толстенных досок настелил, стянул так, чтоб изничтожились щели! тяжелую входную дверь навесил аккуратно, без перекоса, как есть плотно! лишь с крышей у него сложился непорядок.
По дотошно рощному распорядку, видать, изумрудно расторопные обитатели дали наказ деду-моргунку по новой приглядывать за новостройкой. Он у тына то здесь, то – не в пример подале – там вдруг объявится, вроде как поджидает каких неожиданных событий. И будто бы совсем не в глубокую тайность ему расстроенные думы вальщика. Знай себе похмыкивает: дескать, смотреть на мухоморно размашистую избу нынче можно, только вот любоваться тут нечем. Одна смехота вырисовывается. Кто же так дом вершит? Изворотлив ты лодырничать, мастер, касательно крыши, утвердительно пригожей. Тогда Павлуха в сердцах схватил топор, в колоду вогнал его возле певуче веселой водожилины и, пылая стыдливым жаром, пуская в разлет освободившиеся руки, пошагал по строго прямому направлению. Туда, где располагалась досточтимая контора с директорским кабинетом. После долгих своих неуверенностей добрался-таки сызнова до Беломора Юрьевича? Ан и не так вышло, поскольку вскоре остановился, почал торить тропку в непререкаемой обратности.
Сам себе проговаривал:
– Нет уж, торопыгой быть не годится. В таковском предприятии не стоит гнать лошадей!
Непроторенная ведь у молодого лесоруба дорожка позорная. И если он как раз вспять порешил двинуться, то – будьте уверены! – чтил именно продуманные шаги, ни что иное. Догадал застопорить прямой ход почему? А потому: не умилостивишь начальство, коль неподготовленным заявишься. Со щетиной, густой в подбородке и на щеках. С обувкой, порядочно вымазанной жидкой глиной. В непотребном виде нынче подгребать – значит, не выказать признательное уважение кабинету, во все рабочие дни безотказно прилежному. Возвернувшись, проситель-вальщик действенно побрился остро наточенной бритвой, переобулся, натянул праздничные хромовые сапоги, прошелся по ним щеточкой. Чтоб они засияли блеском, в значительности вальяжным. Одновременно почтительным к основательно дельной конторе.