Во дворе у меня было много дров. Вместо того, чтобы употребить эти дрова на топку печей, немцы взяли и поснимали двери и пожгли их.
Все зерно, которое было у меня, а у меня его было больше чем достаточно, чтобы прокормить всю семью до следующего урожая – они увезли.
В ст. Змейской я жил в чужом доме. В последних числах декабря (1942 г. – Сост.) в сильный мороз немцы вдруг издают указ о том, чтобы все некоренные жители ст. Змейской в 24 часа обязательно покинули станицу. Я в этот срок не смог выехать из Змейской, т.к. в моей семье было 9 малолетних детей, да еще старуха мать (ей около 100 лет). Немцы пришли и выбросили всю мою семью на улицу. Слыша плач детей и матери, прозябших на улице, я сам невольно заплакал. Но что было делать? Собрал семью и кое-как добрели до ст. Александровской Кабардино-Балкарской АССР. Здесь моим мытарствам пришел конец: через день явилась Красная армия, и я вернулся в свое селение.
№11
Рассказ колхозника Т.Б. Цомартова о пребывании немцев
в с. Эльхотово
Когда немцы приближались к сел. Эльхотово, согласно распоряжения районных организаций я с семье своей эвакуировался в сел. Средний Урух Ирафского района СО АССР.
Вскоре немецкие войска заняли сел. Средний Урух и сразу же издали приказ о том, чтобы в течение 24-х часов все жители селения явились на регистрацию в комендатуру.
Не явившимся в указанный срок на регистрацию они угрожали расстрелом без суда. Кроме того издали приказ о том, чтобы все жители, включая даже детей и стариков, выходили в обязательном порядке на работу.
Не явившихся на работу они арестовывали, а опоздавших били розгами. Работать заставляли всех, но работа, в большинстве случаев, была пустая. Так, например, заставляли переносить камни из одного места в другое, хотя в этом надобности не было никакой.
Домашнюю птицу – курс, гусей и пр. – забрали. Каждый двор ежедневно должен был доставлять 2 штуки яиц, независимо от того, есть у хозяина куры или нет. От каждой коровы ежедневно хозяин обязан был давать по 1 литру молока. Приходя в дом, немецкие солдаты забирали все, что им хотелось, что представляло какую-нибудь ценность. Кур и гусей подстреливали на улицах, рогатый скот как крупный, так и мелкий, годный на убой, они уводили без всякого спроса оттуда, где он им попадался.
В немецких амбулаториях советских больных бесплатно не принимали; плату они взимали в натуре, обычно курс. То же самое и в отношении пользования мельницами, которые, кстати сказать, перешли в их ведение и за пользование которыми сверх упомянутой платы они взимали еще обмер.
Женщин н сходки и собрания не допускали. Всех жителей заставляли молиться.
Достойно примечание такое явление: собак они не пропускали по улицам. Завидя собаку, немецкие солдаты открывали по ней огонь. У меня была одна собачка. По ней немцы стреляли раз десять, и я принужден был держать ее взаперти.
Был свидетелем таких случаев: во дворе дома, где проживали немцы, очень много сухих дров. Они их не жгли, а шли в комнату, ломали стол, шифоньер и другую мебель и ее топили печи. Если, бывало, им скажешь: «Зачем ломать мебель при наличии дров?», они начинали кричать и угрожать расстрелом.
Был свидетелем еще одного случая. В один день в Среднем Урухе немцы погнали все население на работу. Две женщины, у которых дома были малолетние дети, ушли с работы раньше времени на 15 минут. За это немцы дали им по 15 розог.
У меня самого в сел. Дейск Кабардино-Балкарской АССР немцы при отступлении отбирали волов. Я их не отдавал. Они на меня направили автоматы. К моему счастью в этот момент откуда-то появились наши разведчики. Немцы, увидев их, бросились бежать. Наши разведчики открыли по ним огонь, двое из немцев были убиты, остальные скрылись.
№12
Свидетельства фельдшера ст. Змейской А.И. Шевцова-Казанцева
В период оккупации станицы Змейской я находилась там, не эвакуировалась никуда. Немцы вошли в станицу примерно в 12 часов 1 ноября 1942 г. после отхода частей Красной армии в сторону леса.
В первый же день немцы назначили своего коменданта, который последовательно издал следующие приказы:
1. В 3-дневный срок всем гражданам приказывалось сдать все оружие, обмундирование, зерно, вещи и т.д., оставшиеся от Красной армии и находящееся у жителей. За невыполнение грозили строгими наказаниями.
2. Оставшиеся красноармейцы, командиры и политработники должны были явиться в комендатуру в течение 24-х часов. Неявившимся к этому сроку вместе с гражданами, у которых они скрывались, угрожали привлечением к ответственности по закону военного времени, т.е. расстрелом.
3. Все граждане должны были продолжать свою работу коллективно, а заработанное должно было распределяться немецким командованием.
4. Все граждане должны были подчиняться атаману, назначенному немецким командованием. Атаманом был назначен белый офицер Лозовский.
5. В органы местной власти не должны избираться евреи и коммунисты. В том же приказе был пункт, по которому евреи должны были в обязательном порядке зарегистрироваться по особому списку и носить шестиконечную звезду.
6. Хождение по станице разрешалось от наступления рассвета до наступления тьмы, т.е. с 7 утра до 6 часов вечера.
Назначив атамана станицы, немецкое командование приступило к формированию полиции.
Немцы не распустили колхозы, а были назначены старосты колхозов, которые должны были подчиняться немецкому командованию и атаману станицы, выполнять все его распоряжения. Старосты колхозов (их было три) выводили население (колхозников) на полевые работы, на ломку кукурузы и на копку картофеля. Одновременно был собран семенной материал, по 1 пуду пшеницы со двора колхозников заставили засеять озимую пшеницу. Весь собранный картофель прямо с поля увозился немцами. Что касается кукурузы, то из 15 наломанных корзин, одну давали выполнявшему работу, остальные забирали себе.
Кроме того немцы производили мобилизацию трудоспособного населения на работу по ремонту дорог, по прокладке новой дороги по лесу в сторону ст. Николаевской.
Бесцеремонно брали женщин на хозяйственные работы.
Однажды по улице около нашего дома проходил пьяный офицер, а на встречу ему шли два мальчика лет по 14. Офицер выхватил пистолет и выстрелил в мальчиков, те, увидя опасность, скрылись в нашем дворе. Офицер сломал ворота и ворвался во двор. Взял топор и стал выбивать рамы из соседней комнаты.
Раз пошла я к больному Куртаеву Ладо и в момент своего прихода стала свидетельницей следующего факта: два немецких солдата, вооруженных винтовкой и пистолдетом, на подводе въехали во двор Куртаевых; схватили во дворе барана и хотели положить на подводу. В это время из комнаты выбежала хозяйка, бросилась к барану и вырвала его из рук солдата. Один из солдат выхватил свой пистолет и хотел выстрелить в хозяйку, но последняя быстро схватила солдата за руку и отобрала пистолет.Выезжая со двора, немцы угрожали расправиться с ней. Спустя некоторое время я слышала, что немцы вернулись назад, забрали свой пистолет, барана и все, что захотели из домашних вещей.
№13
Рассказ жительницы ст. Змейской Е.А. Рязанцевой
о «новом порядке»
Как-то ко мне заходит полицейский и предлагает явиться в полицию. Там мне говорят, что у них имеются сведения о том, что у меня есть обмундирование мужа, которое должно быть сдано им. Я сказала, что у меня нет никакого обмундирования (правда, у меня были гимнастерка и брюки мужа, больше ничего).
Они меня предупредили, говоря, что есть приказ немецкого командования, согласно которого оружие и военное обмундирование должно быть сдано, и, что лица, уклоняющиеся исполнить этот приказ, будут расстреливаться. Я опять сказала им, что у меня ничего нет. Они меня отпустили.
Дня через три часов в 10 вечера приходят ко мне начальник полиции и один полицейский и начинают тот же разговор, т.е. предлагают мне сдать обмундирование мужа. Я все отвечаю, что у меня нет ничего. Тогда они делают другой подход: предлагают мне продать это обмундирование. Я все твержу, что нет ничего. Тогда они уходят, но говорят, что зайдут еще раз и, чтобы я подумала и продала им обмундирование.
Зайти им уже не удалось, т.к. через несколько дней они бежали. В момент ухода немцев из станицы был такой случай: к нам во двор забежал один немец и стал просить нам, чтобы мы его спрятали в окоп до прихода наших частей, т.к. он не хочет больше быть с немцами и думает перейти на нашу сторону. Момент был горячий – кругом стрельба, грохот и т.д. и нам некогда было заняться им. Тогда он нехотя пошел догонять своих.
№14
Показания заместителя партийной ячейки с. Стард-ДортД.А. Гагкуева
23-го октября 1942 г. началась усиленная бомбежка нашего села. Красная армия начала отступать с занятых позиций и свои пушки и пулеметы начала устанавливать на улицах и усадьбах сел. Ставд-Дорт. В эти дни оставшаяся часть населения сидела в окопах. 29-го октября части Красной армии отступили из нашего села, а ночью слышны были лишь отдельные выстрелы, шум и грохот одиноких танков. Это было примерно в 3 часа пополуночи. В этот момент пришли четыре человека военных, в красноармейской форме. Это были переодетые немецкие разведчики, они спрашивали, нет ли в селе красноармейцев. Утром их, немцев, пришло много. Я не выходила из окопа, боялась немцев, хотя меня соседки успокаивали…
Немцы строили свой штаб на окраине села, на берегу речки. Однажды в этот штаб вызывали кандидатов в члены ВКП (б) Албегова Харитона, КудзиеваСолтана, Цагараева Гришу и других. Оттуда их направили в кабардинское селение Озрек, где находился главный штаб немецкой воинской части.
Когда мужчины вернулись, они рассказали, что у немцев под арестом много людей, которых заставляют выполнять всякие работы.
Немцы держали себя надменно: они не считали нас за людей, их поведение было нетерпимо. Уже первые дни их пребывания в нашем селе ознаменовались бесцеремонным повальным грабежом. Бывало, несколько солдат (никогда не ходили по одному) ворвутся в дом и прикажут хозяевам дать им мед, масло, сыр, яйца. Когда хозяева им говорили, что у них нет меда, масла, то солдаты сами открывали шкафы, лазали по подвалам и чердакам, шарили по комнатам, втыкали штыки в землю и все, что находили для себя подходящего, брали бесплатно.