А час спустя он уже сидел в экспрессе, который проследовал из аэропорта мимо того места, где стояла «Волга», уехавшая куда-то после описанного эпизода; быть может, – подобрав другого подходящего одинокого респектабельного пассажира, посланного судьбой-индейкой в гостеприимную Москву хорошенько поразвлечься и вдоволь прикупить чего-нибудь от всей души…
Прокручивая в голове нюансы произошедшего общения, молодой человек находился в состоянии странного недоумения, силясь ответить на вопросы: откуда усатый пассажир мог знать толстого зазывалу, а также почему толстяк, если был обычным зазывалой, тоже норовил было поехать, пока не узнал, что «подцепил» возвращающегося скромного (без вещей и больших денег) командированного?! Размышления о том, что оба попутчика с заднего сидения как-то мало походили на обычных приезжих, наталкивали его на подозрительные мысли о том, что, возможно, он избежал большой беды, будучи милостиво исключенным из числа пассажиров таинственной «Волги»…
Милые березовые лесочки, быстро проплывающие за окном экспресса в окрестностях Внуково, напомнили тогда парню о детстве и грибных поездках в эти места с родителями на стареньком «Москвиче-401» в бытность их проживания в Черемушках. (И когда в одну из таких поездок он случайно схватил выкатившуюся из костра раскаленную бутылку из-под отработанного машинного масла, после чего долго ходил в детский сад с повязкой на руке, закрывающей обожженную пузырившуюся кожу.) Одновременно ему тревожно подумалось, что где-то здесь же, среди этих березок, могли его «оставить» и те попутчики из «Волги»…
А может быть, парень просто чего-то не понял, не разобрался, и его подозрительные догадки-домыслы были вовсе не уместны?
Тогда он был молод и, прогнав вскоре от себя всяческие тревожные мысли, подумал, что, наверное, поддался какой-то ложной тревоге.
С тех пор прошло много лет, в течение которых в жизненном восприятии бывшего командированного постепенно и как-то незаметно все настойчивее стали звучать философские нотки с измышлениями фаталиста. И в то же время при воспоминании об этом эпизоде у него невольно возникает подсознательная мысль о незримом Ангеле Хранителе, который, как принято считать, хранит человека при раскручивании путеводной нити его судьбы. А в душе фаталиста продолжает теплиться надежда, что этот добрый Ангел не оставит его и оградит от всех несчастий, бед и напастей: от лиха людского, от болезней, недугов и хворей, от оплошностей чужих и своих… И что Всевышний милостиво наставит своего странника жизни на путь истинный для дел праведных, нужных, успешных (удачных), своевременных и даст сил, здоровья, времени, желания и возможности для их осуществления… избавит от уныния, от мыслей скорбных, грустных, печальных, тревожных, мрачных, но наделит мыслями светлыми, добрыми, полными надежды и радости, веры в будущее и оптимизма!
Ноябрь 2016 – октябрь 2020 г.
Александр САВЕЛЬЕВ. Хранитель
Ласкаю взором разноцветный балаган —
Дворцы, дворы, дувалы из самана,
Вдыхаю запах плова из чайхан,
Самсы, шурпы, лепешек и лагмана.
Александр Гринблат
«Ташкентский фотоальбом»
В командировку на далекую Ново-Ангренскую ГРЭС (государственную районную электростанцию) заводское начальство направило тогда конструктора и наладчика. Обоим работникам было в ту пору немногим за тридцать. Прилетев на самолете в Ташкент уже во второй половине дня, коллеги здраво рассудили, что ехать дальше в этот же день, тащась на областном автобусе, чтобы попасть к месту проживания на ночь глядя, было бы крайне неразумно. И поэтому, устроившись по-быстрому в какой-то скромной гостинице, расположенной по пути дальнейшего маршрута, и побросав вещи в номере, они поспешили в невиданный ими доселе, воспетый в веках, загадочно манящий город…
Следует упомянуть, что Ташкент описываемых времен являлся многонациональным республиканским центром, в котором мирно уживались представители разных народов, заброшенные в гостеприимный узбекский край волею своих неповторимых судеб. Об этом лучше сказать живописными поэтическими строками бывшего ташкентского горожанина Александра Гринблата, позаимствованными в Интернете автором сих записок при их написании: «Как будто глину, намесил гончар / Евреев и казахов, турок, греков, / Армян, корейцев, немцев и татар, / Таджиков, украинцев и узбеков» («Ташкентский фотоальбом»).
Дневная жара постепенно спадала, неохотно уступая место ласковому, вкрадчиво обволакивающему город, южному вечернему теплу. Приезжие северяне с удовольствием бродили по утопающим в зелени улочкам старого Ташкента, с интересом разглядывая необычные дома и постройки, буйную экзотическую растительность с громадными вековыми деревьями, повсеместно цветущими розами и всевозможными вьющимися растениями…
Во время приятной вечерней прогулки у молодых людей возникло, под настроение, желание приобрести к предстоящему – из местных национальных кушаний – ужину бутылочку какого-то достойного узбекского вина. Расспросив прохожих мужчин на предмет местонахождения соответствующего магазина, они с некоторыми трудностями (тогда, где-то в середине 80-х годов прошлого столетия, в стране наблюдалось усиление борьбы с употреблением алкоголя) все-таки купили искомый продукт. Сейчас уже, конечно, не помнится, какой марки было вино, чьих виноградников и урожая какого года…
Приобретя напиток к ужину, следовало было подумать и о самом ужине. Вскоре по пути им попался небольшой базар, где несколько восточных мужчин бойко торговали фруктами, овощами и всевозможной снедью, которую умельцы готовили тут же, под открытым небом, на расставленных по небольшой площадке жаровнях и мангалах. Дразня прохожих аппетитным видом и разнося вокруг неописуемо соблазнительные запахи, здесь были выставлены на всеобщее обозрение самые разнообразные яства: и традиционный узбекский шашлык, маняще шипящий маленькими румяными кусочками баранины, нанизанными на коротенькие палочки-шпажки, и люля-кебаб, и жареные цыплята с томатно-чесночным соусом… А рядом шустрый молодой азиат жарил свежеразделанную рыбу, по виду напоминающую навагу, тушки которой ловко обваливал в муке и выкладывал на противень, где они шкварчали в масле, покрываясь коричневой поджаристой корочкой; готовые, пышущие жаром рыбешки кулинар снимал и отправлял в кульки, быстро и умело сворачиваемые им тут же из упаковочной бумаги.
Чуть поодаль предлагали с лотков печеную, слоено-хрустящую и сочную самсу, а манты, с набухшими круглыми боками, наполненные умопомрачительной, тающей во рту нежнейшей начинкой, подавали прямо со специальной паровни. И главное, все было непривычно доступно и дешево! Никаких тебе очередей…
Парни уже изрядно проголодались и, конечно, не смогли пройти мимо подобного соблазнительного великолепия развалов всевозможных продуктов восточной кухни, невиданных ими в европейских краях СССР, – тут же на ходу они проглотили по самсе и шпажке шашлыка; затем, прихватив большущий кулек с жареной рыбой, манты из двух порций, тройку мясистых спелых помидорин и большую хлебную лепешку, поспешили в гостиницу продолжить ужин с добытым солнечным напитком неизвестной среднеазиатской лозы…
На следующий день (не впечатленные опробованным напитком) командированные гурманы добрались до автовокзала. После утомительной, муторной процедуры приобретения билетов – вдоволь натолкавшись в очереди среди разновозрастных дехкан и уважаемых аксакалов – они долго ждали свой автобус, сидя на скамейке в тени развесистой чинары; а затем еще больше часа тряслись до места высадки в его душном салоне.
Поначалу энергетики устроились в придорожной гостинице Ахангарана – маленького городка, расположенного на предшествующих, или предварительных, если так можно сказать, подступах к ГРЭС. Жара стояла такая, что непривычные москвичи пытались спать совершенно нагими под влажными простынями, достигая таковой их кондиции путем смачивания в холодной воде и – чтобы не текло – несильного отжимания. На некоторое время хватало этой искусственно создаваемой прохлады. Наладчик пробовал даже спать на полу. (Кондиционеров в ту пору там еще не было.)
Каждый день коллегам приходилось утомительно добираться на работу автобусом до поселка Нурабад, расположенного непосредственно при ГРЭС, километрах в пятнадцати от ахангаранской гостиницы, долго простаивая на остановках и подгадывая поездки туда и обратно под скупое, не всегда соблюдаемое автобусное расписание. Потом молодые люди перебрались все-таки в скучный станционный поселок, где их поселили в квартиру, предназначенную как раз для командированных работников. С нового места на станцию они ходили уже пешочком. В квартире, как ни странно, было прохладнее, чем в гостиничном номере Ахангарана. (Возможно, из-за ее расположения на теневой стороне или удачной вентиляции…)
На ГРЭС братской республики прибывшие специалисты были командированы от Союзного завода «Котлоочистка», где тогда работали, касательно внедрения заводского аппарата водяной обдувки дальнобойного типа.
Далее, традиционно всего лишь только одним (!) абзацем (как и в рассказе «Мастер»*), автор, не удержавшись, позволил себе предельно кратко и упрощенно коснуться сферы деятельности своих героев с упоминанием ее цели и предыстории. (Посчитав про себя, что энергетика ничем ни хуже других сфер человеческой деятельности, которые частенько дотошно, скрупулезно – в подробностях – описываются и детально воспеваются во многих произведениях общепризнанных мастеров литературного слова, не умаляя при этом, как оказалось, их смысловой целостности и художественности, а скорее добавляя написанию оригинальности и некой жизненности.) В то же время он предположил, что этот короткий экскурс в какой-то мере сможет поспособствовать лучшему восприятию повествования терпеливым читателем (одновременно, попутно-незаметно, еще более повысив его эрудицию). Ну, а в случае отсутствия интереса к подобной информации, абзац вполне можно будет пропустить.