– А стряпала, батюшка, щи с солониной, гусь жареный, драчёна! – зал покатывался хохотом…
– Да ты белены, что ль, объелась, старая дура!.. Пошла вон! – и как бы всерьёз, грубовато подталкивал её за плечи к дверям.
И тут я во всё горло вопила из зрительного зала:
– Не трогайте её, не толкайте! Это же моя бабушка!!!
Забавно изображал простолюдинов муж Клавдии Николаевны – механик завода Иван Михайлович, из ветвистого рода Светлаковых. Они с Клавочкой, как её называл, познакомились и поженились на фронте Великой Отечественной. Смешно играла старушек её мама, учительница начальных классов, тоже фронтовичка, сухонькая, слегка сгорбленная Наталья Фоминична. Всеми фибрами души сливалась с классикой фронтовичка также – Евлампия Порфирьевна Быстрова, библиотекарь. С бабушкой в дружеских отношениях, она иногда приходила к нам, но её строгий вид и очки повергали меня в панику.
Талантливы кужерцы были семьями: Светлаковы, Никановы, Глушковы, Аркатовы, Анисимовы, Даниловы, Варламовы, Каяткины, Кормаковы-Головины, Курушины, Фёдоровы, Кульковы, Белоноговы, Ледневы, Листвины, Ларионовы, Пряницкие, Цапины, Бобровы, Батуевы, Винокуровы, Гранатовы, Корабельщиковы, Ермиловы, Матрёничевы, Монастырские, Наумовы, Саратовы, Поповы, Закировы, Ивановы, Швецовы, Загайновы, Галиуллины, Гизатуллины, Александровы…
В конце 30-х годов, восхищаясь необыкновенно артистичным и певучим кужерским народом, Мария Александровна предложила женщинам собираться на спевки, по возможности не в ущерб семьям. Начала с соседей по дому: Вера Михайловна Никанова – из династии Светлаковых и её родственница Клавдия Батуева, подруга бабушки тётя Катя – заведующая детским садом Екатерина Семёновна Ларионова, певуньи-учительницы как, например, всё та же «тростиночка», как я мысленно называла – Клавдия Николаевна Светлакова, Юлия Александровна Боброва, Анастасия Ивановна Ермилова, Августа Назаровна Головина, домохозяйка Глафира Ивановна Анисимова стали костяком хора. Постепенно под руководством Марии Паршиной в посёлке сформировался кужерский женский хор, со временем получивший звание народный. Мужская поддержка в нём была неотъемлемой частью: солист Иван Михайлович Светлаков с баянистом Василием Павловичем Волковым. Этот хор живёт и поёт по сей день – вот уже 84-й год!
Помню, как укрупнялся хор и менялся с годами наряд хористок: от пёстрых домашних одеяний – сарафанов с кофточками, кружевных передников и цветастых платков – до стилизованных длинных атласных сарафанов, кокошников с блёстками. И фон – уже не просто сценический занавес, а рисованные декорации. И руководители – не энтузиасты-самоучки, как Мария Александровна, а приезжие: дипломированные дирижёры и музыканты… Очень много сил и таланта вложила в хор с середины 50-х – в течение двадцати лет – его художественный руководитель Федосья Ильинична Конакова, приехавшая по распределению из Йошкар-Олы. Она была и наша любимая учительница пения в школе. Миниатюрная, худенькая и добрая, никогда не повышала голос, была ровна и весела, и все мы звали её за глаза Фенечкой.
А как пели женщины! Русские народные – от обрядовых, величальных, «плакальных», ямщицких песен до шутливых житейских: «Летят утки», «Потеряла я колечко», «Долюшка женская», «Куда ведёшь, тропинка милая», «Степь да степь кругом…», «А мы просо сеяли» или «Я на горку шла»… Обожали зрители и задорные частушки с переплясом, топотом, гоготом, свистом. Особенно заводил публику фольклор на местную тематику: тут сценические мужские таланты били фейерверком! Но равных здесь не было Ивану Михайловичу Светлакову как в одиночном исполнении, так и вдвоём с ненаглядной супругой своей Клавдией Николаевной, нашей школьной математичкой и моим классным руководителем с пятого по седьмой.
***
В 30-е годы моя бабушка работала и училась заочно на преподавателя русского языка и литературы в Йошкар-Олинском педагогическом институте, окончив его в 1936 году. Наш посёлок был центром Сотнурского района. В 40-х – начале 50-х пришлось Марии Александровне Паршиной «заседать» в двухэтажном Доме Советов с полукружной широкой лестницей и коридорами с многочисленными дверями кабинетов. Здесь были райком, райисполком и другие отделы государственной власти. В конце 50-х, при смене названия района на Моркинский, это здание было передано под детский дом.
Школьную учительницу, обладавшую к тому времени более чем двадцатилетним педагогическим опытом и немалыми знаниями, умело ладившую с людьми, назначили завроно (заведующей районным отделом народного образования). Ни машин, ни лошадей в тяжёлые военные и послевоенные годы. Все школы в округе моя бабушка инспектировала, передвигаясь в основном «на одиннадцатом номере», как она шутила, то есть исходив район пешком. Даже в Казань, за 50 километров, бывало, ходила, чтобы приобрести необходимые для школ книги, наглядные пособия, приборы и т.п. На обратном пути неподалёку от Казани, у так называемой Сухой реки, встречали бандиты-грабители:
– Ну, показывай, тётка, чего несёшь!
Бестолково копались в учебниках, школьных принадлежностях… Отрывисто бросали:
– А курево-то хоть есть?!
Махорка выручала: отдаст всю имеющуюся до крошки – отпускали, и только пересвист из леса всю дорогу сопровождал. Видимо, оповещение, чтобы «братки» пропускали беспрепятственно через посты…
(Кто внимательно читает эти записи, тот уже знает причину курения моей бабушки. С 18 лет – вначале, чтобы не умереть с голода в вологодской глубинке, куда она уехала учительствовать после окончания гимназии в Вологде в 1918 году. В те времена курящим учителям выписывали пайки махорки, часть которой они обменивали у местного населения на продукты. А потом втянулась. Да так и не смогла полвека побороть привычку…)
(продолжение следует)
Знакомство с авторами
Ольга ХАПИЛОВА. Знакомство с автором
Ответы на вопросы журнала «Парус».
1. Расскажите, как Вы пришли к занятиям литературным творчеством. Какими были первые опыты?
Стала заниматься творчеством, когда почувствовала, что мне это реально удаётся. Не сразу. Года через три после первых опытов 1996 года. Последние классы школы. Утверждают, что многие пробуют писать в этом возрасте, но не все продолжают. Я продолжила. Дальнейшее было уже просто делом времени.
2. Кого можете назвать своими литературными учителями?
Родилась я и выросла в рабочем посёлке Кузбасса, на значительном удалении от литературных студий тех же Кемерова или Новокузнецка, не испытав на себе влияния ни одного мастера художественного слова. Впоследствии при приёме в Союз писателей России данный факт был отмечен как имеющий скорее плюсы, чем минусы. Может, это и хорошо, когда ты сам до конца не понимаешь, что делаешь и как пишутся стихи. Также никогда не училась по чужим стихам, тем более не пыталась кому-то подражать. Просто люблю стихи. Разные стихи разных авторов, не все. Но есть один поэт, стоящий особняком, все до единого стихи которого я люблю. Это Роберт Рождественский. Вряд ли он мой учитель, просто люблю.
3. В каких жанрах Вы пробовали себя?
Только в поэзии.
4. Как бы Вы могли обозначить сферу своих литературных интересов?
Писатели-почвенники ХХ века.
5. Какого автора, на Ваш взгляд, следует изъять из школьной программы, а какого – включить в нее?
Надо быть слишком смелым, мягко говоря, чтобы заявлять об исключении какого-то автора из школьной программы. Включить в школьную программу мне хотелось бы современных поэтов – например, Бориса Рыжего, Игоря Царева, Николая Колычева.
6. Есть ли такой писатель, к творчеству которого Ваше отношение изменилось с годами кардинальным образом?
Да, это Владимир Маяковский. В лучшую сторону, конечно же.
7. Каковы Ваши предпочтения в других видах искусства (кино, музыка, живопись…)?
Люблю живопись. Предпочитаю пейзажную, созерцание.
8. Вы считаете литературу хобби или делом своей жизни?
С какого-то периода времени я уже не могу однозначно сказать, что литература – хобби. Под этим словом мы привыкли подразумевать всё-таки несколько иное. Дело моей жизни? Что это? Профессия? Работа? Справедливым будет сказать тогда, что дело моей жизни – медицина. Поэзия – это своего рода отдушина, прибежище. Такое удивительное состояние души, которое ты прячешь даже от самого себя, некий «сокровенный сердца человек», почти как на молитве.
9. Что считаете непременным условием настоящего творчества?
Согласна с некогда услышанными мною словами о том, что поэт должен не удивлять, а удивляться, идя по жизни. Снегирю, прилетевшему на твою кормушку за окном, вечерней грозе, радуге, самолётику в вышине, да мало ли чему. Тому, что живёшь. Примечать, удивляться, любить всё это и радоваться.
10. Что кажется Вам неприемлемым в художественном творчестве?
Неприемлема откровенная ложь. Когда чёрное называют белым, а белое – чёрным.
11. Расскажите читателям «Паруса» какой-нибудь эпизод своей творческой биографии, который можно назвать значительным или о котором никто не знает.
Вспоминается, как лет в двадцать разорвала и сожгла две тетрадки своей зарифмованной откровенной муры. И правильно, кстати, сделала.
12. Каким Вам видится идеальный литературный критик?
Благосклонным.
13.Каким Вам видится будущее русской литературы?
Будущее у русской литературы есть и оно большое. Семинары молодых авторов не пустеют, каждый привносит свою лепту в общую копилку.
14. Есть ли у Вас рекомендации для студентов-филологов?
Мне трудно что-то советовать даже студентам-медикам, не говоря уже о филологах. Могу лишь порекомендовать стихотворение Леонида Завальнюка «Снова стихами повеяло». Там есть такие строчки: «Зачем же вы молодость грабите, мимо стихов идя?» И в целом стихотворение раскрывает суть поэзии для молодых людей.