Подробное и всестороннее изучение битвы за Северную Осетию предполагает детальное исследование такого значительного аспекта, как оккупация некоторой ее части и последствия немецкой политики для жителей и экономики республики. Настоятельная необходимость и актуальность постановки проблемы определяется рядом причин: во-первых, слабой разработанностью в отечественной историографии; во-вторых, необходимостью дать отпор фальсификациям истории Великой Отечественной войны, потребностью систематизировать исследовательский опыт в области изучения нацистских планов по отношению к населению и экономическим ресурсам Северо-Осетинской АССР; в-третьих, привлечение большого корпуса источников, значительная часть которых рассекречена в последние годы, позволяет дать новые оценки устоявшимся в отечественной историографии оценкам оккупации, пересмотреть особенности функционирования немецко-фашистского оккупационного режима; в-четвертых, изучение особенностей оккупационной политики, положение местного населения и повседневных практик в условиях «кавказского эксперимента» позволит выйти на другие не менее важные проблемы в исследовании одной из важных страниц битвы за Кавказ; наконец, научное представление об истории войны необходимо для патриотического воспитания молодежи, для сохранения в поколениях исторической памяти о той цене, которую мы заплатили за Победу.
Цель издания сборника состоит в постановке проблемы, объективном и всестороннем анализе оккупационной политики фашистской Германии, проводимой на захваченных территориях Северной Осетии; выявлении основных черт и характерных особенностей так называемого «кавказского эксперимента», распространенного на весь Северный Кавказ.
Некоторая часть территории Северной Осетии, вслед за Кабардино-Балкарией, Орджоникидзевским краем и другими субъектами региона была оккупирована с конца сентября по 31 декабря 1942 г. после продолжительных и кровопролитных боев частей Красной армии с немецкими захватчиками.
Несмотря на небольшую территорию, Северо-Осетинская АССР занимала видное, а в некоторых смыслах, даже исключительное место в народном хозяйстве страны. В результате проведения значительного объема геолого-разведывательных работ было выявлено свыше 300 видов рудных и нерудных полезных ископаемых, ежегодная добыча руды составила 140 тыс. тонн. Объем валовой продукции завода «Электроцинк» во второй половине 1930-х гг. увеличился в 9 раз, по серной кислоте – в 13 раз [2, с. 226].
Развитие цветной металлургии потребовало использования мощной энергетической базы. Правительство выделило средства на строительство Гизельдонской ГЭС мощностью 22,3 тыс. кВт. Наличие большого лесного массива вызвало к жизни развитие лесной промышленности, особенно по переработке ценных пород деревьев. Получила дальнейший импульс пищевая промышленность, флагманом которой был БМК. Интенсивно развивалась легкая промышленность [3].
В области сельского хозяйства также произошли большие сдвиги. К концу 1930-х гг. в республике было создано 119 колхозов. За ними было закреплено 271,8 тыс. га земли с 8-ю МТС, 800 тракторами и другими сельхозмеханизмами [4, с. 94]. Цифры свидетельствуют, что экономика региона находилась на подъеме.
Это важно подчеркнуть, т. к. в планах Германии особое внимание уделялось тем районам СССР, которые могли обеспечить в будущем не только армию, но и население Германии продовольствием и питать промышленность Рейха. Несмотря на большую потребность в кавказской нефти, германская верхушка разрабатывала стратегические планы в отношении других отраслей советской экономики. Идеологи Третьего рейха (А. Розенберг, И. Геббельс и др.) определили стратегическую важность захвата районов Северного Кавказа для снабжения Германии продуктами питания.
Эта установка как нельзя лучшее соответствовала моменту, т. к. не получив доступа к грозненским и бакинским нефтеносным районам, германское руководство быстро перепрофилировало свои планы в пользу продовольственной экспансии, ставшей частью так называемого «кавказского эксперимента». Его важнейшие аспекты: добиться всеми способами лояльности горского населения в период оккупации горских автономий в 1942–1943 гг. для обеспечения безопасности тыла и эксплуатации ресурсов Кавказа и др. [5]. В первоначальном варианте плана «Ольденбург» ставилась задача ликвидировать колхозную систему и воспользоваться силами тех сельчан, которых силой «загнали» в коллективные хозяйства. Ставшие свободными производителями, последние могли вкладывать силы в повышение производительности труда, следовательно, обеспечивать высокие поставки сельскохозяйственных продуктов в Германию [6, с. 484]. По сохранившимся данным, фашисты вывезли с территории дона, Кубани и Ставрополья свыше 1,5 млн. т зерновых [7, с. 457].
Кабардино-Балкарская и Северо-Осетинская автономные республики дали значительно меньшие цифры для Рейха, т. к. к началу оккупации многие колхозные поля были убраны, зерно вывезено в горы. В августе 1942 г. Северо-Осетинский обком ВКП (б) и Совнарком Северо-Осетинской АССР в целях скорейшего окончания уборки колосовых культур, овощей и заготовки кормов постановили: «1) закончить уборку и обмолот колосовых культур до 10 сентября 1942 г.; 2) мобилизовать на проведение уборки урожая все трудоспособное население районов; 3) молотьбу производить круглосуточно, маскируя свет молотилок в ночное время; поставить на молотьбу все наличие комбайнов; 4) особо обратить внимание на обеспечение своевременного и полного сбора овощей» [8, л. 286]. Собранный хлеб и кукуруза свозились в горные районы республики. Также в горные районы республики был свезен колхозный скот (овцы, коровы, лошади) [9, л. 2].
Опасная близость фронта с начала осени 1942 г. не дали возможность гитлеровскому командованию превратить Северный Кавказ в источник поступления зерна. Однако оккупировав регион, германские власти пересмотрели свои планы и внесли в них коррективы.
Осознав пользу от коллективного ведения хозяйства, оккупанты не стали их упразднять и даже жестоко карали вредителей колхозного имущества. Сохранялась система работы, плановые обязательства, перед старостами поставлена задача возвращения колхозного имущества, розданного советскими властями накануне оккупации, эти и другие факты приводятся во многих источниках.
Так как приход немцев совпал с осенней уборочной кампанией, оккупанты старались не допустить ее срыва; всем сельскохозяйственным рабочим предполагалось платить по количеству отработанного времени. Не сомневаясь в успехе германской армии, оккупационное руководство стремилось, как рачительный хозяин, заботиться о сохранности семенного фонда, собираемых пошлинах и налогах [10, с. 39].
Долгосрочные перспективы эксплуатации экономики захваченных регионов в течение короткого времени стали корректироваться и связано это было с неблагоприятной для гитлеровцев ситуацией на фронте. Изменившаяся к началу зимы военная обстановка в очередной раз внесла коррективы в план «Ольденбург»: немецкие хозяйственные команды в спешке вывозили сельскохозяйственную продукцию, поголовье скота не только из числа колхозного имущества, но и из частных хозяйств [11, с. 221].
Практически во всех свидетельствах люди говорят о тяжелых бытовых условиях, об отсутствии продуктов питания, одежды. Повседневная жизнь населения была сильно осложнена острым дефицитом и невозможностью изыскать продукты, топливо, одежду, жилье.
К этому присоединялась тяжелая морально-психологическая атмосфера, связанная с тревогой за жизнь близких, неизвестность будущего и др. В экстремальных условиях оккупации, связанных с грабежами, насилием и издевательствами над мирными жителями, у многих граждан рождалось не только негодование, но и противодействие в разных формах.
Жертвенность стала одним из способов противодействия оккупантам. Война в психологическом отношении выступила пограничной ситуацией, т. е. очень опасной, достаточной неопределенной и непредсказуемой, угрожающей, прежде всего, жизни самого индивида
1 января 1943 г. территория Осетии была освобождена частями Красной армии. Весной 1943 г. вслед за другими освобожденными районами страны в Северо-Осетинской АССР создали республиканскую чрезвычайную комиссию по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков, которой предстояло собрать материал о пребывании фашистских войск и причиненного ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям республики [12, л. 82].
Было сформировано несколько бригад, для сбора материалов по всем районам республики. Надо отметить, что в ряде архивов республики отложились эти документы, которые, к сожалению, за редким исключением до настоящего времени не стали предметом специального рассмотрения, хотя только в ГАНИ РСО-А. сохранилось 17 увесистых томов с составленными актами и записанными показаниями очевидцев, это свыше 1500 документов.
Прежде всего, приведем данные, извлеченные из материалов Чрезвычайной комиссии, которые уже введены в научный оборот и широко используются. Оккупанты уничтожили и разрушили в колхозах 1 905 строений, 433 жилых дома, разграбили 10 997 голов крупного рогатого скота, 15 494 тонны зерна. Немецко-фашистские захватчики причинили гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям ущерб, выражающийся в сумме 1 115 302,1 тыс. руб. За время оккупации гитлеровцами расстреляно 128 мирных советских граждан, подвергнуто избиениям и насилиям 150 человек, погибло от налетов вражеской авиации и артиллерийского обстрела 1 323 человека и ранено 781 человек [13].
Официальная статистика – не единственный источник, проливающий свет на причиненный от оккупации ущерб народному хозяйству республики.
Большой источниковедческий интерес представляют свидетельства очевидцев событий, записанные либо уполномоченными лицами, либо самими гражданами. Подавляющая часть их написана от руки, часто простым карандашом, что со временем сильно отразилось на их сохранности, некоторые тексты угасающие. Форма изложения свободная, но в каждом из случаев обязательным является указание на свидетеля, готового подтвердить правильность показания [14].