я рядом, огнём своего духа освещать и согревать душу. Тогда можно надеяться и на то, что человек почувствует в себе мощь, необходимую для изменения судьбы.
Любовь – это сила, позволяющая нам не только помнить о своём высочайшем родстве с Богом, но и дарить благодать своим близким. Причём так, чтобы она не была ими отвергнута. Наши дары тогда являются благом, когда принимаются как свои. Помощь другим будет действенной при условии, что в результате её оказания у тех, на кого она направлена, проявятся собственные силы совершенствования. Поэтому братолюбие – это не просто сочувствие, сопереживание, милосердие, но и ясное понимание, что следует сделать для укрепления сил своих близких.
Любовь обретает истинную силу веры, когда пронизывает своими энергиями и добродетель, и разум, и воздержание, и терпение, и благочестие, и братолюбие. Без их взаимодействия наша душа будет оставаться в значительной степени безответственной, т. е. не способной понимать то, что происходит с человеком, которого, как мы думаем, любим всем сердцем; потому и наши действия могут принести противоположные ожидаемым результатам. По этой причине наша любовь нередко переходит в раздражение, ибо тех, кому отдавали свои силы, начинаем считать неблагодарными.
Происходит это по причине недостатка желания разобраться, что же следовало предпринимать на самом деле. Прежде всего, должны следить за тем, чтобы собственная душа оставалась способна к восприятию благодати Божьей любви.
Любовь – это сила, проявляющая в нас и через нас в окружающих лучшие качества. Ведь когда любим по-настоящему, то любим человека не за то, что он, например, богат или красив. Любим потому, что наше сердце начинает чувствовать его сокровенную суть. Именно в любви открывается вся правда о нас, но в любви не слепой, часто оправдывающей зло и грехи, а исцеляющей от них, приподнимающей нас к небу своей души. Любовь заставляет нас проявлять себя с лучшей стороны, чтобы не просто понравиться, а соответствовать ожиданиям любящих нас людей. Она порождает ответственность, а потому – искреннее желание освободиться от всего оставляющего нас в недостойном, недолжном положении. Любовь проявляет в человеке и красоту, и стремление к свободе, но только если она сама получает силу в результате побуждения нас своими энергиями к добру, рассудительности, сдержанности, терпению, благочестию и человеколюбию.
Только подъём по ступенькам лестницы, ведущей нас в состояние любви, способен искру Божью, до конца сохраняемую в душе, обратить в пламень религиозного чувства, пробудить в ней веру. Она возникает в каждом сердце, исполненном любовью, которая облагораживает и разум, и чувства, и волю. Верят тому, кого любят. А Бог есть сама Любовь. Поэтому для истинно любящего человека именно вера в Бога является естественным состоянием. И ничто, кроме веры, не способно возвращать наш дух к Тому, Кто его породил.
Если этого не происходит, то люди остаются неспособными решать свою главную задачу: обретать подобие Божье, устремляться к Богу, чтобы самим становиться богами. Но для этого необходимо становиться Человеком, т. е. проявлять свои возможности в полной мере, через веру в то, что мы являемся созданиями Божьими и несём в себе Его образ. Вспомним слова Христа о том, что если бы наша вера была «с гречишное зёрнышко», то и гора бы исполнила наш приказ подвинуться. И эту силу может дать нам дух, воспринимающий дыхание Божье, которым он и был порождён.
Для того чтобы более глубоко понять, каким образом происходит наращивание мощи духа и укрепление веры, более внимательно прислушаемся к словам Нагорной проповеди Христа.
(продолжение следует)
Александр ДУГИН. Мифы и реальность ресакрализации спорта
Беседу с выдающимся российским ученым и общественным деятелем, доктором политических наук, доктором социологических наук, кандидатом философских наук, профессором, лидером Международного евразийского движения, почетным профессором евразийского Национального университета им. Льва Гумилева Александром Гельевичем Дугиным провели священник РПЦ отец Игорь Бирюков, философ, аспирант Армавирского государственного педагогического университета, магистр педагогических наук, и Геннадий Бакуменко, редактор рубрики «София культуры» литературного журнала «Парус», кандидат культурологии. Интервью со слов участников записала Екатерина Шувалова, студентка 1-го курса кафедры библиотечно-информационных наук факультета государственной и культурной политики Московского государственного института культуры.
– Уважаемый Александр Гельевич, на сегодняшний момент Вас можно считать самым известным и в мировом масштабе, и в России философом. Поэтому крайне ценно Ваше мнение о современной реальности практик наполнения духовностью физической культуры и спорта.
– Благодарю Вас, отче, за такое представление. Я его явно не заслуживаю… в любом случае благодарю.
Хотел бы всех поприветствовать, всем пожелать борьбы с внутренними страстями и с внешними напастями, благополучия, спасения души, счастья и успехов.
О спорте скажу следующее.
В принципе, с точки зрения традиции, надо, конечно, обратить внимание на то, что когда христианство пришло в Грецию, в Средиземноморский мир, то Олимпийские игры были запрещены и спорт отошел не только на второй план, а фактически исчез и не существовал в той же мере, в какой существовала христианская цивилизация.
Наверное, это не случайно, потому что в спорте акцент делается на тело, а в христианстве на дух. И, пожалуй, можно представить себе, что распространение спортивной культуры идет за счет усиления, перемещения внимания с души человека, с его внутреннего мира, с его этического, с его мистических отношений с Богом, с его этического совершенствования – на сферу телесной силы, телесной красоты. Поэтому спорт возродился на закате христианской цивилизации, или даже после ее краха.
В советское время, например… До этого мы ничего не знаем о российском спорте или почти ничего не знаем: кто-то тягал гири в цирке, но это не совсем в полной мере спортивная культура. А вот в советское общество вместе с атеизмом пришел спорт. И можно представить себе, что спорт – это вещь такая, к религии не имеющая никакого отношения, даже наоборот, возникающая и развивающаяся там, где дух покидает цивилизацию, культуру и общество.
Но на самом деле за это столетие спорт восстановился в культуре.
Современный спорт, начиная с XIX в. на Западе, прежде всего в Германии, возрождался в антихристианском контексте. Основатели современного олимпийского движения были убежденными немецкими язычниками. Об исторических истоках европейского спорта мало кто помнит. Футбол, к примеру, начался с пиратской борьбы головой мертвеца на кораблях в Англии. Надо помнить, что за спортом тянется темный шлейф. Но за эти сто лет наша цивилизация настолько еще продвинулась в сторону дегенерации, что сегодня уже спорт выглядит как что-то почти спасительное.
Современное поколение, которое приковано к интернету или поражено наркотиками… даже уже не алкоголизмом, алкоголизм отходит на второй план. Наркотики косят целые поколения, целые страны, то есть вообще целые массивы молодежи. Они без наркотиков уже не мыслят своего существования, а это отражается в культуре, в музыке, которую они слушают, в образе жизни. И, конечно, наркоману заниматься спортом невозможно. То есть вот сама логика деградации общества, упадка и дегенерации культурных ценностей, особенно под влиянием западного общества, приводит к тому, что то, что было, в свою очередь, признаком упадка – спорт, переход от души к телу, – сейчас кажется чем-то спасительным. Сохранение здорового тела – это уже некая победа. Что если наши дети и внуки будут заниматься спортом и уделять этому время, а не будут проводить время в наркопритонах или просто будучи прикованы к экрану, – то это уже будет спасение?
Нужно пересмотреть отношение к спорту с православной точки зрения. И благодарю за эту замечательную конференцию, потому что именно с духовной точки зрения, с православной точки зрения мы должны переосмыслить спорт как некую преграду на пути дальнейшего упадка нашей цивилизации. То есть спорт надо защищать, а для этого его надо поддержать духовно, потому что сам по себе он нейтрален и ничего в этом культе тела нет.
Мы переоцениваем спортсменов. Если у нас самой главной ценностью будет спорт в обществе, ну, значит, завтра будет наркомания. Потому что, если мы хотим использовать спорт против, скажем, дальнейшего разложения, мы должны его, спорт, поднять, одухотворить.
И тут у меня есть несколько предложений.
Во-первых, я полагаю, что можно рассмотреть спорт как некую начальную форму аскезы и включить спортивные способности в контекст подготовки человека к духовным подвигам: подвиги телесные как введение к подвигам духовным. Научись управлять телом – и ты научишься управлять страстями. То есть, если мы рассмотрим спорт как подготовительную фазу аскетической практики, то тогда надо не только силу мышцы («кто дальше прыгнет и быстрее проплывет») поддерживать в людях, а надо обратить их самозанятие спортом к некой внутренней духовной дисциплине, превратить телесную дисциплину в пролегомены к духовной дисциплине. Этому надо уделять больше внимания, на мой взгляд, и если Церковь будет не отворачиваться от спорта, а, как вы делаете, подойдет к спорту более внимательно, это будет отличный подход. Просто отличный! Потому что, конечно, здоровому физически человеку, управляющему собой, понятней будут многие христианские заповеди, многие христианские предписания, потому что он уже знает о борьбе с ленью, с пороком, он знает, что такое преодоление, он знает, что такое отказ от чего-то.
Второй момент. Мне кажется, необходимо включить спорт в контекст подготовительных этапов аскезы как рекомендательный для детей. Во всяком случае, в наше время это можно вполне. Без догматических определений, просто по факту взаимодействия церковных инстанций с образовательными спортивными учреждениями.