Неизвестный (-ая):
– Необычно, когда поэт выбирает краткость, ведь для выражения мыслей и эмоций, казалось бы, можно использовать горы бумаги. Но Василий Костерин берет за образец японскую поэзию, как он сам пишет: «она призывает читателя к сотворчеству. Так мало можно сказать в пяти строках. И вместе с тем – так много. Читатель приглашается к сотворчеству, впрочем, как во всякой истинной поэзии». Это интересная мысль, так как каждый читатель воспринимает и читает текст по-своему, танка подкупает кажущейся простотой стиха, она, как природа, безыскусна и каждый раз предстает перед нами по-новому. Глубина одиночества и неприкаянности:
Безмолвно течёт река,
Берег пустынный молчит,
Лишь человек
Обхватил одинокое древо,
Некого больше обнять.
Вдохновлённый Исикавой Такубоку, Костерин тем не менее не боится нарушить канон и пишет, что «кажущееся невладение формой или даже её неуклюжесть служат стремлению передать повседневную жизнь с её неоформленностью, неприглаженностью». Как выглядит человеческое горе, удерживается память о близких:
Мой друг меня не видит
И не слышит,
Не понимает,
Лишь улыбается рассеянно,
Совсем недавно овдовел.
Неожиданная встреча с чем-то непостижимым и прекрасным, а может, наоборот, тревожным и трагическим уводит читателя далеко:
Я погружаюсь в книгу.
Не в слова, – в картинку
На сто седьмой странице,
Безоглядно в неё углубляюсь
И не ищу пути назад.
Вопрос Василию Костерину: «Не было ли возможности прочитать танка Вашего сочинения в Японии»?
Василий Костерин:
– Не знаю, следят ли японские писатели и литературоведы за публикациями танка и хайку русских поэтов. Найти их легко в интернете, но для этого надо знать русский язык. Мне, конечно же, было бы интересно мнение японских поэтов не только о моих танка и хайку, но и о произведениях других русских авторов. Насколько знаю, каждый год проводится конкурс на лучшие танка и хайку и в России, и в Японии для иностранных авторов.
Елена Вадимовна Бусыгина, г. Омск, библиотекарь:
– Во мне откликнулось такое стихотворение Василия Костерина:
У каждой книги свои ароматы,
В одной – запах любви,
В другой – зла и смерти,
В моих – дух владельца.
А в типографии все пахнут одинаково.
Одна и та же книга может по-разному раскрываться в руках человека. Один увидит в ней историю любви, другой – грусти и печали. Наверное, во многом на восприятие книги влияют настроение и жизненные обстоятельства читателя. И когда мы будем перечитывать эту книгу спустя какое-то время, откроем совершенно новое произведение.
Читая художественную литературу, мы получаем бесценный жизненный опыт, учимся на чужих поступках и ошибках. Конечно, это не делает нашу жизнь идеальной, но мы начинаем лучше её понимать.
Василий Костерин:
– Да, книги надо перечитывать. И если вы берёте в руки уже прочитанную книгу и, читая, обнаруживаете в ней что-то новое, это свидетельствует о безусловной художественной ценности произведения. К тому же мы встречаемся в ней со старыми знакомыми и друзьями.
Любовь Сергеевна Григорьева, г. Екатеринбург, научный сотрудник Мемориального дома-музея П. П. Бажова:
– У В. Костерина хотелось бы отметить следующее хайку:
Ночное зеркало
Пустынного пруда,
И в нём лягушкой – жёлтая луна.
Оно перекликается с одним из самых известных японских хайку Басё:
Старый пруд!
Прыгнула лягушка.
Всплеск воды.
(пер. Т.И. Бреславец)
Костерин по-другому подсветил классическое трёхстишье, сохранив в нём ощущение тишины (которое в оригинале передаётся на контрасте прыжка лягушки в старый пруд), абсолютно по-японски предложив ненавязываемую многозначность: тишина как бы ничем не нарушается, только словом «лягушка», которое явно отсылает к прыжкам, всплеску, кругам.
На это стихотворение обратила внимание именно потому, что оно максимально приближено к японским хайку.
И вопрос к В. Костерину: в принципе, хайку и танка можно писать не только на японском языке, но есть ли какие-то кардинальные отличия между русской и японской поэзией? Если есть, то в чём, по мнению поэта, они выражаются?
Василий Костерин:
– Отличия, конечно же, есть, и очень заметные. Прежде всего, думаю, различия культурные. Насколько различаются русская и японская культуры, настолько неизбежно различаются и две литературы. В каждой культуре есть нечто подчас трудноуловимое, то, что ребёнок впитывает с молоком матери. Это некая культурная прапамять, поэтому одну и ту же мысль русский и японец выразят по-разному. И ещё одно: насколько отличаются друг от друга русский и японский языки, настолько отличается и поэзия. Конечно, различия со временем сглаживаются: европейская литература заметно повлияла на японскую, в японской прозе, например, заметно влияние Достоевского, и в свою очередь японская литература, особенно классическая, влияет на европейскую, вдохновляет на подражание. Однако на глубинном уровне остаются важнейшие различия, всосанные с молоком матери. Возьмите, к примеру, «Большую волну в Канагаве» Кацусико Хокусая и «Девятый вал» Айвазовского. Их разделяет всего 18 лет. Для меня это яркий пример различий между русским и японским искусством, между русским и японским мировидением, мировосприятием.
Наталья Александровна Зырянова, г.Каменск-Уральский Свердловской обл., ведущий методист Центральной городской библиотеки им. А.С. Пушкина:
– Василий Костерин. Открытие. Четкость строк его поистине уникальна, ничего лишнего, только самая суть. Как канатоходец над бездной… Напевность и лиричность граничат с резкостью и четкостью.
Слышу имя своё за спиной,
Оглядываюсь
На полузнакомый голос.
То я, семилетний,
Окликнул себя невзначай.
Это, мне кажется, встреча со своим внутренним ребёнком. Возможно, нечаянная, незапланированная встреча, и от этого, не менее ценная. Все важные открытия, уже осязаемые, ещё впереди…
В соборе
Праздничное торжество,
А я грущу о сельском храме, —
Душистом острове
Моей молитвы полудетской.
Вновь возвращение к детству. В мыслях, в воспоминаниях он в прошлом, где помыслы и чаянья чисты…
А танка Ветер… вообще мне кажется мистической. После того, как ветер споткнулся, должно начаться самое интересное и непредсказуемое, но от этого не менее прекрасное и захватывающее!
Ветер вмиг преодолел поля,
Но в городе на перекрёстке
Споткнулся,
Не зная, где свернуть,
И, оробев, притих.
Вопрос Василию Костерину. Что предшествует рождению танка в душе поэта?
Василий Костерин:
– Танка и хайку рождаются сами. Бывает, приходит одна строка, реже – две. Приходят всегда неожиданно. Нередко в предсонном или послесонном состоянии, когда душа ещё не рассталась окончательно с тем миром, в котором пребывала. Тютчев назвал душу «жилицей двух миров». Когда душа переходит границу, она всегда что-нибудь захватывает с собой из одного мира в другой. Но бывает, что строки приходят во время чтения: и не только поэзии, но и прозы, даже хороших детективов. Иногда в поезде (никогда в самолёте). Вдруг по ассоциации «придираешься» к какому-нибудь слову, и рождается что-то своё – словосочетание, строка, чувство, мысль, идея.
Наталья Владимировна Матвиенко,г. Сургут Ханты-Мансийского автономного округа, библиотекарь:
– Если говорить как обыватель: «Что для меня стихи, поэзия?» – это то, что откликается в душе. Если я иду по улице и на ум приходит «я люблю, когда шумят берёзы, когда листья падают с берёз» или «отговорила роща золотая» и проч., то это «моя» поэзия, если нет – увы.
В. Костерина пока не поняла, к сожалению. Надо вчитываться.
Василий Костерин:
– Поэзия, мне кажется, призвана к тому, чтобы её не столько понимали, сколько чувствовали. (Вспомним Пушкина: поэзия должна быть глуповата.) Понимание же следует за чувством красоты. Танка и хайку непривычны для русского слуха, для душевного устроения русского человека, для нашей ментальности. Может, сначала взять японских поэтов – мастеров танка?
Удачно слово «вчитываться». В отрочестве я не любил классическую музыку. Что делал мой учитель? Он предлагал мне послушать то, что не нравилось, второй и третий раз. Даже четвёртый. И так пришло время, когда я слушал только классическую музыку, что уберегло меня от увлечения популярной музыкой, популярными группами и певцами, уж тем более попсой. Я, конечно, знал их и слушал, но критически и без фанатства, с которым поклонялись в своё время, например, битлам. Мой учитель говорил: надо вслушиваться. И я вслушивался. Помню, особенно тяжело мне давался Берлиоз. Но зато потом, когда композитор находил отклик в душе, я радовался, как ребёнок.
Ирина Викторовна Мухамадеева,г. Тара Омской обл., руководитель литературно-драматургической части Омского государственного Северного драматического театра им. М.А. Ульянова:
– Если говорить о творчестве Василия Костерина, то для меня открытие – его танка. Среди прочего, песни вызвали у меня наибольшую эмоциональную реакцию. В них не просто философия. Философия нашего бытия здесь, сейчас, тогда, после. Философия чувств, звуков, любых, от звука голоса до музыки, ветра, звука неопределенного, знакомого лишь тому, кто читает танка. Текст уникален тем, я считаю, именно уникален, что его можно «переложить» на свои личные ощущения, события, ожидания… И пусть автор называет их лишь попытками, но не зачитаться нельзя. «Весна – пора любви… А осень принесла последнюю любовь». О чём? Кто-то кого-то полюбил осенью? Я вижу: была юность, зрелость, прошла большая часть жизни, но не хватило любви, не состоялось, не сложилось. Зрелость. Когда надеяться уже не смеем. Но с прекрасной осенью лет приходит ЛЮБОВЬ. Тебе печально. Но осень – прекрасная пора. И ты печально, тихо счастлив. Да, такое тоже может быть.