День железнодорожника – праздник профильный, компания занималась перевозками. Отказаться не получилось, наказ присутствовать подтвердил звонок из Новосибирска.
Они реально тогда напились, Талый и Гриша. Съели больше бутылки вискаря. Игорь Владленович, раздутый в талии до величины пивного бочонка, на вид лет сорока, замкнутый и жёсткий с подчинёнными тип, выплеснул эту мистическую историю совершенно внезапно. Так вырывается газ из перебродившей бутыли сока. Ну, во всяком случае, Григорию так показалось.
В зале гремела музыка, суетился разбитной ведущий, вытаскивая сотрудников на танцпол под свет софитов, строил в команды, объяснял задания. Порхали бабочками официанты, расставляли блюда с чудно пахнущим шашлыком, с курицей, посыпанной зеленью, с кусками шипящей осетрины.
– Смотрю, не веришь мне, – Игорь Владленович икнул, вскинул руку с виски. – Давай за понимание!
Григорий не любил выпивать, боялся, что когда-нибудь сорвётся с катушек и закончит жизнь в состоянии похмельного синдрома в стенах больнички, как отец. Но для прикрытия выпить пришлось. И не раз, и не два. Между тем, его феноменальная память не упустила ни единого момента, записала на подкорку весь разговор с Талым, словно в файл, зафиксировала эмоциональные всплески в голосе управляющего и движение лицевых мышц, чтобы позже сделать выводы. Но как анализировать абсурд?
Игорь Владленович разом закинул янтарную жидкость в горло, икнул, отёр ухоженную бороду ладонью, ткнул вилкой в кусок курицы.
– Да пребудет с нами сила! – подыграл Григорий, едва пригубив…
– Сила с нами, когда бабло на кармане…– шумно хмыкнул Талый, – насмотрелся фантастической хрени, я тебе реальные вещи рассказываю. Там чудо, не жизнь. Япона-матрёна. Хочешь – на охоту ходи, хочешь – девок трахай. Их у помещика немерено. Все в кулаке сидят, тявкнуть не смеют. Ты Царь и бог. Рилли. А кто рот откроет – ремня, а то и на базар, продать к чёртовой бабушке. Да-да, в то время продавали, отвечаю. Ты Григорий, парень увлечённый, птичка весточку принесла – предков типа ищешь и всё такое. Потому и рассказал эту стори. Можем и вместе рвануть, япона-матрёна, типа веселей, очередной отпуск у меня накатывает, если не сольют сверху. На пару недель отъедем. Меньше смысла нет, адаптация долгая. Там такая штука происходит.
Игорь Владленович наклонился ближе к Грише, обдав острым запахом перегара, дорого парфюма и сигаретной вони.
– При прыжке назад время один к трём в обратку. Тут две недели – там больше месяца. Профессор, кореш мой школьный, говорит: потому в будущее не прыгают, там время сжимается, ну типа жизнь теряешь. Понял?
Талый зажевал с вилки курицу, задвигал мощными челюстями, откинулся с довольным видом.
– Поэтому только в прошлое. Правда, есть но! Прыжок денег стоит. Сам понимаешь, это не в Турцию сгонять. Короче, сорок кусков. Зелёных. До хрена? Турпоход на Северный полюс дороже стоит, а тут прошлое, спецтехнологии закрытые используют, а как ты хотел. Но не парься, я приглашаю – значит, плачу. Ты подумай малька, япона-матрёна, я сейчас.
С балкона веяло свежестью и сигаретным дымом, туда ходили курить. Игорь Владленович вынес тучное тело на воздух, тянул «Мальборо» острыми затяжками, сжимал до боли в ладонях потемневший металл поручней. «Послали крысу на мою голову, хорошо, Серж предупредил, но ведь всё равно этот аудитор что-нибудь да нароет, если уже не нарыл. Сука, эксперт, на всю голову ужаленный».
Игорь Владленович смотрел на мокрое шоссе внизу, жёлтые машины такси на светофоре, фигурки прохожих, сжавшиеся под дождём, и вспоминал другой Питер, безбашенный от безнаказанности, жестокий от взрывающей мозг коки, обильно политый кровью братков. Суровые годы. Лихие. Такими и они были с Пашкой. Цветные фотки на полароиде, Игорь до сих пор хранил в ящике стола. Он и Пашка Обух на Арсенальной набережной. Эх, сколько выпили-закусили, сколько стрелок-разборок прошли, кто поверит. Павел Савельич Обухов, президент, миллионы, корпорация, бентли, дома, а Игорю просто филиал…. Сука. Ну, о покойниках лучше никак.
Игорь подумал, что не забыть бы послать «спасибо» на личный счёт Сержа, своего чела в Новосибирске.
«Чего с ним делать-то, – грустно подумал Игорь, глядя в окно на захмелевшего Гришу. – Поймал или нет на крючок страсти? Согласится ли на прогулку? Дорого – да, но так свобода дороже, и дела успею зачистить, и в Литву. Как там у кого не помню – “Прощай, немытая Россия”».
Он вернулся в зал. Приобнял Григория, налил золотистого виски в два стакана и посмотрел на Гришу проницательным, удивительно трезвым взглядом, хотя речь и запах отчётливо говорили о количестве выпитого, как, собственно, и пустые бутылки на столе.
– Итак, есть главное но. Григорий, не помню по батюшке, да и не суть. Ты же понимаешь, не за красивые глаза я эти истории прогнал.
Голос управляющего напрягся, проявились те железные нотки, с которыми он встретил Григория в кабинете, в день приезда.
– Отписываешь в Новосибирск отчёт в положительном ключе. Типа – всё оки-доки, платежи покажи, штрафы, овердрафты, кредиты, ошибки мелкие. И вперёд, прыгаем в прошлое. Отожжём по полной. Предков твоих навестим.
Гриша сейчас вспомнил, что, вообще-то, не любит панибратства. Профессия подразумевала не входить в контакты и сторониться проверяемых. Уже пожалел, что припёрся на корпоратив, позволил себе диалог с Талым и алкоголь опять же.
Он ущипнул себя за ляжку. Слабак, на папину тропинку свернул.
– Вы считаете, что я должен не заметить транзакции с Литвой?
«Ах ты ж сука! – вспыхнуло в голове Игоря Владленовича, – как же ты быстр, сволочь. Профи, не зря тебя расхваливают, канцелярская ищейка.»
Талый шумно выдохнул.
– Не просто не заметить, дорогой мой, а вообще забыть. То, что получишь взамен, перевернёт твою жизнь, поверь.
Голова у Григория кружилась. То ли от обилия виски, то ли от красочных историй о прошлом, то ли от наглого предложения закрыть глаза на криминальные аферы. Мысль не сформировалась, вертелась, сознание словно раскололось на два лагеря.
– А если рассказ бородатого – правда?
– Это пьяные фантазии одинокого бобыля, сам посуди.
– А вдруг? Уж больно достоверно расписывал, столько деталей – откуда?
– От верблюда. Может, он обожает исторические книжки на ночь?
– Да, а профессора просто так приплёл?
– Да ты подумай, разве такое возможно? Нет подобных технологий!
– А может, просто я не знаю?
– Что ты не знаешь? Если бы прыгали в прошлое, весь интернет об этом бы говорил.
– Самому прыгнуть в 18 век, фантастика, так и интернет десять лет назад выглядел сказкой.
– Ты больной со своим мальчиком и древом. На всякую хрень ведёшься. Поступай как хочешь.
В голове крутилась картина: дед и грёбаный Митька.
– Какие гарантии Игорь Владленович? И учтите, файлы о выводе денег в надёжном месте. Интересная у вас, кстати, схема, ООО «Парагон», «ЖД Северные линии», «Sputnik Star», «ATLAS» – красиво закрутили. Так какие гарантии с вашей стороны?
Игорь Владленович икнул: «Япона-матрёна, и Атлас немецкий вычислил, ну надо же».
Но повеселел, налил два полных, до краёв стакана янтарного виски, один подал Григорию.
– Считаю, договорились. Так что за понимание!
Выдохнув, управляющий аккуратно выпил виски, словно воду, причмокнул, облизал толстые губы и закинул в рот кусочек сыра. Григорий сделал глоток.
– Так вот, дорогой ты мой аудитор, – Игорь Владленович показал в улыбке крупные жёлтые зубы. —Завтра звоню профессору, договариваюсь, проведёт ознакомительную экскурсию в институте мозга. Лады? Сам увидишь. Не боись, Гриша, ты не в церкви. Тут не обманут.
– Если бы не Митька… – подумал с грустью Гриша.
Он взглянул на круглое лицо Игоря Владленовича, на щёки, заросшие жёстким волосом, аккуратный клин бороды, широкий мясистый нос с кровавой родинкой. А ведь вылитый барин, вдруг подумалось Грише, такому и в прошлое не надо, здесь всё имеет, как гаркнет сейчас: «Подай экипаж, каналья!» Уф. Прямо киношный образ, готовый Троекуров. Не хотел бы я такого родственничка иметь, хотя некоторые мои и не лучше, вон Митька тот же.
Дмитрия, брата супруги, Гриша не любил, называл за глаза прохиндеем. Родственник работал в строительном департаменте администрации. Держался нагло, одевался модно, был на восемь лет младше, широк в плечах и носил роскошную гриву рыжих волос.
Не докопайся Митька прилюдно до картины на дне рождения Гришиной супруги, они бы и не поспорили. Хотя нет. Не нарушь Григорий в тот день собственного запрета на алкоголь, спор бы не состоялся.
Но Митька не совсем корректно высказал мысль, а Гриша выпил лишнего. И они забились по-крупному. Григорий дал слово закончить родословную к ноябрю и дойти до даты рождения Мальчика включительно, с документами и выкладками. В случае позорного молчания Григорий передаёт реликвию победителю.
Митька, злорадно ухмыляясь, выставил против картины новенький мерседес-купе с узкими фарами янтарно-жёлтого цвета.
Ударили по рукам при свидетелях на глазах изумлённой и растерянной супруги.
С того дня Григорий клял себя последними словами, обещал зашиться, закодироваться, спал урывками, исхудал и многократно был обруган супругой и начальством, на что не обращал внимания. Растворился в процессе поисков.
В начале сентября Гриша встрял в расследовании, словно в пробке на загородном шоссе в пятницу в час пик. Белое пятно зависло в историческом горизонте восемнадцатого века, нити к которому обрывались. Ни одного документа, ни намёка в какую сторону двигаться. Григорий молил небо о подсказке. Свалилось решение.
Если изложенное Талым не пьяная болтовня и не пересказ из фантастического журнала «Полдень, XXI век», то это открывало перед Гришей возможность дотянуться до истоков, не потерять картину, выполнить наказ деда и, возможно, оттяпать новенький мерседес.
С корпоратива разошлись за полночь. Игорь Владленович шумел, отпускал шуточки, тыкал официантам, пытался танцевать с секретаршей, обнимал Григория и шёпотом призывал отправиться в бордель, есть, мол, у него адресок. Гриша с трудом уговорил Владленовича загрузиться в такси, а в бордель сгонять на свежую голову.