Вообще-то, если внимательно прочитать русскую литературу девятнадцатого века, то в стихах, в романах, высказываниях писателей, письмах и очерках можно найти множество предсказаний о современной России. Причем писателей совершенно разных по направлениям, «левых» и «правых», но в гаданиях о будущем они часто говорят одно и то же. Например, вспомним хоть общеизвестные стихи Лермонтова: «Наступит год, России черный год…», или слова Глеба Успенского о будущем, когда Россию «убьют рублем».
Нина Александровна Кустова, г. Нижний Новгород, Музей книги Нижегородской государственной областной универсальной научной библиотеки, заведующая:
– Назовите имена современных писателей-новеллистов, которых бы Вы посоветовали прочитать каждому.
Николай Смирнов:
– Я бы и сам был рад от сотрудников библиотек услышать такую рекомендацию. Трудно ответить на вопрос по разным причинам. Например, кого считать современными писателями: тех, кто в последние годы получил известность, или тех, что сделали это лет тридцать-сорок назад? Это тоже всё мои современники.
Потом – есть старое правило. Лишь после смерти писателя, примерно через полвека, новые люди решают, был ли у него талант или это – рядовой труженик пера?
Встречаются в доступных мне журналах хорошие рассказы; и знаю хороших рассказчиков, можно и назвать имена. Но это будет просто случайное мнение. Чтобы дать категоричный ответ, надо знать, хотя бы в общих очертаниях, весь литературный процесс. Для этого у меня нет возможностей. Хотя уверен, что где-нибудь уже вышла книга, о которой пока ни слуху ни духу, а в конце века её определят как выдающуюся.
Марина Александровна Пряникова, г. Балахна, библиотекарь:
– Где Вы черпаете вдохновение для творчества? Какой Ваш любимый рассказ и почему? Повлияла ли работа в музее на Ваше литературное творчество?
Николай Смирнов:
– Источник вдохновения, думаю, у всех один – жизнь. Слишком общий ответ, поэтому добавлю, что для вдохновения еще и досуг надо иметь. А, пожалуй, нет человека, который бы не пожаловался, что досуга у нас – маловато.
Рассказ свой любимый я затрудняюсь назвать. И постараюсь объяснить почему. Вы, Марина Александровна, обратили внимание, как обычно пишут: «рассказы Чехова», «рассказы Бунина» или «рассказы Шукшина». То есть, полагаю, рассказ это такая литературная форма, которая единично существовать не может. А только в составе целой республики собратьев. Чехов – сколько сотен рассказов написал за два-три года?..
Даже если бы Вы меня спросили: назовите лучший рассказ Чехова или Бунина, бесспорных мастеров с мировым именем, я бы и то затруднился. Сразу стаи названий слетаются на такой вопрос…
А вот если такой вопрос отнести к 30–40-м годам девятнадцатого века, то я бы мог сказать, что в одно время моим любимым сочинением был «Вий» Гоголя, в другое – его же «Невский проспект». Это не рассказы в современном значении слова, повести, они более массивны по мысли и образам, так же, как и «Хозяин и работник», «Смерть Ивана Ильича», «Чем люди живы» Льва Толстого.
Я работал научным сотрудником в музее Н.А. Некрасова в Карабихе около трех лет. Эта работа мне дала очень много – будто бы я после Литературного института окончил еще один некий институт. У меня был свой план – в день прочитывать две книги, за что я и поплатился, заметно посадив зрение. Воспитывала сама атмосфера старинной дворянской усадьбы, ежедневное осязательное погружение в девятнадцатый век, век «русской Эллады», когда Проспер Мериме написал И.С. Тургеневу: «…Вы, к счастью, обладаете чудесным языком и далеко превосходите всех наших западных писателей с их провинциализмами. Оцените это наблюдение по достоинству, ибо оно сделано иностранцем». Старые книги, первопечатные произведения русских гениев. Особенно жаден я был к журналам 30–40-х годов девятнадцатого века: один благоухающий запах тех «нумеров» чего стоит! (Припоминается, что В. Кожинов назвал это время малоизученным.) Литература конца восемнадцатого и первой половины девятнадцатого веков была темой моей работы. И основатель музея Анатолий Федорович Тарасов, автор исследования «Некрасов в Карабихе», участник войны, бывший десантник, заядлый рыбак, – замечательным человеком остался в памяти, как, впрочем, и другие сотрудники. Все хорошее, запасенное с молодости, подобно закваске, взбухает со временем в душе, растет. Так и с музейной работой.
Но не удержусь, чтобы не вспомнить анекдотический случай. Однажды я вел с переводчиком экскурсию для группы из Монголии. Молодые ребята, студенты. И вот слышу: переводчик всё чаще повторяет среди тюркских непривычных для нашего слуха слов что-то знакомое, всё: «Лер-ман-та!» да «Лер-ман-та!» Что-то очень подозрительно похожее на «Лермонтова» … Вошли в предпоследний зал. Там в центре скульптура. Говорю одну фразу: «Вот таким был Николай Алексеевич Некрасов на охоте со своей любимой собакой Кодо!» Опять уже ясно слышу: «Лер-ман-тав!» Как крикнул ему: «Да не Лермонтов, а Некрасов!» Паренек-переводчик, монгол, в смущении схватился за голову. Понял ошибку…
Я в шутку рассказал этот случай Тарасову: «Говорю: Некрасов, а их переводчик переводит: Лермонтов!» Анатолий Федорович шутку не воспринял, нахмурил свои брови: «Что же вы? Надо было его поправить». Думаю, а как я поправлю? Я же не знаю монгольского языка». Вообще, восточные читатели, кавказские, как мне часто приходилось убеждаться, очень ценили Лермонтова.
Елена Михайловна Селезнёва, Нижегородская обл., г. Богородск, МБУК «Богородская РЦБС Нижегородской области», библиограф.
– С творчеством Николая Васильевича Смирнова я знакома. Хотелось бы задать такие вопросы: какую книгу, а может быть, не одну (имею в виду собственного сочинения) в своей жизни Вы считаете главной? или она еще не написана?
Николай Смирнов:
– Своей главной книгой я считаю повествование «Заключенные образы». Перечислю, что из него опубликовано. На поле Романове: повести и рассказы / Н.В. Смирнов. – Рыбинск: Изд-во АО «Рыбинский дом печати», 2016. – 498 с. В этом сборнике начата публикация первого тома: две первые книги: «Медное царство» и «Серебряное царство».
Сватовство: повести и рассказы / Н.В. Смирнов. – Рыбинск: Изд-во АО «Рыбинский дом печати», 2018. – 511 с. Здесь завершено печатание первого тома третьей и четвертой книгами: «Болезнь по золотому царству» и «Нашествие силы нездешней».
Светописный домик: рассказы, эпопея / Н.В. Смирнов. – Рыбинск: Изд-во «РДП», 2020. – 456 с. Вступительная статья доктора филологических наук Ирины Калус. В этом сборнике начата публикация второго тома «Заключенных образов»: «Ненаписанная книга» и «Глинники». Осталось, если это удастся, опубликовать две завершающие книги второго тома повествования: «Карусель» и «Продажа слов».
Начал я писать это сочинение в молодости, в 1975 году, а последние книги дописывал и переделывал уже в новом веке. «Заключенные образы» – в этом названии слово «заключенные» употреблено в философском, общелитературном значении. Как, например, в древности говорили: «Тело – могила души». Или в поговорке: «Человек – свеча Богу». А в народной загадке о свече: «Тело – бело, душа – портяна». То есть речь идет о сияющем образе Божием, заключенном в воск тела, в вещественность. Светить ему или погаснуть, этому заключенному образу – вот, в очень округленной форме, смысл повествования, особенно двух последних книг, неопубликованных.
Наталья Владимировна Трофимова, г. Радужный, Ханты-Мансийский округ, библиотекарь:
– Какой главный вопрос Вы перед собой ставили, когда писали повесть «Василий Нос и Баба Яга»? Для чего Вы её писали? Не скрою, чтение захватывающее.
Николай Смирнов:
– Вопроса я никакого не ставил – это жизнь, о которой в повести рассказано, поставила передо мной вопросы: о судьбе человека, зле и добре, о страдании матери. Зачем писал?.. На такой вопрос даже Пушкин, наверное, не смог бы ответить, судя по одному его стихотворению, где он вопрошает: Почему дует ветер? Почему орел летит, дева – любит, а поэт – пишет? – Кто ответит на эти вопросы?
Написал к тому же я первоначальный вариант этой повести в молодые годы без надежды на напечатание.
Спасибо Вам за Ваш читательский отзыв. Я бы еще добавил, что человек по кличке Васька Нос, и вся его история – не выдуманы. Все мальчишки на том прииске, где прошло мое детство, этого старателя знали. Что же касается фантастической части, то здесь в основе лежат тоже воспоминания. Сплелись образы: колымское кладбище на галечной россыпи, обнажившиеся гроба, кости человеческие, огромные северные вороны на опорах на фоне дикой болотистой долины, сопок; и с другой стороны – сказки Афанасьева о Бабе Яге, поедающей людей. Во втором или третьем классе меня так поразило описание её избушки, черепов, горящих на тыне. И всё так осязательно и знакомо, будто такая избушка ужасная таится где-то у нас за дальней сопкой. С этой страшной старухой я познакомился впервые еще в детстве, когда мать рассказывала сказку про Лутонюшку, как его унесла Баба Яга. Одно время даже от дома нашего боялся отходить: вдруг налетит из болотистого кочкарника и схватит?!
Ведьма оборачивает рябинкой или какой-нибудь птицей – жену доброго молодца, а сама принимает её вид – это распространенный сюжет славянских сказок. В повести про Ваську Носа происходит схожая подмена.
Галина Павловна Титова, г. Архангельск, Архангельская областная научная библиотека имени Н.А. Добролюбова, руководитель Регионального центра книги:
– Кого Вы назовете своим учителем (или любимым автором), чье творчество Вас восхищает?
Николай Смирнов:
– «Учитель, перед именем твоим позволь смиренно преклонить колени!» – В таком, некрасовском смысле, я никого не могу назвать. Но с благодарностью бы мог перечислить имена литераторов, помогших советами и конкретными делами.