– Думается, пусть нынешним днем не отчаивается, не веселится. Поскромней всё ж таки лучше накатывать повдоль улицы. Едешь тише, вот и подале будешь. Тако же то хорошо, что не расшибешься.
Огнев древорубский гонор не собирается терять. В огорчении от ожидаемых несчастий леспромхоза препятствует гостевому разумлению:
– Имеет право, чтоб видеть сегодняшнюю безнадегу, жать на педаль газа, отпето горло драть. У него, понять нужно, песельное веселье несладкое, оно от неколебимой заброшенности. Прикрывают завтра и лесосеку, и всё наше хозяйство, поскольку исхудели мы тут знатно. Так что в результативности жуткий упадок, заработков предвидится круглый ноль.
Вестимо, у рощного пришельца в чести благолепное лесное спокойствие, где птахам в обычности вольно посвистывать да пощелкивать. Всяческое грохотанье там нисколько не приветствуется, оттого моторный рев и бряканье железок вдоль деревенской улицы моргунку уж очень не по душе – не может уступить Павлухе, не отстаёт, желает брови супить, плечьми ёжить, супротивное слово молвить:
– То и гляжу, что больно радостно певческому шофёру!
– Однако я должен высказаться по прежнему распорядку. Силько переживает Беломор Юрьевич. Именно таковский у нашего директора верный характер. Если при всем при том гоняет в бесшабашности на сильномощном грузовике, то пускай себе. По мне когда – оно и ладно. Так ему, наверное, удобней, чтоб на особицу вникать в тягомотную трудность, обмысливать насчет будущих дней. Кое-кому возможно было бы войти в сочувствие, или как?
– Ишь, ты, каковское спорованье у нас пошло! Мне быть в согласии? Всё ж таки орать ему подперло разгульно, и то представляется непонятным. Пусть бы потише твое начальство размышляло да поприличней.
Кому бы и промолчать по услужливой мере, но лесосечному молодцу, образцовому работнику, покорно смыкать уста не совсем гоже, и он сызнова пускается в упористую возразительность: дескать, удвойте свою понимающую старательность! простота сущая – найти Беломору Юрьевичу оправдание! он же из бойцов генерала, что фашистов бил и стал маршалом заслуженным! директор леспромхоза на прошлой войне в шоферской должности лихо доставлял на передовую снаряды, потому и ране, и ныне очень почитаем!
Дедок, который до поры все больше хмыкал, на сей раз позволил себе крякнуть. Эх, мать честная! Кто здесь выступает супротив заслуженных маршалов и боевито усердных шоферов?
– Главное, вальщик, сам не вдарься в какой загул. Располагайся на матице при основательном топоре усидчиво. И верь: всё пойдет по уму, по здравому рассудку. Когда в голосе твоего начальника горе горькое… что ж, присутственно тогда откликнемся. К слову сказать, моя должность тоже не простая. Зови меня хоть Берендеем, хоть Березаем, а ведь лесной заступник я березам по всей Вологодчине.
Когда он обязательный покровитель, смекнул Павлуха, тогда имеет свой подход к любому белоствольному деревцу. Тако же и к малому росточку, к тростиночке в желтых перышках, и – к подростковой заботливой мамаше в листвяном сарафане, донельзя объемистом, завидно пышнозеленом.
«Оно верно, что повырубили здешний лесной окоём. Но при здравом рассуждении беда, подсказывает дедок, не вовсе окончательная. Есть у него благодетельная возможность. Именно такая, чтоб уговорить рощу за околицей и дале послужить деревенским проживателям.»
– Небось, Беломору Юрьевичу известно, – обдуманно кашлянул пришлый гость. – Должен ведать, что лучшие дрова как раз не сосновые, не осиновые.
– Березовые! – вскинулся молодой подельщик, сидя на матице. – Они самые жаркие.
– Вот и выходит: шибко здесь горевать не стоит, а стоит их не упускать из достопочтенной, всемерно дотошливой директорской памяти.
О печном благолепии любой на Вологодчине скажет цельную речь и ни разу не поперхнется. Раз так оно, то в силах огорченный водитель дать отставку своему громкоголосому лесовозу. Ныне подсказана убедительная догадка, чтобы нечаянному песельнику встрепенуться и начальственно мозгой тужиться. На тот необходимый предмет, когда возьми да направь безотказных пильщиков с рубщиками в гривасто зеленошумную рощу. Та, к счастью, неподалеку, истинно что по соседству. Поскольку добраться туда незатруднительно, не одним березовым духом она поделится – тако же и добрыми дровами. Продавай их с умом, таровато по разным городам и весям, тогда у леспромхоза появится возможность быть с полной мерой прибытков. Заполучить нужные адреса потребителей – дело немудрёное, двунадесятое, как говорится. Но только и здесь рассудить пользительно. К примеру, воззришься окрест, ан тут, поблизости, распродажа полешек вряд ли пойдет бойко. Беломору Юрьевичу лучше будет глянуть в безлесные дали. Бери в увлеченную заметку хотя бы Сальские степи, где березовых обширных уделов никакое не изобилье. А погреться у горячей каменки в зимние вьюжные погоды человек не прочь – тот в особенности, кто непоседливый равнинный обитатель, которому длинные версты не в диковинку и в радость уютное убежище с очагом, где потрескивают способные, исключительно жаркие чурбаки.
На сей раз вальщик в спорованье не встревает, а промысливает: «Погоревал Беломор Юрьевич, и теперь как раз хватит. Не пристало административному руководству долго недужиться, впустую крутить баранку обочь кудрявой опушки. Когда не зазря дадена вычислительная машинка с юркими электронами, то невредно ее включить в работу и поскорее сделать расчет добычливой лесосеке. Проявится в цифрах неглупая выгодность? Гони составами вожскую сарафанистую красоту в ту необъемную степь. Небось, озолотится леспромхоз на благотворности обогревательно сокровенных процессов – не то, чтобы вдруг скукожиться, навсегда захиреть». Распознав разумный проход к оченно расчудесным доходам, скатился рассудительный лесоруб с верхотуры своей избяной постройки. Ноги – в ничуть не дырявые руки, и в единый миг он уже несется вдогон за отчаянным грузовиком, что знай себе могуче ревет мотором, напуганных собак разгоняя по закоулкам.
– Стой, невозможный шофер! Для тебя другая работа нашлась!
Тот, по всей видимости, не рад зычному подсказчику, не спешит застопорить колеса, воротит раскрасневшийся в кабине образ показательно в стороннюю сторонку. Отвечать не отвечает, обиженно сопит, вцепившись в крутящийся руль, и не слушает быстрого молодца. А тому охота непременно греметь сапогами наперегонки с полнозвучными шавками, бобиками, полканами и тузиками. Понятно, именно с того непослушность шоферская, что уверовало начальственное лицо: все производственные процессы нынче закончились и новых ни в деревне, ни в листвяных прибрежьях Вожи-Воженьки боле не предвидится. Ан шустрый застройщик в упрямстве не тушуется, в беге не запаздывает, держит перед глазами свой новый сруб – возвышающийся с помощью не то Берендея, не то Березая – и надеется на успешность переговоров с водителем лесовоза. Рощный дедок уж не зазря смышленые внушения сегодня выкладывает. Вовсе не попросту на верхотуре домовой посиживает, топором постукивает, покашливает хитро. Так что смысл есть Огневу, чтобы раз и за другим разом догонять автомобиль. С порывисто рьяным сердцем командует парень, и не услышать его нельзя:
– Нет, погоди Беломор Юрьевич! Успеешь еще лужи взбаламутить. Имеется для нас дело похлеще!
Когда неотступно летит парень вослед моторной ретивости, водителю волей-неволей приходится глаза поближе к догоняльщику повернуть, дать по тормозам и с требовательной громкостью озадачиться головоломкой:
– Похлеще чего?
Бегун скорость тако же придержал, настоятельно выпалил:
– Дело назревает шибчей, чтоб отчаянные песни распевать в утерянности положительного настроя.
Встал шибкозвучный лесовоз, напрочь остановил свое продвижение по уличным лужам, больше не буровит дорогу протекторами могутно широких шин. Павлухе передышка по душе, ему послушная оказия не что иное, как лыко в согласную строку. Незамедлительно запрыгивает в кабину: ой, не хочется поиметь такой случай, чтобы сильно деятельный шофёр сызнова помчал из края в край веретья, где собачьего лая несоизмеримое излишество! Докладает неугомонный вальщик:
– Надевай свои круглые стеклышки на нос, любезный директор! На макушке им делать истинно что нечего. Наступила пора поутишиться и споро двигать в серьезную нашенскую контору.
У того нет желания отправляться по указанному адресу, для приличности укрепляет однако очки в приключившемся разговоре. Поправив их, в расстроенных чувствах уже не сопит – вздыхает: туда ехать зачем, стоит ли внезапно менять маршрут? там всё при полном исчезновении достоинства и гордости! наблюдается лишь скука, руководству впору выть голодным серым волком! в потерянности всякой чести сегодня лучше просто гонять на лесовозе по улице! После столь решительных высказываний удрученный шофер готов сызнова отправить очки на макушку, продолжать безнадежные песнопенья под моторные завывания грузовика. Да только вид у приставучего парня нисколько не горестный, скорее беспечально бодрый, и водителю сия странность непонятна. Он, отчаянных мелодий не зачиная, снимает руки с рулевой баранки, утишивает ревностный двигатель, поскольку неплохо бы прояснить обстановку:
– Контора ему понадобилась. Что за спешка, Огнев?
– Беломор Юрьевич! Там в кабинете на гвоздике висит белый халат. Есть нужда, чтоб одежку эту надеть, сделать обстоятельный расчет с помощью быстрых электронов. Кое-кто у нас позабыл про жарко трескучие березовые дрова, а ведь заготавливай кубометр за налаженным кубометром и продавай хоть куда. Администрация получит подобающую поддержку. Поплывет деньга в бухгалтерию, затем – в карманы ватников, которые завсегда впору лесорубам. Попадет она и в те, что накладные, с клапанами, и завлекательно красуются на белом халате. Не миновать им всем полниться: именно что держи карман шире, уважаемый директор!
Достопримечательному начальнику никуда не деться. Окромя того, чтоб круче повернуть разобиженное лицо к Огневу, сильней засопеть, озадачившись нежданным наполнением карманов. Поразмыслив, оценил резоны и не отказался изменить для своего транспорта маршрут продвижения. С адресом согласился, поехал вместе с Павлухой в самую что ни есть конторскую смертную скуку. По деревне теперь грузовик идет у водителя много тише, без пылкой натуги. Он покидает вольный избяной строй, благотворительно пофыркивая. Нисколько не пугает квочек возле сарайчиков, заодно поуспокоились полканы и тузики. Тем временем молодой лесоруб не смолкает, по добросовестному побуждению держит разъяснительную речь перед безбурным шофером. В подробностях выкладывает сведения про зимние вьюги в Сальских степях: пусть руководящий администратор вникнет поглубже в конструкцию изобильного дровяного предприятия, прибавив своему настрою весомую толику жизненной расторопности. У того мысль зашевелилась, неотложно взбойчила, подвинулась войти в рабочее состояние. Просвет в ближайшем будущем заприметил он. Баранку закрутил в отрадности, дал ходу задремавшему было грузовику, оповестил всю округу широко известной военной песней: «Три танкиста, три веселых друга. Экипаж машины боевой…»