Евгений Чеканов:
– Мой опыт говорит: нет, в данном случае профильное образование не имеет значения. Многие из моих знакомых журналистов-практиков такого образования не имели, а другие не ставили ни во что свое былое обучение на журфаке. Разве что приятельские связи, налаженные в годы учебы, им порой впоследствии помогали…
Анна Александровна Демичева:
– С какого возраста Евгений Чеканов начал заниматься творчеством?
Евгений Чеканов:
– С шестого класса средней школы. Я тогда написал несколько стихотворений и фантастический роман о пришельцах из космоса.
Кристина Владимировна Еремеева:
– В эссе «Сохраним человеческий облик» звучит такая фраза «Многих ”раскрученных” и читать-то, честно говоря, не хочется – а в смирновскую прозу погружаешься, словно в огненную купель». Отсюда следует мой вопрос: кого именно, по Вашему мнению, не стоит читать и почему? Что именно не так, например, в творчестве Евгения Германовича Водолазкина? Спасибо.
Евгений Чеканов:
– О сочинениях Водолазкина ничего не могу сказать, не читал. А «раскрученных» – десятки, сотни. Начинаешь читать тексты – скукота. Плохо владеют пером. Конкретных имен называть не буду, но имя им – легион…
Впрочем, и в советское время было то же самое.
Наталья Михайловна Зиновьева:
– Мой преподаватель Александр Геннадьевич Бондарев говорил, что студенты-выпускники, когда после выпуска прошло время, при встрече с преподавателем общаются не с реальным человеком, а со своими воспоминаниями о нем. Бондарев говорил, что вот я уже столько всего прочел, написал и передумал, так уже поменялась моя жизнь, но выпускники хотят видеть тебя прежнего. Было ли так у Вас с Юрием Кузнецовым?
Евгений Чеканов:
– Конечно, Кузнецов менялся по ходу жизни. Но в чем-то главном он всегда оставался тем же самым человеком, в квартиру которого я с трепетом вошел впервые в декабре 1983 года. Общаясь с Юрием Поликарповичем в начале 2000-х годов, я обращался к нему так, как будто и не прошло двадцати лет. И он, думаю, тоже всегда видел во мне того же самого «комсомольца», который слушал его в 1983 году с открытым ртом…
Наталья Александровна Зырянова:
– В чем, по Вашему мнению, состоит дар Юрия Кузнецова? И каково его происхождение?
Евгений Чеканов:
– Это слишком серьезный вопрос, чтобы отвечать на него с кондачка. Тем более что я не литературовед. Спросите у Анкудинова, у Богачкова, прочтите статьи Кожинова, Владимира Федорова… Я же в данном случае – обыкновенный читатель, которого стихи Кузнецова однажды просто «шарахнули по лбу». А вот «как это сделано» (если сделано) – я не знаю. Да знал ли и сам-то поэт?
Валентина Геннадьевна Ингольд:
– Если бы я могла спросить Евгения Феликсовича Чеканова, то это был бы вопрос о его стихах с комментариями. Как родилась такая форма? Чем она вызвана – недоверием к читателю, к его способности понять стихотворение, или стремлением создать новую синтетическую форму?
Евгений Чеканов:
– Я ответил на этот вопрос в момент первой публикации моих «хворостин» – их сначала было всего сорок. Процитирую свое авторское предисловие к книге «Объяснения», вышедшей в свет в Ярославле в 2002 году:
«Соблазн снабдить стихи автокомментарием преследовал Данте и Микеланджело, в мое время многие поэты также грешат этим, а я возвел грех в метод. Поначалу мне попросту хотелось сделать некоторые свои вирши более прозрачными для читателя. Потом я увлекся и стал добавлять прозаические соображения ко всем более или менее удавшимся стихотворениям. В результате получилась некая смесь, которую я и назвал ”объяснениями”».
Вот так всё зачастую и получается в жизни, Валентина Геннадьевна. Всё возникает как-то само собою: новые тропинки и ходы, новые мысли, стихи, творческие методы…
Впрочем, ничто не ново под луной. В Российской империи в жанре концепционного автокомментария к поэтическим произведениям выступал еще Державин. Его «Объяснения на сочинения Державина относительно темных мест, в них находящихся…» увидели свет в начале XIX века. Правда, Гавриил Романович комментировал отдельные свои строки, а я всегда – всё свое стихотворение целиком.
Анастасия Сергеевна Ковалевская:
– Какое место сегодня в Вашей жизни занимает журналистика?
Евгений Чеканов:
– В данный момент я не работаю за деньги ни в одном средстве массовой информации. Но в своей деятельности в редакции журнала «Парус», безусловно, пользуюсь навыками, полученными за несколько десятилетий работы в провинциальной журналистике. А что еще?.. гм… Ну, по мере сил слежу за тем, что делают некоторые отечественные публицисты. А кроме того, именно сейчас занимаюсь осуществлением некоего проекта, рождающегося на стыке нескольких дисциплин, в том числе как раз и журналистики.
Ирина Викторовна Мухамадеева:
– В одном из интервью Вы сказали о современных литераторах: «Для начала неплохо было бы публично определить, кто есть кто в современной русской литературе. Назвать гения гением, а посредственность – посредственностью. Этого не происходит. Происходит прямо противоположное: в современной литературной среде кишат странные личности, которые не являются ни гениями, ни даже талантами, но постоянно ”мелькают” – за спинами государственных мужей, в прессе, в премиальных списках, а теперь уже и в школьных учебниках. Но на самом деле это пустышки. А подлинно значимые личности часто остаются в тени».
Подлинно значимые личности, по Вашему мнению? Кроме Владимира Серова, о котором Вы упомянули.
Евгений Чеканов:
– Ирина Викторовна, ярославца Владимира Серова я упомянул по случаю, в интервью, данном пять лет тому назад ярославской газете. Этот поэт, не так давно ушедший из жизни, действительно, был заметен на региональном уровне. Если же говорить о литературных именах, скажем так, «федерального значения», гм… На момент интервью я, пожалуй, назвал бы несколько имен. Но с тех пор прошло время, я с головой погрузился в другие проекты – и уже не слежу за общелитературной ситуацией так, как надлежало бы.
Ну, могу сказать, что всегда читаю то, что пишут в СМИ Кирилл Анкудинов, Александр Кузьменков, Алексей Татаринов…
В интервью ярославской газете я поделился своим общим впечатлением от наблюдений за современной литературной средой. И это впечатление считаю верным до сих пор.
Ирина Викторовна Мухамадеева:
– Ваша книжная полка сегодня? От классики до современности.
Евгений Чеканов:
– Мои книжные полки ломятся от приобретаемых по бросовой цене собраний сочинений классиков отечественной и зарубежной литературы (у нас в Ярославле всё это сейчас массово распродают; недавно я купил трехтомник Бориса Зайцева по 30 рублей (!) за один том). Мой рабочий кабинет забит этими книгами под завязку, ставить уже некуда. Одних собраний сочинений уже сто семьдесят! Лелею надежду когда-нибудь всё это перечесть или даже впервые прочесть…
А если серьезно, то в данный исторический момент наслаждаться чтением для души, Ирина Викторовна, у меня просто нет времени. Надо ведь когда-то еще и работать, и просто жить.
Лариса Михайловна Насачевская:
– Если бы Вам навсегда запретили заниматься Вашей нынешней работой, какую новую профессию Вы бы выбрали?
Евгений Чеканов:
– Думаю, что я занялся бы фамильной историей, генеалогическими исследованиями…
Ольга Геннадьевна Нетешева:
– Скажите, пожалуйста, какие проблемы есть сегодня в российской поэзии? Какие поэты Вам интереснее всего и есть ли последователи Н. Федорова?
Евгений Чеканов:
– Для того чтобы ответить на Ваш первый вопрос, нужно регулярно читать всё то, что выходит из-под пера современных стихотворцев. Увы или ура, Ольга Геннадьевна, у меня нет сейчас свободного времени для этого.
Какие поэты мне интереснее всего? Те, которых Господь наделил даром. Те, которые озабочены судьбами мира. Те, которых не скучно читать.
Есть ли в нашей поэзии последователи Н.Федорова? Уверен, что есть. Может быть, правда, сами они об этом не догадываются пока…
Оксана Валерьевна Снигир:
– Уважаемый Евгений Феликсович, что Вы почувствовали именно в тот момент, когда получили письмо с вложенным в него ответом и поняли, что оно от Юрия Поликарповича Кузнецова. Расскажите, пожалуйста, о своих ощущениях (ведь далеко не всем удается в жизни получать ответ от кумира).
Евгений Чеканов:
– Сказать, что я был тогда на седьмом небе – значит, ничего не сказать. Я тогда понял, что ПРАВ Я, А НЕ ОНИ. Я понял, что это я твердо стою на твердой почве, а вверх ногами ходят ОНИ. Понимаете меня, Оксана Валерьевна?
Римма Николаевна Суслина:
– Ваша поэзия призывает стать собеседником, другом. Откуда берете темы для творчества? Что подпитывает «милую лиру»?
Евгений Чеканов:
– Римма Николаевна, лета меня уже клонят к суровой прозе. Шестьдесят шестой годик пошел, не баран начихал. За последние пять лет, кажется, своих собственных стихов я не сочинил, занимался только переводами. Зато вот рассказы мои начали публиковаться. Читали рассказ «Уехать из Костромы»? Вот в эту степь я иду сейчас…
Валентина Геннадьевна Шушунова:
– Евгений Феликсович, в одном из интервью Д. Быков сказал, что «современной поэзии нечего делать в школьной программе». Вы согласны с этим утверждением? Если нет, то каких молодых авторов, по Вашему мнению, можно и нужно включить в школьную программу?
Евгений Чеканов:
– Это смотря что считать современной поэзией, Валентина Геннадьевна. Вот тот же Юрий Кузнецов – это современная поэзия или нет? Я думаю, что да. И полагаю, что ей-то как раз самое место в школьной программе.
С оценщиками местечкового разлива мне не о чем разговаривать. Если кто-то называет Игоря Ростиславовича Шафаревича «легендарным антисемитом», то этот человек для меня не существует.