. Поэтому наследие Л. И. Бородина необходимо рассматривать с позиции традиционных, истинных духовных ценностей, и, чтобы глубже проникнуть в духовный мир произведений писателя, на примере стихотворений «От всех начал в порядке строгом…», «Без мер, без половины…», «Выбор», «Узел бессмыслиц умом не расплесть», проанализируем христианские мотивы и символы в его творчестве.
О. Павел Флоренский отмечал, что перед тем как воплотиться, символика «открывается духом в глубинах нашего существа, в средоточии всех сил жизни»[6]. Так, в христианстве образ креста является символом веры человека в Бога, воплощением любви Бога к грешному человеку, крест охраняет человека от всякого зла. «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною» (Мф. 16:24), — говорил Господь. В творчестве Л. И. Бородина крест — это символ подвига Иисуса Христа, символ крестного пути тех, кто, следуя Ему, готов положить жизнь «за Веру и Отечество». Свидетельство тому стихотворение «Без мер, без половины…»:
Без мер, без половины –
И так из года в год…
Спокойствие равнины
И беспокойство вод…
Как будто бы спросили.
Меня из дальних сфер:
Что в небе от России
И что от эсэсэр?
Приемыш чахлой лиры,
ответить не берусь…
Прохвосты в сувениры
Упаковали Русь!
Читай следы увечья!
Душа, она не воск!
Шипом остроконечья
Звезду вбивали в мозг!
У ног — проклятий бездна…
Судьба, как лист, чиста…
Кому мечта — воскреснуть,
А нам бы — снять с креста… (Курсив мой. — Ю.Е.).
[ «Без мер, без половины…». И. С. 46.].
В стихотворении, отвечая на вопрос, как будто заданный свыше: на чем держится российская государственность теперь, неотделима ли она, как и в предыдущие столетия, от Православия или же ею движет иная правда, автор изображает неутешительную картину последствий коммунистического режима, искалечившего душу Отчизны («прохвосты в сувениры упаковали Русь», «следы увечья», «проклятий бездна»). Богоотступничество, разрушение вековых традиций писатель иллюстрирует с помощью стилистически сниженной лексики — «эсэсэр», вопросительно-ответной формы изложения, умолчания, а также метафоры, имеющей непосредственное отношение как к порабощенному образу Родины времен СССР, так и к образу человека, живущего в ней: «Шипом остроконечья / Звезду вбивали в мозг». Для автора строк Россия, ее роль в собственной судьбе никогда не оставляла варианта быть только зрителем происходящего, чему подтверждение строки: «Как будто бы спросили. / Меня из дальних сфер: / Что в небе от России / И что от эсэсэр?». Поэтому образ креста, возникающий в последнем катрене, является ответом на поставленный вопрос, антитезой пятиконечным шипам инородного для Руси символа советской действительности, закабалившего ее: «Кому мечта — воскреснуть, / А нам бы — снять с креста…». Образ распятой Руси, да еще так распятой, что думать о ее воскрешении не приходится, хотя бы с креста снять, отсылает к страницам Священной истории: к голгофской Жертве.
Голгофа — место, где был распят Иисус Христос. «Пришел Сам Сын и крестного смертью совершил наше искупление. <…> Он исполнил таинство Святейшего Креста, который Он водрузил посреди вселенной, молниевидное и божественное знамение битвы, данное верующим, как орудие победы против врага и как славу надежды великого дня»[7], — свидетельствовал отец и писатель церкви Свт. Иоанн Златоуст. О значении Креста Христова по преданию апостольскому возвещали свт. Григорий Палама, Свт. Василий Великий, Свт. Григорий Великий, свт. Киприан, Ефрем Сирин, Григорий Нисский, Святой праведный Иоанн Кронштадтский.
Л. И. Бородин не первый, кто обращается в своем творчестве к образу креста, среди его предшественников — А.С. Пушкин и М. Ю. Лермонтов, А. Н. Апухтин, А. К. Толстой, С. Я. Надсон, Аполлон Коринфский, Вяч. Иванов.
Л. И. Бородин в своем стихотворении, осмысливая судьбу России в XX веке, говорит о трагедии неверия, напоминая нам о голгофской трагедии. Его земляк и современник В. Г. Распутин также остро воспринимал последствия Октябрьской революции, также называл их Голгофой Русской Церкви[8]. Мы́сля, что нет «знания выше Святого писания и нет пути в сторону от Создателя», он считал, что «не постичь ее, эту истину, <…> кажется, и невозможно»[9].
Л. И. Бородин ошибочным для тысячелетней православной истории Отчизны («что в небе от России») называет 70-летний режим советской власти («И что от эсэсэр»), который, подобно христоубийцам, «шипом остроконечья» распял Русь в начале XX века, установив «спокойствие равнины», т. е. ничем незамутненное состояние безмолвия и бездействия, только усугубляющее страдания Отчизны. Поэтому крест в стихотворении символизирует выбранный автором крестный путь — нести ответственность за судьбу Родины, желание действовать: снять Россию с распятья, чтобы она воскресла.
В настоящей жизни крест, который мы несем по заповеди Христа (Мф. 16:24; Мк. 8:34; Лк. 9:23), является выражением наших страданий и скорбей за Христа. Неся его, мы сами подвергаемся распятию, как Он, умираем со Христом, чтобы жить с Ним.
Об осознанности сделанного выбора слова стихотворения Л. И. Бородина «Выбор»:
… Только каждый возьмет по плечу.
Этот выбор свершается просто.
От рожденья и до погоста
Сам собой оставаться хочу
[ «Выбор». И. С. 64.].
Такая же твердая бородинская позиция верности избранному пути звучит и в прозе писателя. В частности, она вложена в слова политзаключенного Юрия Плотникова — главного героя повести «Правила игры», в которой описывается один день его жизни: «… если пошел против государства, если попался, то неси крест и не хныкай»[10].
Эта же христианская мысль о Кресте, дарованном Господом каждому человеку для спасения, нести который ему по силам, звучит и в стихотворение «От всех начал в порядке строгом…» с посвящением «приятелю атеисту», где перед читателем предстает оставшийся без веры человек, и автор строк пытается раскрыть для него свет христианской веры, протягивает крест спасения:
От всех начал в порядке строгом
Мир поделен на тень и свет.
Живя без Бога, будь под Богом,
Прими заветы как совет!
Не жаждай славы — жаждай мира!
Раздай долги, собравшись в путь!
Не сотвори себе кумира,
А сотворил, так верен будь!
Через ручей слепого старца
Перенеси не поленись!
Чтоб не случилось отрекаться,
Совет надежный — не клянись!
Не укради! Постыдно это!
Расплаты меч не отвести.
Не пожелай жены соседа,
Но и своей не упусти!
Цени хвалу, цени проклятья!
Живи при солнце, при свече!
Но крест спасенья в день распятья
Неси на собственном плече!
[ «От всех начал в порядке строгом… И. С. 30].
Содержанием стихотворения, написанного во время пребывания первого срока заключения, Л. И. Бородин обращает читателя к заповедям Священного Писания, соблюдение которых дарует надежду на спасение. Их смысл сводится к словам любви, данным Иисусом Христом: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею и всем разумом твоим» и «Возлюби ближнего своего, как самого себя. Иной большей сих заповеди нет.» (Мф. 22, 37–40, Мк. 12, 29–31).
Л. И. Бородин в стихотворении представляет крестный путь православного человека. Библейские мотивы начинают звучать уже в первом катрене, в котором писатель противопоставляет свет христианской веры в Господа тьме безверия: «мир поделен на тень и свет». О Боге как о свете неоднократно говорится в Евангелии: «Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы» (Ин. 1:5), «Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни» (Ин. 8:12). «Я свет пришел в мир, чтобы всякий верующий в Меня не оставался во тьме» (Ин. 12:46), — говорит Спаситель в Евангелии от Иоанна.
Следуя идейно-нравственным традициям национальной литературы, автор XX века в своем стихотворении поднимает вопрос веры, пути веры, стремится совершенствовать духовный мир человека.
Мотив веры звучит и в стихотворении «Узел бессмыслиц умом не расплесть», в котором, вероятно, художественно осмысливается евангельская притча о доведенном до отчаяния болезнью сына отце, просящем Иисуса исцелить сына. Писатель в своем лирическом тексте раскрывает заключенную в притче христианскую мудрость о возможности стать творцом того, что говорит Господь, Его последователем, если всем естеством своим (сердцем, умом, телом, волей) отозваться на слова Его и начать делать то, что услышал от Господа: «Если сколь-нибудь можешь веровать, все возможно верующему. И тотчас отец отрока воскликнул со слезами: верую, Господи! Помоги моему неверию» (Мк. 9:23–24). Писатель в стихотворении демонстрирует глубоко личностное прочтение религиозного текста, воспроизводит мысль о том, что подлинная вера, открывает путь к Господу, дает способность встретить Его в любом, казалось бы, безысходном положении:
Узел бессмыслиц умом не расплесть.
В тайне бессмыслицы мысль не убита!
Верую, Господи, в то, что Ты есть!
Верю в святую запутанность быта!
Верю: однажды в назначенный срок
Вспомнятся болью прошедшие весны.
Верую в мудрость забытых дорог!
Верую в щедрость дорог перекрестных!
Робостью шага заслужена месть —
Вычернят душу тоской изуверы!
Верую, Господи, в то, что Ты есть!
Как бы я, Господи, выжил без веры!
Топчут и топчут, и камнями вслед…
Памятник Зверю из этих камений!
Господи! Сколько затоптанных лет!