Вот это нечто выдралось полностью, покачиваясь на слабеньких лапках, и вдруг начали разворачиваться крылья! Крылья стремительно росли, набирали силу и вот раскрылись, показав всему миру роскошный узор, не виданный ранее и ни с чем не сравнимый по красоте. Бабочка (а это была она, Лист догадался интуитивно) несколько раз взмахнула своим богатым украшением и уверенно выпорхнула в пространство.
– Я-аааа лечуууу! – донеслось до потрясенного чудесной метаморфозой Листа.
Бабочки не умеют разговаривать, но если закрыть глаза и старательно прислушаться, то можно всем телом уловить их тихий шёпот. Попробуйте, когда увидите в следующий раз махаона или парусника, и у вас обязательно получится.
– Так вот он какой, полёт! – тихонько прошептал ошарашенный Лист. – Это ж сколько тут чуда и грации! Но стоит ли весь этот шик принесённых ради него жертв?
4.
Санька страдал целую вечность – вот уже почти два месяца. Был он влюблён в Наташку, и не знал, что с этим делать. Вообще-то, влюблялся Санёк неоднократно, мало какая одноклассница не миновала этого, хотя сама ни о чем не догадывалась. Втюривался безответно и бесперспективно: девчонок интересовали пацаны постарше, спортсмены и хулиганы. Но парнишка не относился ни к одной из этих уважаемых категорий, отсюда шансы имел однозначно нулевые. А Наташка была совсем не такая.
Самое плохое – девушка была из другой школы и жила на противоположном конце города. Данный факт накладывал множество проблем – от сложности общения до реальности получить по лицу от добрых представителей чужого района, оскорблённых пребыванием нарушителя на их суверенной территории.
Познакомились ребята в городском Доме культуры на майские праздники, когда участвовали в художественной самодеятельности. Нашлись общие интересы, но встречи были нечастыми. Потом экзамены, восьмой класс – дело серьёзное. И вот, наконец-то, долгожданная свобода, первые дни заслуженных каникул, пьянящий июньский воздух!
В городском парке заработал летний кинотеатр. Днем по в воскресеньям на эстраде играл духовой оркестр или пели под баян румяные русские народные тётки, а вечерами, кроме понедельника – кино. Достать билеты было не так просто, популярность заведения зашкаливала. Поскольку парк был один на весь город, то на его территории благородно соблюдался неписаный договор о ненападении между враждовавшими районами.
Санёк исхитрился и добыл-таки два заветных билета на «Месть и закон», не новый, но любимый всеми индийский фильм. Драки, музыка, любовь. Самый подходящий для похода в кино с девушкой. Всё складывалось замечательно. У родителей Наташи дома стоял телефон, редкостная в те годы роскошь (отец работал главным энергетиком на комбинате), найти работающий автомат было делом десяти минут (всего-то третья по счету кабинка, куда сунулся наш Ромео), монетка в две копейки была приготовлена заранее, и автомат, умничка, её не проглотил просто так. И трубку на том конце провода сняла она! И, о, чудо, согласилась сразу же, словно давно ждала подобного приглашения. Вишенкой на тортике были свежекупленные матушкой на рынке в честь успешно сданных экзаменов кроссовки, почти точная копия «Адидасов», продукт жизнедеятельности армянских цеховиков. Женское сердце против такого богатства не должно устоять!
Проблема была в другом. Это был первый поход Саньки в кино с девушкой, и как правильно действовать, он абсолютно не представлял. Ну, посмотрят картину, ну, обсудят экзамены, посмеются над чем-нибудь, но это ведь не главное! Очень, очень хотелось хотя бы подержать её за руку. В результате мозгового штурма созрел гениальный план: нужно было дождаться какого-то совсем ужасного момента в фильме, глупышка испугается и не заметит, что парень уже держит её ладошку в своей. Вроде как защитник. Романтичная сцена на экране тоже должна неплохо сработать.
Вот Санёк и ёрзал на жесткой скамейке в ожидании оказии. Достаточно страшный момент уже настал или будет ещё ужаснее? Или вот сейчас, вроде бы у них там случилась любовь, и песня звучит такая забористая? А вдруг она отдёрнет, да ещё фыркнет? «Дурак, руки распустил!». Так ведь дураком и останешься. Боязно… Наконец, устав бояться, досчитал в уме до пяти и обхватил легонько мягкую ладошку, просто так, без всякой киношной помощи. И она не отдёрнула! Млея от удачи, чувствуя себя самым счастливым на свете, он уже потерял всякую нить индийских приключений и сосредоточился на этих пальчиках, которые встречным движением чуть-чуть сжимали его кисть.
И вот сейчас бредут они медленно по улице с редкими фонарями, огромная жёлтая лунища загадочно улыбается им сверху, хитрые зеленые кошачьи глазищи сверкают из подворотни. Заходят в темный круг, созданный кроной Дерева и вдруг, не сговариваясь, останавливаются напротив друг друга. Чуть дрожащие руки юноши ложатся на узкие девичьи плечи, обжигают сквозь тонкое платье, лицо её смотрит снизу вверх, хотя глаза зажмурены, а ресницы трепещут, словно крылья мотылька перед полётом.
Санька, совершенно не контролируя себя, вдруг порывисто наклоняется и касается губами её губ, а ведь он не умеет этого делать вовсе, и она не умеет тоже! Но губы сами всё за них решают, раскрываются и движутся в такт, повинуясь заложенной природой программе.
И земля уже проваливается вниз, тела становятся невесомыми, фонари, дома, Дерево, Луна медленно кружатся вокруг них, ставших единым целым. Весь город, – нет, вся вселенная у ног, и они смотрят на этот бесконечный мир с космической высоты, не открывая глаз своих. Это – настоящий полёт, их первый полёт!
– Штоэто-штоэто-штоэто – зашуршало, зашелестело в кроне. Легкое дуновение овеяло разгорячённые тела. Листья, очень любопытные по своей природе, расталкивали друг друга, стараясь получше разглядеть, шептались и обсуждали происходящее удивительное событие.
Люди ошибочно думают, будто ветер колышет листья, шевелит ветками, когда проходят мимо дерева. А это как раз наоборот. Любознательные листы стараются побольше увидеть и посплетничать, своим трепетом и эмоциями создавая легкий ветерок. То, что мы принимаем за внезапный шум ветра среди ветвей, на самом деле – шёпот листьев. Помните это, когда вдруг почувствуете внезапное движение воздуха и услышите шелест вокруг себя, входя в тенистую аллею парка или на лесную тропинку.
5.
Старик скучал по семье. Жена ушла в мир иной почти три года назад, с чем он никак не мог смириться. Дочь Елена, любимый, единственный и поздний ребёнок, жила в далеком большом городе, делая научную карьеру, а внучат, Маришку и Виталика, привозила чрезвычайно редко – детям нужны море, пионерлагерь, кружки, спорт и правильное питание. Внукам необходимо гармонично развиваться, а место деда в этой гармонии было, увы, с краешка.
Когда самочувствие не позволяло Старику гулять, он садился у окна смотреть на Дерево, росшее напротив. Старое, раскидистое, оно было ровесником здания, построенного накануне Первой мировой в качестве доходного дома и неоднократно перестроенного под нужды растущего населения. Квартиру тут Старик получил от государства перед уходом на пенсию, и его более чем устраивала эта надёжно построенная крепость.
Дерево всегда было разным: то в охапках снега, то в молодых веселых листиках, а осенью радовало особой роскошью парадного одеяния. Только вот когда ветер срывал золотую листву, разнося её по округе, Старику становилось грустно. А сегодня было особенно – на ветке остался один-единственный лист, реявший на промозглом ветру, словно флаг потрепанного штормами брига. Приходили ненужные и вредные ассоциации со своей немощью, которые Старик пытался гнать изо всех сил.
Ах, это старинное развлечение интеллигентов – гадание по книге. Берётся любимый фолиант (Библия, Брокгауз и Ефрон, учебник по сопромату – предпочтения глубоко личные), открывается вслепую, читается первая попавшаяся на глаза фраза и трактуется её скрытая (а, может быть, и явная?) суть. Для чистоты эксперимента можно использовать не определённую, а случайную книгу. Немного знакомый с психологией и статистикой скажет, что рандомность тут относительна: книга берётся исходя из знакомого расположения на полках, открывается подспудно примерно там, куда ведёт подсознание, но, может быть, именно в этом и заключается главный смысл действа?
Вот и Старик в минуты душевной слабости прибегал к такому способу успокоения. Не оборачиваясь, протянул руку к книжному шкафу и решительно достал томик. Он безошибочно узнал его наощупь – это был сборник рассказов О. Генри – открыл ближе к концу и прочёл:
«– Скажи мне, когда кончишь, – закрывая глаза, произнесла Джонси, бледная и неподвижная, как поверженная статуя, – потому что мне хочется видеть, как упадет последний лист. Я устала ждать. Я устала думать. Мне хочется освободиться от всего, что меня держит, – лететь, лететь все ниже и ниже, как один из этих бедных, усталых листьев».
Это была новелла «Последний лист», где больная девушка Джонси потеряла способность бороться и решила для себя, что умрёт, когда упадет последний лист плюща. И этот лист упал.
– Чёрт подери, прямо в точку. Не хватало ещё эдакой бесовщины – пробурчал Старик не отрывая взгляда от окна и кладя раскрытую книгу на подоконник. – Что ты на это скажешь? – обратился он к Абрикосу.
Абрикос ничего не сказал, задрав замечательный хвост, упруго прошёлся вдоль стекла и сунул квадратную рыжую голову с драным ухом под заскорузлую ладонь. Предпочел промолчать, а ведь он ведал многое…
– Понимаешь, дружище, для него сейчас будет первый полёт и одновременно – последний. Тебе не кажется, что вся его жизнь заключена именно в этом?
Старик знал, о чём говорил. Он отлично, до мельчайших деталей помнил свой первый полет, если правильнее – вылет. Точнее, их было два. Вывозной, когда вчерашнего школьника, сельского паренька, ставшего курсантом, и никогда до этого не поднимавшегося в воздух, инструктор вывез в задней кабине (пилоты говорят – кабинете) маленького биплана У-2, открыв для него огромное Небо. И первый самостоятельный, когда Пилот, Небо и Самолет навсегда превращаются в единое целое. Летать можно и нужно учиться!