– Кстати, ведь действительно: Михаил Бахтин писал, что, когда человек в искусстве, его нет в жизни и наоборот. Поэтому Вы очень чутко отследили это явление. И есть ещё у Михаила Михайловича такая метафора: «Автор общается с говорящим бытием». Давайте это представим: мир живой, и он что-то «говорит» автору. Возникало ли подобное чувство у Вас?
– У меня иногда возникает такое невероятное ощущение, когда я сам не очень понимаю, откуда берутся слова в моей голове и как они там выстраиваются. Иногда эти связи мгновенно выстраиваются на бумаге. А иногда слова красиво складываются в голове, а вот на бумаге они начинают взбрыкивать, топорщиться, как будто говоря:«Мне тут неуютно! Я не хочу стоять вот так и рядом с тем-то и тем-то». Не могу сказать, что это происходит бессознательно, но в некоторые моменты я не знаю откуда приходит та или иная мысль и не знаю до конца, что в следующую секунду сделает мой герой. Он просто живёт рядом, иногда я управляю им, иногда – он своевольничает, и я соглашаюсь с ним, и отступаю от заранее намеченного. Конечно, в процессе письма ты оторван от той реальности, в которой существуешь физически, потому что в этот момент погружаешься в свой придуманный мир и бывает так тяжело из него выходить, а полноценно сосуществовать в этих двух мирах, не всегда получается.
– Давайте и поговорим об этом двоемирии. Читателю всегда интересен писатель как человек, чем он занимается, как проводит свой день. И вот здесь, я, наверное, так поверну наш разговор: к чему обязывает Вас писательство, изменило ли оно Вас? Есть ли такие качества, которые Вы в себе, может быть, ограничиваете или наоборот что-то вырабатываете? Не связываю это с приобретением теоретических знаний.
– Хочу сказать словами моей супруги. Она была очень удивлена. Вообще я очень ленивый человек. И моя супруга была очень удивлена, что я стал способен побеждать свою каждодневную лень. Она говорит: «Для меня откровение, что ты можешь всю неделю сидеть и ночами писать. Я не перестаю этому удивляться. И когда смотрю на тебя, мне кажется, в тебе многое меняется».
Вот это самое невероятное. Я никогда представить не мог, что буду приходить с работы и с 12 до трёх и даже четырёх часов ночи сидеть и писать – потом, вымотанный, ехать на работу. И всё повторяется. Это какое-то грандиозное ощущение.
С одной стороны, есть физическая усталость и разбитость, а с другой – у тебя в душе, в сердце происходит что-то, что делает тебя лучше, наверное. Я так скажу, не буду скромничать: я чувствую, что стал лучше. Я перестал сквернословить, хотя за мной это раньше водилось. Но хотя и сейчас, если молоток предательски клацнет меня по пальцу, я вряд ли сдержусь. Чтобы читатели не питали иллюзий по моему поводу, на самом деле, я был страшным оболтусом. Но в последнее время я стал меняться. И, мне кажется, в лучшую сторону. По крайней мере, то, что явно, я Вам рассказал. Это для меня явно.
– Получается, Вы творите Слово, а Слово творит Вас, в свою очередь?
– Да, можно и так сказать. Опять же, мне стали более интересны люди. В связи с этим, когда люди становятся тебе действительно интересны, ты пытаешься решить одну из самых главных и трудных задач в жизни человека – неосуждение других людей. На самом деле, я задумывался об этом уже давно, но не осуждать других у меня не получалось. Это очень тяжело, это и сейчас, в принципе, не получается, но, по крайней мере, я осуждаю людей значительно меньше и стараюсь поставить себя на их место, увидеть обстоятельства с их стороны, и понять те или иные поступки. В последнее время чувствую, что продвигаюсь по какому-то пути. Надеюсь, по правильному пути – это тоже влияние слова. Это влияние нашей русской литературы. Если в общих чертах, то, наверное, так.
– А каковы источники Вашего вдохновения?
– Это и великая история нашей страны, и люди, жившие когда-то, и живущие ныне, их судьбы, их поступки в череде жизненных обстоятельств. Ну и конечно же, природа для меня – не прекращающийся источник вдохновения. Природа ведь – это настолько непередаваемое, это одно из главных чудес в нашей жизни. Мне очень нравится осень. Осенью возникает совершенно особенное ощущение. Не знаю, как это передать. Но когда смотрю на осенние деревья, например, вижу в них легкую грусть. Даже вот эти листики, которые за время нашей краснодарской невыносимой жары чуть-чуть закручиваются по краям, уже запылённые, они как будто прожили уже свою жизнь. Они становятся не такими мягкими, гибкими, не так трепещут на ветру, их будто уже клонит к земле. И их шепот становится другим – не таким, как весной. Весной деревья, знаете, как-то так раздольно, вольно шелестят листвой. Осенью они шепчут как будто немножко молитвенно, у меня такое ощущение. Это не передашь словами, но, мне кажется, я это чувствую. И осень я, честно говоря, обожаю – такая тихая природная грусть.
Глядя на эту листву, на деревья, я как-то все острее чувствую. Взять, например, те же самые деревья. Листва опадает, жизнь прекращается, то есть такое впечатление, что все умерло зимой, ничего не происходит. И потом, весной, опять появляется новая жизнь, разве это не чудо? Что-то сродни Божественному явлению. И вот глядя на эти, каждый год возобновляемые жизнь, смерть в природе, понимаешь, что все-таки это какой-то Божий Промысел, Божье явление, Божье чудо. Нам это показывают! Посмотрите – вот! Поэтому, конечно, природа – лично для меня невероятный источник вдохновения, постоянный. Это касается не только осени, это касается и весны, и зимы. Природа настолько богата, настолько разнообразна, что каждый раз смотришь и каждый раз удивляешься чему-то. У нас, например, там, где я живу, есть пустырь. Мы с супругой и с собакой каждое утро выходим на этот пустырь и, знаете вот, казалось бы, пустырь и пустырь – несколько деревьев и берег реки Кубань. Казалось бы, мы его уже изучили вдоль и поперек, ведь каждое утро выходим. Но вот ты выходишь – и каждое утро он разный, особенно осенью. То туман, то солнечный свет – и всё вокруг уже глядит на тебя по-новому. Каждый раз абсолютно разный свет, это удивительно! Просто взять один небольшой земной пятачок и те превращения, которые с ним происходят каждое утро – это за гранью моего понимания!
– Ваши слова о вечном обновлении природы мне напомнили небольшое сочинение св. Игнатия Брячанинова с чудесным названием «Сад во времени зимы». Вы его фактически дословно сейчас пересказали.
– Я этого не знал.
– Я почувствовала это. Но он примерно о том же он пишет. Действительно, не чудо ли это, когда сад, который, казалось бы, умер, весной вдруг оживает? Есть в этом что-то невероятное. И еще вспомнила, когда слушала Вас, слова Владимира Личутина. Знаете, такого писателя?
– Да, знаю, он помор.
– Он говорил, что, когда человек долго живет на одном месте, то тоже что-то происходит – он внутренне обогащается, уходит в некую сокровенную глубину. А когда жизнь нескольких поколений происходит на одном месте – это ведь тоже ограниченное пространство – ты его за многие-многие поколения с помощью предков своих так глубоко познаешь! А у вас какая больше потребность преобладает, в путешествиях или оставаться на одном месте?
– Тут, наверное, все однозначно у меня. Преобладает потребность оставаться на одном, родном мне месте, где ты знаешь едва ли не каждое деревце и деревце знает тебя, где твои друзья и могилы отца и матери, бабушек и дедушек. Я вообще очень тяжелый на подъем. Конечно, да, путешествую, но делаю это очень редко. Вообще, как-то так сложилось, что я – домосед. Там, где я сейчас нахожусь, мне уютно, мне душевно, мне спокойно. Душевное спокойствие – для меня одно из главных состояний. Хотя, конечно же, все-таки я путешествую, но делаю это нечасто. Может быть, потому во время путешествий получаю, скажем так, более сильные эмоции, чем, например, если бы я путешествовал чаще.
– А Вы – коренной краснодарец?
– Да, я коренной краснодарец.
– Мы как-то публиковали в «Парусе» интересную запись Николая Смирнова в рубрике «Судовой журнал “Паруса”». Этот замечательный автор, живущий в г. Мышкине Ярославской области, редактор этой рубрики.
Он писал о слове бессловесном, о слове зримом. И высказал, в том числе такую мысль, что, может быть, животные как будто бы видят или знают слово. Слово – как образ. И чуть позже Николай Смирнов опубликовал на эту тему рассказ о том, как они ехали по дороге на каком-то грузовике и увидели с водителем подстреленного волка, который шел по обочине, абсолютно не смущаясь ни людей, ни машин. Герой Смирнова подумал, что это собака. Они остановились, вышли из машины, но когда животное повернулось и встретилось с ним взглядом, то героя встретил жесткий, колючий, абсолютно волчий взгляд. Он в ту же секунду понял, что это волк, и дальше уточнять уже не хотелось.
Воронежский писатель Алексей Котов в рассказе «Кошка» пишет о том, как через взгляд маленького мальчика продавщица поняла, что рядом кошка, которая просит покормить её.
Был ли у Вас похожий опыт? Бывало ли ощущение, что слово бывает и таким – незримым, не сказанным, не высказанным, бессловесным?
– У меня живет милый пес породы вельш-корги. Может быть, я фантазирую, конечно, но мне кажется, он постоянно со мной общается. У нас с ним постоянные беседы – не только у меня, но и у супруги. Иногда просто по одному взгляду, выражению его мордочки, движению ушек мы вдвоем с супругой его понимаем. Я говорю: «Посмотри, вот сейчас он сказал вот это», и супруга отвечает: «Да, я тоже так думаю». Он у нас иногда действительно улыбается, иногда хмурится. И ему постоянно удается своей мимикой, движениями, иной раз лаем донести до нас свои желания. Вот, к примеру, если мы на прогулке идём не в ту сторону, в которую он хочет, он принимается усиленно нервически зевать, и продолжает прогулку весьма неспешно, с явным, показным отсутствием интереса. И мы, конечно же, видим перемены в его настроении. Это и есть еще одно чудо. Чудо, когда ты смотришь на животных и понимаешь, что они, наверное, все-таки обладают словом. Мне кажется, любая душа на земле в той или иной степени обладает словом. Пусть это даже будет слово бессловесное, но в этом определенно, заложен большой смысл. Вот только мы не всегда понимаем, что они нам пытаются сказать.