и так, чтобы у них работала голова, чтобы они были сильны духовно: и умом, и духом. Чтобы они знали, зачем живут и какие цели нужно в жизни ставить. А то это что такое? Проходят соревнования. Маленькие дети, там семь-восемь лет, на татами возятся. А родители кричат им: “Дави его! Убивай его!” Это что такое? Ещё и родителей нужно воспитывать!»
Когда священник присутствует на соревнованиях и, в том числе, со словом выступает, обращаясь и к родителям, и к болельщикам, и к юным спортсменам, совсем другие акценты, цели и ценности формируются вокруг мероприятия.
И если это есть, разве нужно от этого уходить и закрываться? Наоборот! Мы должны присутствовать на этом поле.
А что касается того, что страус или блоха… или что там ещё прыгает? То здесь, скорее всего, говорится именно о профессиональном спорте. Всем понятно, что дети не обязаны ставить рекорды, преодолевая доли секунд. Это задача профессионалов. И в этой профессиональной сфере обязательно включается политическая составляющая спорта, когда спортсмен представляет свою страну с точки зрения престижности.
Эта идея не новая, – это идея античности олимпийской [4: 64–65]. Это идея спорта как заменителя войны, как заменителя военных действий, бед и страданий. Поэтому в профессиональной спортивной среде есть люди, которые ведут практически аскетический образ жизни, во многом себе отказывая на самом-то деле. Служа спортивной идее, они прекрасно понимают, с чем они могут столкнуться: с многочисленными травмами, с постоянными переломами и прочими увечьями. В этом смысле Александр Гельевич Дугин, выступая на нашей конференции, был совершенно прав, говоря о том, что спорт нужно воспринимать и рекомендовать как некую форму духовной аскезы [5].
Если человек в таком ключе будет воспринимать своё спортивное поприще, то здесь у него формируются уникальные навыки психологической и духовной подготовки.
Я и сам работал с представителями профессионального спорта и знаю, как подобные практики отражаются на настрое. В спорте высоких достижений очень многое, если не всё практически, предопределяет психология, – психологический настрой выхода на площадку, на татами, на арену…
Это момент преодоления – одна из сложных философских категорий, с которыми мы сталкиваемся, обращаясь к спортивной духовности: когда человек преодолевает себя, когда человек себя ограничивает. Сложность её состоит в том, что она касается преодоления себя и в малом, например, физической немощи или каких-то телесных ограничениях, и в большом, – например, искушении славой. Борьба со славой – это и смирение себя.
Эти функции спортивной духовности: преодоление, аскеза и смирение, – нужно разграничивать, понимать и выводить на первый план.
Третий тезис был о необходимости особой спортивной подготовки именно профессионалам. С ним можно отчасти согласиться, но… Кто знает, кем он станет завтра по профессии? Порог вхождения в новую профессию сегодня очень низкий: человек может сначала заниматься одним делом, а завтра от него потребуются совсем другие навыки.
Когда мы говорим о профессиональной деятельности или о предпрофессиональной, применительно к ребенку, то нужно учитывать: если родители разумные, они подготавливают своё дитя к будущей жизни, к той или иной стезе его. Конечно, если родителям не всё равно.
Опять же, это момент традиции [6: 27], когда родители готовят, когда родители присутствуют в воспитании ребёнка, чтобы передать ему определённое восприятие себя в этом мире. Здесь, безусловно, в любой семейной традиции должно быть место спорту и физической культуре. Не только отдельным профессиям нужны крепкие духом и телом люди, но из здоровой семейной традиции формируются традиции народа, и здоровье нации в итоге.
И в завершение хотел бы подчеркнуть ещё один важный момент.
На нашей конференции отец Владимир Тер-Аракельянц выступал с докладом о соотношении духовности и телесности в ретроспективе христианской мысли. Он приводил примеры высказываний святых отцов: святителя Иоанна Златоуста и святителя Афанасия Великого, – отражающие несколько иное, нежели у священника Михаила, воззрение на физическую культуру и спорт [7]. Я же могу напомнить и святителя Кирилла Иерусалимского, который советовал заниматься игрой в мяч наподобие регби. Одному из своих учеников он пишет в письме примерно следующие слова: «Занимайся. Это будет полезно тебе, и костям твоим, и мышцам твоим».
Противоречия разных позиций и мнений по отношению к спорту снимаются Московским Патриархатом в 2015 г., когда Святейший Патриарх Кирилл и Священный Синод Русской Православной Церкви учредили Патриаршую комиссию по вопросам физической культуры и спорта, в которую вошли именитые спортсмены, представители различных видов спорта. И с этого момента создаётся методическое, политическое и стратегическое поле для просветительской работы с самой физически здоровой и дисциплинированной частью общества, со спортсменами. Ведь они сами хотят, чтобы их окормляли, напутствовали, чтобы с ними работали священники.
Поэтому тезис прежний, о ненужности спорта, далеко не всегда находит своё отражение в реальности.
Ирина Калус:
– Спасибо, уважаемый Игорь Леонидович. Я Вас слушаю, и мне в голову начинают приходить свои аргументы. А ведь действительно, если рядом нет профессионального спасателя или полицейского, вдруг тебе самому понадобится подпрыгнуть или пробежать, подтянуться, чтобы спасти, например, ребёнка из огня.
Геннадий Бакуменко:
– Более того… Ведь есть героические примеры, когда дети, имея спортивные навыки, спасают своих сверстников от стихий огня или воды. Если бы не особые навыки детей и совсем юных спортсменов, не миновать трагедии [8, 9]. Поэтому тезис, что спорт нужен только каким-то специальным людям, мне кажется, совершенно не оправдан. Ведь спорт – это подвиг, готовность к подвигу.
Игорь Бирюков:
– Здесь я с Вами совершенно согласен. Государственная политика России в области физкультуры и спорта провозглашает комплекс ГТО. То есть готовым к труду и обороне повсеместно нужно быть, начиная буквально с детского сада и заканчивая достаточно пожилым возрастом. Гражданину России нужно следить за своим здоровьем и всегда быть в хорошей физической форме.
Всегда держите себя в форме, в физической готовности и активности!
Это уже предмет национальной политики, пример одного из приоритетов нашего государства.
Но стоит упомянуть ещё об одной задаче, которая культивируется в последнее время, в частности союзом неолимпийских видов спорта. Это возрождение традиционных национальных видов спорта. А это наша идентичность, наш культурный код, наше самосознание – то, что напрямую связано с нашей ментальностью. Наши игры – например городки. Наш рукопашный комплекс самбо.
Ирина Калус:
– У нас и лапта была…
Игорь Бирюков:
– Да-да, всевозможные игры… Кила у нас была…
Геннадий Бакуменко:
– Забытый рукомашный спорт, элементы которого сохранились лишь в народных танцах, не только сохранять, но ведь и восстанавливать надо. Это вопрос в том числе и к нашим фольклористам, ведь даже слово «рукомашный» позабыто.
Игорь Бирюков:
– Да, безусловно… Здесь и джигитовка… Здесь и простецкая, казалось бы, игра в ладушки. Ведь что это такое? Это, прежде всего, элементы кулачного боя, которые уже отрабатываются с ребёнком. Реакция, координация… – здесь всё уже заложено.
Геннадий Бакуменко:
– Отец Игорь, мне кажется, в высказывании священника Михаила был ещё один важный контекст. Когда упоминались блоха и кузнечик, мне думается, он говорил об уподоблении. Возможно, это более философский вопрос. Как разграничить игру, чтобы не допустить уподобления? Ведь неспроста в пример приводятся животные?
Игорь Бирюков:
– Это вопрос мимезиса, подражания как такового. Если мы говорим о восточных практиках, – допустим, в единоборствах это «стиль обезьяны», «стиль богомола», я это в своей монографии достаточно подробно описывал [4: 69], или у скандинавов берсерки – это уподобление медведю, волку для вхождения в состояние ярости и т. д., – это никакого отношения к христианству не имеет.
Дмитрий Петровский:
– Имитационные стили китайского ушу не призывают своих последователей уподобиться животным – это распространенное, но поверхностное представление о практике.
Игорь Бирюков:
– Я и не говорю в отношении китайских стилей об уподоблении, здесь речь идёт о мимезисе, то есть подражании; конкретный пример уподобления – берсерки.
Христианин, наоборот, исповедуя Христа как носителя ценностей, призывает благодать Божию – не зверя, не тотемное животное приглашает в себя и владеть собой, а именно благодать Христову. Тем самым он превращается в сосуд справедливости и благости. Это не дикий кураж и не какой-то безвольный пацифизм, а благостный, благожелательный настрой, чистое, сердечное, русское благодушие, в отличие от хюбриса, греха титана, который пока всё не разнесёт, пока всё не уничтожит, не успокоится. Находясь в звериной ярости, тот же берсерк и падшего будет добивать, и на том не успокоится… Как мы знаем из греческой мифологии, одержимого яростью или водой нужно остудить, или в бочку посадить, чтобы он успокоился. Если об этом уподоблении, то его следует остерегаться и не допускать. Здесь нет никакого христианского контекста.
Православная же спортивная духовность подразумевает благоволение Божье. Мы просим Его благодатью своей осенить нас и тем самым помочь нам в преодолении себя, в исполнении того или иного задания, в прохождении этапа, в исполнении матча, раунда, чего угодно.
Дмитрий Петровский:
– Нелогично, Игорь Леонидович, – выше говорится, что православные бойцы, в отличие от язычников, могут остановиться, а здесь – нам нужна благодать только для преодоления.
Игорь Бирюков:
– А могут и не остановится. Нелогичность в данном контексте воспринимается как обязательное установление, чего быть не может в реальности. Я имею в виду более целенаправленные установки в сознании спортсмена – на милосердие и контроль своих действий, но не как, во что бы то ни стало, «запрограммированных христианством поступков».