– На сей день ладно уж, постарался ты, вологодский землепроходец, неискоренимо исполнить достопочтенное женское пожелание. Но раз так, не возбраняется ивовой проживательнице внимать твоему речению касаемо лесорубских озабоченностей. Ась?
Подставляет она просителю ухо. Как есть левое, которому нет и никогда не было препонов услышать просьбу от беседчика, в равной степени покладисто мирного и деликатно уважительного. То самое, которое издревле с радостным усердием готово прислушиваться к неутомимому журчанью водных струй по соседству с густегой тростниковой. Павлухе отчего не воспарить душой и телом? Улыбка на лице парня удовлетворенная, и грудь его теперь прям-таки распирается в благости существования. Счастлив он донельзя: милосердна ведь бабушка в драконовском шелковом халате на все сто!
Его удовлетворенность потому должна быть чтимой высоко, что не ошибся пришло тороватый парень: ивовая обитательница, отличающаяся непростой повадкой, заохотилась беседу вести с молодым, слишком прытким неслухом. А когда картина тут обрисовалась складно добродетельная, то леспромхозу обещает она прибыток. И карман общий оттопырится заметно, и поуменьшится горе гореванное у неугомонно песельного директора. О собственном интересе разве позабыл неудачливый застройщик Огнев? Нет, мастеровитому вальщику в свою очередь можно теперь продолжить возведение большого дома с прилично шиферной крышей. Оттого смелеет пришлый проситель, торопит ране строгую, ныне покладистую, благожелательницу:
– Давай, бабуся! Выкладывай, как дроворубам раздобреть на лесном делопроизводстве. Сразу доложу правду. Не сорок сороков потребуется от тебя весомых слов, чтоб дошла до меня мудрость насущная. Твое необходимое нам познание. Клянусь, вмиг ухвачу всё, что будет по неотложной потребности. Не сомневайся, нынче никаких здесь шибко рассеянных простаков нет как нет!
Если Павлуха отказывается быть до страсти наивным, то и древняя старушка не из тех, которые в обычности простосердечно доверчивые. Она глаза в сомнении сузила, посмотрела на беседчика, потом – в даль речную, затем – в небо высокое. Вздохнула и как бы между прочим поинтересовалась:
– Внятно излагаешь, а сам Беломор ваш? Который не первый год тут хозяйствует? Мозгами пошевеливает он? Так, чтоб в упористой проницательности и без сторонних подсказываний?
Огнев мигом встает в доказательно защитную позицию, воодушевленно принимается откровенничать: директор, мол, ситуацию обмысливает и при этом сильно пыхтит! из себя весь прямо крутится! только должно признаться, что раз и за другим разом соскакивают у него шестеренки! он тогда их ретиво налаживает! Ивашка головой недоверчиво покачивает, решает вдариться в хлопотливую вопросительность:
– Кувалдой, небось, шурует? Если по правде?
Правда – штука серьезная, и когда требуется она по всей форме, тогда лукавить не стоит. Чистосердечную объяснительность вальщик выкладывает в заметной спешности: Беломор Юрьевич, дескать, крутоват и громок, не без того! вдруг возьмет и песню заиграет, стараясь раскочегарить неловкую судьбу!
– Пусть и дальше усердствует, – замечает Ивашка, строго поджимая губы. – Свое слово, как обещала, тебе ныне скажу. Но моя подсказка именно для него будет с намеком. Леспромхозовское дело надобно двигать с особым заглядом. Чтобы ширилось оно шире прежней обычайности. Вожжи он обязан держать в руках, как есть вчерашнего дня покрепче. Так ему и передай. Он поймет, небось.
– Однако сегодня куда всё ж таки нам податься? – настаивает Павлуха, в нетерпеливых сердцах пребывая.
Та, видать, перебирает в голове думки. Все не выкладывает, а подбирает те, которые поболе к моменту годятся. Через долечку времени находит подходящую:
– Эх, милый работничек отощавшей лесосеки! Ты вот наведался в областной град, однако вряд ли останавливался у фонарных столбов. Не знакомился с тамошними наклейками, с объявлениями, хоть печатными, хоть написанными от руки. Они же как раз для мимо-идущего народа нисколь не лишние. И кое-какие, мне ведомо, шибко уважают обильность ивняков повдоль речушек вологодского края.
У бойко бедового парня интереса к разного рода кустовищам никакого, растет лишь обильность недоуменных вопросительностей: с какой стати, мол, ведут здесь разговор о прибрежных дрёмных зарослях? не было ведь минутки свободной, чтоб возле фонарных столбов околачиваться! подаренья беседчице добывал, не увиливал в сторонку!
– Когда тут поминаешь старую старуху Ивашку, сама тебе обскажу дорогие подробности. Если в угодьях ивовых нарубить побольше веток, набрать какой уемистый мешок коры да подсушить ее, тогда гуляй себе куда столбы укажут. Хоть бы и в аптечные заведения, знающие толк в аспирине, коего в той коре сильно много. Сдавай, расторопный добытчик, корье для завидных лечебных целей, получай искреннюю благодарность и вместе с ней достойную деньгу. Платят за медицинское вспомоществование столь поворотливо, что себе купишь электронную машинку для подсчета доходности. А может, вдобавок и шикарный телевизор. Разговорчивый и показательно умелый до страсти!
Тут пришлый проситель смекнул: толстокорого ивняка повдоль берегового уреза, возле отмелей Вожи-Воженьки, больше, чем достаточно. Как раз видимо-невидимо, и оттого всем дроворубным мастерам хватит ловкой работенки с избытком, никто не останется без добычного занятия. В притихших было деревенских домах заневолится поставить ящики с подсыхающим корьем – солидно кубического формата. Короба в истинности объемистые, по праву повседневно указующие и завлекательно многоречивые насчет гарантированных прибытков. Ой, а не иначе вновь развеселится деревня! И таковское дело глядится куда как неплохо. Дозволяется тебя, русский люд, поздравить с новым счастьем: айда по аспириновое довольство! не прогадаете, дремные обитатели! Теперь что выходит у мастеровитого Павлухи? Наладился он с легким сердцем в свое каменно-гранитное веретье, где домам можно выситься и прочно, и супротив всяких ветров завсегда непререкаемо. Есть надежда, что дроворубские дела пойдут по всей округе на поправку. У парней руки, небось, не дырявые. Лесосечные работники – широкоплечие, а также те, которые стати невеликой – все, как один, могут сотворить завидную полезность: бочку сбондарить, избу новую поставить, сверх того леспромхоз приподнять и в лад с песельным директором справить женщинам праздник. По себе Огнев судил. Не обессудьте, однако нисколько не ошибался нынешний хожалый молодец насчет ближайшего будущего.
Тут надобно принять во внимание: в свое время парень школьную осилил науку – все десять классов превзошел четко, на четыре и пять. Физику в особливости уважая, ведал кое-что в электричестве. А когда так, имел полное право рассудить… если касательно бочек и коробов для ивового корья, то не в них суть, потому как пора нацелиться на телевизор, которому никак не обойтись без энергопитания и всяческих проводков. Сотворить приличный аппарат Огневу, при всем уважении к физике, всё ж таки трудновато. Поскольку внутри таковского ящика нынче используются и провода, и такие научно-занятные штуковины, как полупроводнички. Пусть права бабка Ивашка, советуя заиметь дома шикарный телевизор, да ведь не стоит вальщику терять голову, то бишь самолично браться за сотворение аппарата. Оттого пошло у него размышление в глубокую глубину: «Спору нет, можно сковать невесомую какую хвоинку из медного бруска либо из железного. Пойдет по ней ток в обе стороны без препонов. Туда-сюда заживет переменное электричество свободно. Славный получится проводок, толщины ему добавить – так усиленно крепкий, даже вечный. Однако смастачить штуку, прозванием полупроводник, нет, не удастся, хоть прыгай много выше азартного своего лба.»
Размышленческая догадка вывод оставляет какой? Каждому смело-проворному рубщику в обязательности придется не проводки схемные паять – именно что резво топать в торговое заведение, когда надумает по завету Ивашки обзавестись аппаратом с вальяжно голубым экраном. Никуда не денешься! Не трепыхайся ломиться в кузню, усиливать молотом послушным повседневное счастье, которое строго магазинное и приобретается незадешево. Но лесосечным парням этот чинный поход – ничего, сойдет: есть возможность теперь-то и голубенький экранчик, даже из наибольших, прикупить вольготно, в надежной соответственности с обещанным достатком. Так что случилось нужное дело, навестил Павлуха сидельца кабинетного, хозяйственных успехов заждавшегося Беломора Юрьевича. И когда прозвучала от бойко-бдительного вальщика объяснительная подсказка ивовой старушки, так сразу подвинулись в разнообразную рабочую суету конторские служащие. Усердной рукой привел главный администратор в порядок шестеренки леспромхозовского механизма, получил тот мастерско-руководящую смазку, и потекли копеечка за копеечкой в бухгалтерскую отчетность. Вот таковская она оказалась, несомнительно знающая Вожу-Воженьку советчица, бабка Ивашка! Никакая не сродственница пустобрехам горластым, а пособница дроворубам и разворотливому составу конторскому.
Поглядели аптеки на подход, организационно хозяйственный, вполне серьезный. Дружно позарившись, накинулись на ивовое, досточтимо лекарственное сырье. Прямо из рук почали рвать. Потому как ни один уважающий себя вологжанин не желает иметь высокую температуру по причине простудной лихорадки. Никогда и ни за что. И не упрашивайте, и нуждающемуся давайте поскорей способную таблетку! То и получилось ожиданно, что по прошествии времени, болезненно лихорадочного, приподнялся опечаленный леспромхоз. Заметно подрос, неущемленно окреп. Всяко по-хорошему приукрасился даже. Ведь что было придумано? Приказал Беломор Юрьевич обшить бревенчатые стены деревенского клуба изнутри новенькой фанерой. Над столом праздничных заседательств собственноручно повесил плакат «Что делать? Опять вперед заре навстречу!» Всему руководящему составу, а также всему народонаселению очень понравилось, как художник нарисовал восходящее малиновое солнце, иссиня-бирюзовую реку и разлапистое дерево ивы на передке широкого простора. Тако же и Павлухе стала картина плакатная, для воодушевленных чувств его, нисколь не поперечной. Оттого что имелся там возле заревых шикарных красок паренек скуластенький, не простой, а с производительной бензопилой «Дружба».