о религиозно-мистическое основание. Так слагается соблазнительная и лживая теория "потенциального Православия"…» (Евразийство. Опыт систематического изложения. Париж, Берлин. 1926)… Тем более это очевидно в деятельности сегодняшних его эпигонов.
В каком-то смысле евразийство тоже стремилось дать обоснование вселенскости русской идеи, но в ограниченных духовных координатах: оно не чувствовало, что судьбы мiра все-таки связаны с историей всей средиземноморско-европейской христианской цивилизации, с противоборством ее апостасийных и «удерживающих» сил, а также с глобальной мощью ее главного антихристианского противника, ждущего "иного мессию" и превратившего Запад в свой инструмент антихристианского мiрового господства. В неощущении этого заключается главная ущербность евразийства: оно отказывается от причастности к главному стержню мiровой истории, отходит от христианского понимания судеб мiра — в географическое толкование российского призвания, то есть в провинциализм, как будто от антихриста можно спастись в географической резервации. С этой точки зрения, при некоторых политически правильных суждениях и планах, евразийство было натуралистической утопией, игнорирующей православную эсхатологию [18].
Таким образом, с этой точки зрения евразийство уместно лишь в виде геополитического союза России и других разных цивилизаций, защищающих свою «самобытность» от натиска глобализации.
Такова и «идеология византизма», которая в предлагаемой мною системе историософских координат, может выглядеть оправданной как давний геополитический проект, направленный против турецкой экспансии и даже в идеале ‒ на вытеснение Турции с оккупированных ею византийских территорий, прежде всего армянских и греческих, но вряд ли это сегодня осуществимо на практике (Турция ‒ член НАТО, и в этих рамках ‒ геополитический враг против России, тем более со своими планами "великого Турана" вплоть до Якутии). Византийский проект был бы возможен, будь Россия мощным православным государством, привлекательным своей духовной правдой. Ныне это утопия, как и «идеология панславизма».
8. Далее рассмотрим несколько примеров уже не культурно-исторических типов цивилизаций, а различных идеологий, которые родились в основном в христианской цивилизации в процессе ее разложения (и с этой намеренной целью).
«Что такое капитализм: теория и практика?» ‒ Если его рассматривать не с рыночно-экономической точки зрения [19], а с идеологической, то он возник не вследствие накопления капиталов богачами (еще богаче были монархи древнего мiра), а вследствие Реформации западного христианства.
«С Реформацией западная апостасия выходит на новый важный этап. Протестантство и еврейство (ранее сдерживавшееся однородным христианским окружением) рождают капитализм: небывалую ранее экономическую активность людей, сбросивших с себя христианские нравственные запреты. "Свобода богословских суждений" в протестантизме привела к тому, что «среди множества религиозных сект, которые были вызваны Реформацией… возникли и такие, которые склонились более к иудаизму» (Грец Г. "История евреев", т. 10, с. 253). В них утверждается, что Бог изначально и неизменимо предопределил одних людей к спасению, других к погибели ‒ независимо от человеческой воли (чем отрицается и свобода воли человека, и необходимость его усилий ко спасению, и всеблагость Бога, который, получается, способен произвольно и незаслуженно обрекать человека во власть зла).
Наиболее известные из таких сект (пуританство, кальвинизм) выводят отсюда и немыслимое ранее оправдание нового экономического уклада: признаком «богоизбранности» объявляется богатство. В этом главный смысл и цель так называемой пуританской "трудовой аскезы" ‒ не для Бога, а для собственного материального преуспеяния. Позже западные ученые (М. Вебер, В. Зомбарт) убедительно показали, что капитализм как освящение материальных земных ценностей стал возможен именно вследствие иудаизации западного христианства» [20].
«Что такое либерализм… социализм… коммунизм». ‒ В книге "Вождю Третьего Рима" этому у меня посвящена отдельная подглавка. Приведу оттуда вступление.
«Истина в мiре одна, но уклоняться от нее можно в разные стороны, разрабатывая разные варианты ложных идеологий. В этом и состоит общий метод сатаны в похищении человечества у Бога. Сатане было бы трудно увлечь людей от Божественной истины в очевидную ложь и сразу добиться поклонения себе. Даже в язычестве и в талмудическом иудаизме сатана до времени скрывает свое подлинное лицо, и большинство приверженцев этих религий не сознают, кому поклоняются, иначе бы ужаснулись.
Как правило, каждая из внушаемых сатаной ложных идеологий основывается на определенной положительной ценности (например: свобода личности, социальное равенство, здоровье и биологическая сила нации), однако при этом берется ценность частичная и более низкая, которая вырывается из общей иерархии ценностей и возводится в ранг высшей истины, чтобы подменить собой Бога.
Поскольку таким образом не утверждается совершенно ложная ценность (ложь заключается в подмене абсолютного частным), у таких идеологий могут быть искренние приверженцы, которых сатана соблазняет к уклонению в ту или иную сторону в соответствии с их личными или национальными склонностями и особенностями эпохи. Такие ложные идеологии могут яростно соперничать друг с другом, умножая разрушения Божественного порядка, — что тоже выгодно сатане: антихристу будет легче прийти к власти, «спасая» человечество от хаоса. Диавол — великий махинатор по использованию самых разных сил, побуждающий их на самых разных путях искоренять Истину в земном мiре, при этом в столкновении их между собой проявляется и некий естественный отбор, в котором выживают наиболее верные слуги диавола» [21].
Из этого должно быть понятно, какие частичные положительные ценности абсолютизировались в указанных идеологиях и в чем состоит их ущербность. Это ценности из масонской триады Французской антихристианской революции: свобода, равенство и братство. Либерализм абсолютизировал свободу личности (с утопией, что эгоизм и человеческие пороки должны естественно "ограничивать друг друга"), социализм ‒ социальное равенство (доходящее до принудительной уравниловки), фашизм ‒ братство и биологическую силу нации (в своих крайностях ставя нацию на место Бога).
Все эти идеологии были также реакцией друг на друга. Капитализм был порожден иудаизмом как эгоистичное утверждение финансово-экономической власти над христианскими духовными традициями, для размывания которых был предназначен либерализм, оправдывающий капиталистические, общественные и личные грехи. Социализм возник как реакция на дикий капитализм, но всего лишь с материалистической альтернативой: "Всё отнять и поделить". Фашизм стал национальной реакцией одновременно и на иудейский капитализм, и на социализм, но не дорос до поднятия от ветхозаветной морали к новозаветной. Понятно, что и капитализм, обладавший наибольшей материальной силой, видел в социализме и особенно в фашизме своих противников и расправился с ними, когда счел это необходимым.
Социализм в СССР считался еще и первой ступенью коммунизма как тотальной социальной уравниловки с отменой частной собственности, семьи, национальности и заменой религии "единственно истинным, потому что верным" марксизмом-ленинизмом, который добивался осуществления своей программы террором с уничтожением целых социальных слоев. Однако было бы упущением забывать о том, что не все социалистические течения были столь кровавыми, агрессивными, тоталитарными, атеистическими. В эмигрантской православной социальной философии (Франка, о. Булгакова, Бердяева, Федотова, Степуна и др.) предлагалось в русле "социального христианства" отделить "частичную правду социализма" (стремление к социальной справедливости) от ее абсолютизации и от советского богоборческого пути ее осуществления как якобы единственно возможного. (Также и в фашизме эмигрантские идеологи предлагали отделить его ценность солидарности классов в духе братского национального единения от языческого обожествления нации.)
Нынешние социалисты в западных странах и в Третьем мiре, хотя и безграмотны в духовном плане с точки зрения православной историософии, всё же далеко не везде практикуют классовую борьбу, террор и богоборчество. В Латинской Америке сформировалась антиколониальная так называемая "теология освобождения", и по сути в ее основе лежит католическое социальное христианство с элементами корпоративизма, заостренное в политизированный налево "христианский социализм", который однако оперирует христианскими понятиями греха и добродетели, защищая бедных от произвола «правых» олигархов и транснациональных корпораций. Эти «левые» христианские антиглобалисты имеют в чем-то схожесть с «правыми» христианами-антиглобалистами.
О коммунизме уместнее сказать отдельно в следующей части статьи ‒ о глобализме.
9. «Что такое глобализм (универсализм): теория и практика?» ‒ Это построение т. н. Нового мiрового порядка, который утопически планировался и масонскими, и коммунистическими идеологами и который более реалистично описан в работах таких видных глобалистов, как Ф. Фукуяма, Дж. Сорос, З, Бжезинский как атомизированное расчеловеченное общество потребителей, где уже нет семьи, национальных традиций и суверенитетов, идеологии (ее заменяет экономическая целесообразность), под тотальным электронным контролем банкиров, образующих Мiровое правительство [22]. На христианском языке это царство антихриста, которое будет побеждено Христом в конце земной истории.
Таким образом, было бы упрощением сводить глобализм только к капиталистическому Западу с его планетарной иудейской идеологией. В этом отношении коммунистический проект так же был создан в XIX веке американскими банкирами-иудеями как глобалистский, поначалу для разрушения удерживающей православной России как конкурента и препятствия, а затем ‒ в предположении конвергенции муравьиного атеистического коммунистического общества с западным Новым мiровым порядком [23].