***
Евгению Розову
Владимиру Рябому
Редеет круг друзей:
Поэты, краеведы…
Теперь хранит музей
Заслуги и победы —
Все помыслы сердец,
Что биться перестали…
Но это – не конец,
Дерзанья не пропали,
Остались среди тех,
Кто верен вам навеки.
Ваш взгляд, улыбка, смех
Зовут в библиотеки,
Где соберемся мы
О вас поведать людям…
Средь будней кутерьмы
Мы вас не позабудем!
***
Бабье лето ушло незаметно…
Теплым светом ласкало оно
Красоту, что исчезла бесследно, —
Лишь дожди барабанят в окно.
Просияют сады золотые
И погаснут во мраке зимы…
Этой жизни минуты святые
В сердце спрятать сумеем ли мы?
***
Нежданно снег сошел с небес
Некстати, рано.
И непривычен белый лес,
В саду – всё странно…
Зачем ему так рисковать?
Ведь он растает!
Но кто-то хочет колдовать —
И снег летает.
Но кто-то хочет изменить
Наш мир уставший,
А может, просто подразнить
Листок опавший…
***
Опять эта осень листает
Свои золотые мгновенья.
Листва разноцветною стаей
Влетает в мои сновиденья
И сердцу как будто пророчит:
Вернется веселое время!
Но сердце смеяться не хочет —
Зимы приближается бремя…
***
Вот и снег полетел в листопады,
Вот и осень закончила путь.
На тропинке раздетого сада
Ветер шепчет печально: «Забудь
Всё, что сердце в пути потеряло,
Всё, что скрыла собою листва…»
Я запомню, как осень сияла,
Я найду золотые слова!
***
Нет ничего печальней ноября:
В природе безответная усталость,
И холодна вечерняя заря,
И журавлей в округе не осталось.
И впереди – тревога зимних бед…
Давно умчались стаи на чужбину,
Но воробей чирикает: «Привет!
Я родину и в стужу не покину!»
Художественное слово: проза
Евгений ЧЕКАНОВ. Уехать из Костромы
Рассказ
Это была Кострома, хорошо известный мне по прежней жизни провинциальный городок, и поэтому я, попав в него снова, сначала не особо расстраивался, даже в тот момент, когда что-то пошло в моей жизни не так, как должно было идти. Раз это известная мне Кострома, то я, рано или поздно, найду ходы-выходы, – думал я, наращивая скорость своих поисков решения проблемы.
А проблема была одна – уехать из этого города, из этой Костромы. Но предварительно мне нужно было взять из камеры хранения свои вещи – дипломат и пакет с каким-то несущественным барахлом.
Как назло, я не помнил в точности, где располагалась камера хранения. Логически рассуждая, я приходил к единственно возможному выводу, что она может быть только на вокзале. Но ведь я сейчас где-то рядом с вокзалом! Значит, мне надо лишь покрутиться в окрестностях, обежать вот эти несколько домов, увидеть и узнать какое-то знакомое место – и понять, где же конкретно я сейчас нахожусь. А поняв, действовать! Ехать домой! Ведь время уже обеденное, и никаких дел у меня в этом городе не осталось. Мне нужно уезжать домой, а для этого надо взять билет на междугородний автобус, но прежде необходимо забрать из камеры хранения мои вещи, а вот где она, эта чертова камера хранения?
Слава Богу, мне то и дело попадались по пути разные люди: они сидели на летних лавочках, читая газеты, или стояли в небольших очередях, чтобы купить себе еду в пыльных киосках. Эти люди наверняка жили в Костроме давно – по крайней мере, хоть кто-то из них! – и этот кто-то мог, конечно же, внятно объяснить мне, что это за место и как мне наиболее простым и легким способом выйти к вокзалу.
Надо было начинать расспрашивать людей. Правда, все они были заняты своими делами – и отвечали мне не очень-то охотно. На лицах костромичей была начертана привычная скука существования – та скука, когда никто никуда не торопится, ибо уже давно ясно, как пойдет вся грядущая жизнь. Они то неопределенно качали головами, то нехотя махали руками куда-то в сторону, – и я понимал, что это не те люди, которые мне помогут. Мне нужен был человек, похожий на меня – с ясным осознанием своей задачи, цели, мотивов своего поведения, человек, с одного взгляда понимающий всю сложность большинства проблем во всем их объеме – и могущий, несмотря на всю эту сложность, найти ходы-выходы. Только такой человек мог объяснить, как мне действовать в сложившейся ситуации наилучшим образом.
К моему удовольствию, какая-то толстая тетка, сидевшая на лавке, разговорилась-таки, и из ответов тетки на вопросы стало ясно, что я, в целом, прав: костромской автовокзал находится где-то поблизости, оттуда ходят рейсовые автобусы, существует четкое расписание их движения – и, безусловно, на одном из этих автобусов я смогу отсюда уехать. Только вот она, тетка, тоже не знает точно, как мне пройти к вокзалу. Она, эта толстуха, тоже тут проездом, и поэтому не помнит в точности, как туда пройти. Но вокзал где-то тут, рядом, и поэтому мне, – читалось во взгляде и тоне тетки, – нужно просто здесь погулять, осмотреться. Дело-то нехитрое, всё рядом, в шаговой доступности, а все вокзалы в провинции одинаковы, каждый из них можно обойти за три минуты.
Я тоже так считал. Сколько уже таких вокзалов я оставил позади! Поэтому после разговора с толстухой я воспрянул духом – и чуть ли не бегом побежал вперед, надеясь очень быстро найти и вокзал, и камеру хранения.
Я свернул куда-то, то ли направо, то ли налево, потом свернул еще раз. Как назло, никакой более-менее широкой площади, какие обычно бывают рядом с вокзалами, после этих поворотов мне не встретилось, – я увидел лишь вход в какой-то туннель. Вход, однако, был настолько широк и даже, похоже, утоптан ногами множества когда-то прошедших здесь людей, что я, нисколько не сомневаясь в правильности своего выбора, быстро спустился по ступенькам вниз: ведь, вполне вероятно, именно этот туннель и мог вывести меня на привокзальную площадь.
Не тут-то было! Спустившись, я мгновенно понял, что мне надо срочно возвращаться обратно: туннель был столь длинен, столь далеко под землей простиралась эта широкая и высокая бетонная труба, что дальнейший путь по ней не сулил мне ничего хорошего.
Как ошпаренный, я выскочил наверх, обратно на улицу – и ринулся назад, по своим же следам. Теперь я понимал, что напрасно ушел от того места, где мне, пусть и нечасто, попадались люди: у людей хоть что-то можно спросить. Находясь среди них, можно хоть на что-то надеяться. А на что можно надеяться в пустынном туннеле, где нет ни одной живой души?
Я почти бежал, стараясь вернуться на старое место. Смутно чувствовал я, что и толстая тетка могла ввести меня в заблуждение, по обычной людской привычке не вдумываться глубоко в чужую проблемную ситуацию. Лучше было бы спросить кого-то еще, – и я вертел головой по сторонам, высматривая людей.
И тут, по счастью, увидел знакомое лицо. Я узнал его – оно принадлежало молодой женщине, с которой меня что-то связывало: вполне возможно, мы вместе с ней ехали сюда, в Кострому, в рейсовом автобусе. Я бросился к женщине – и уже по первым ее ответным репликам понял, что всё так и есть, что я опять, слава Богу, прав в своих смутных предположениях-припоминаниях, а значит, не всё потеряно, значит, надежда на скорый отъезд из этого города у меня есть. Женщина даже заставила меня припомнить, что наш с ней автобус, – тот автобус, на котором я вместе с ней и другими людьми приехал в эту Кострому, – не сразу прибыл на вокзал, а прежде заехал в другое место, сделал остановку рядом с неким магазином, и вот там-то, в этом большом магазине, оказывается, и устроена для всех проезжающих камера хранения – большая, просторная, в которой все и всегда оставляют свои вещи. И вы, – убежденно говорила мне женщина, – вы наверняка оставили свои вещи именно там, в магазине, а не на вокзале. На вокзале, естественно, камера хранения тоже имеется, но вы, – всё более и более возбуждаясь, говорила женщина, – оставили свои вещи не в ней, а именно в магазинной камере, иначе и быть не могло!
Она даже назвала мне улицу, на которой стоял этот магазин – вот какой молодец была эта женщина! Улица Шпалерная, а находится она в Шозкупаринском районе Костромы, а в магазине этом продают трафареты, поэтому в просторечии его так и зовут – «магазин трафаретов». Вот туда вам и надо попасть, – говорила женщина, и я в тот момент ни на миг не усомнился, что всё сказанное ею – правда. Я уже и сам начинал, кажется, припоминать какую-то широкую улицу с пыльными деревьями на тротуарах, начинал видеть, словно наяву, светящуюся вывеску магазина трафаретов… Память моя даже вернула мне обрывок того момента, когда я, выйдя из автобуса вместе с другими пассажирами, разминал ноги рядом с этим магазином… кажется, на улице тогда было темно… значит, это было раннее утро!.. а значит – ура, всё правильно! – наш рейсовый автобус приехал в Кострому сегодня очень рано утром и по пути, как это обычно бывает, сделал остановку у магазина трафаретов.
Логика поведения водителя автобуса была мне совершенно понятна: пассажиры ведь испокон веку просят, чтобы рейсовые автобусы, идущие в Кострому, делали остановку именно здесь, у единственного большого магазина, рано начинающего работать, – может быть, даже работающего круглосуточно. Здесь, в магазине, специально для этих проезжающих людей и устроили камеру хранения… ба!.. что это я?.. да ведь и не надо было ничего устраивать специально, эта камера всегда там была, ведь в больших современных магазинах, – особенно в магазинах, которые работают круглосуточно, – всегда есть такие камеры хранения. Вот потому-то приезжающие утром в Кострому люди и приспособили этот магазин на Шпалерной улице к своим нуждам, потому-то водители и останавливаются здесь всегда на пять-семь минут, чтобы выпустить часть пассажиров из автобусного салона, – а те бегут к магазинной камере и кладут туда свои вещи, чтобы на обратном пути забрать их. Это очень удобно, ведь все едут в Кострому, чтобы решить там какие-то свои дела, а для этого надо много бегать по улицам этого городка, а вещи при такой беготне будут, конечно же, только мешать, – поэтому лучше всего утром оставить вещи здесь, на Шпалерной, а вечером, возвращаясь из Костромы, забрать их.