– Если к нулю прибавить или из него вычесть нуль – всё равно будет нуль.
– Не спорю, Хьюг, эта цивилизация пока на нулевом рубеже. Взять хотя бы энергопотребление, коммуникационные связи, развитие науки и культуры.
– Убеждаешь меня, что местные представители цивилизации физически и интеллектуально ущербны? – поинтересовался Хьюг.
– Я этого не утверждаю… Просто цивилизационное сообщество данной планеты ещё очень молодо и находится в зачаточном состоянии своего развития… Хотя, судя по идущей вверх культурной составляющей, в этой области они проявляют себя уже достаточно экспрессивно и ярко.
– А вот эти всполохи на голограмме обитаемой территории, – Хьюг ткнул длинным пальцем, похожим, скорее, на щупальце, в развернутое в воздухе изображение всех земных континентов, – красноречиво говорят о чрезвычайно высоком интеллекте отдельных представителей данной цивилизации. Это её бесценный генофонд.
– Ты лучше меня знаешь, что для наших исследований очень важно получить именно об этих индивидуумах как можно больше информации, – проговорил Ырс.
– Смотри, почти все они, сосредоточены в западной части вот этого, самого большого по занимаемой площади континента, – Хьюг очертил правой конечностью вокруг Европейской части воображаемый круг.
– Самый мощный сигнал наши приборы зафиксировали отсюда, – перед инопланетными исследователями появилось отчётливое голографическое изображение сельца Михайловское, – из этого крошечного населённого пункта, затерявшегося среди озёр и болот. Там живёт некий гений.
– С него и начнём. Телепортируем ему нашу с тобой разработку – лазерный индикатор интеллекта, – объявил Хьюг, искрясь пульсирующими золотистыми огоньками.
От коллеги возбуждённое состояние передалось и Ырсу. Он извлёк из прозрачной длинной коробочки палочку с заострённым концом и, словно программируя её, проговорил:
– Ставлю задачу: побуждать пользователя к творчеству, передавая о нём всю необходимую информацию…
Уже через несколько минут космический корабль оторвался от планеты, словно росчерком пера оставив тонкий след в ночном небе.
Дмитрий ИГНАТОВ. Ноотропы и другие развлечения
Рассказ
В допросной комнате было прохладно. Это чувство подкреплялось и серым цветом стен, и металлическими элементами однотипных офисных стульев, и безжизненными лампами дневного света. И хотя кондиционер в помещении работал, человек в твидовом пиджаке с кожаными заплатами на локтях и небольшой ссадиной под глазом знал, что ощущение холода сейчас чисто психосоматическое.
Фигурант «Х», теперь его звали так, перевернул последний лист распечатки, исчёрканной чёрным маркером и устало отложил её на стол перед следователем в безликом деловом костюме с галстуком, плотно повязанным на глухом рубашечном вороте.
– Ознакомились? – спокойно поинтересовался он, глядя в глаза своему собеседнику и явно пытаясь распознать в них признаки страха, но человек просто перевёл взгляд на огромное зеркало, занимающее всю стену.
– Вам совершенно неинтересно? – снова спросил следователь.
– Интересно, – рассматривая своё отражение в зеркале, повторил фигурант «Х», – там находятся ваши коллеги?
– Нет. Мы говорим без свидетелей. Только вы и я.
– И какой тогда смысл имеет этот разговор? Вы задаёте мне странные вопросы. В вашем, с позволения сказать, «деле» чёрных строчек больше, чем букв. Я не знаю, ни вашего имени, ни звания. Ни один суд не признает законности всего происходящего.
– Кажется, вы не осознаёте всей серьёзности, мистер… – следователь осёкся. – Вы ведь умный человек… И должны понимать, что раз уж дело касается национальных интересов, то до суда может и не дойти.
– Угрожаете мне? С какой стати меня в моей стране обязаны заботить ваши национальные интересы?
– Вас должно заботить то, что вы заботите нас, – следователь слегка улыбнулся.
– Может, ещё и пытки начнёте? Будете избивать? Интересно, что скажут в «Эмнисти Интернешенл» об этом? – мужчина в пиджаке со значением указал на своё ранение.
– Вы сейчас на полном серьёзе? Я понятия не имею, откуда появилась ваша… царапина. Я вас даже пальцем не трогаю.
– Значит, угрожаете, – фигурант «Х» подчёркнуто выпрямился на стуле, опершись на спинку и демонстративно сложив руки на груди, презрительно уставился на следователя.
– Боже, ну к чему такая драматическая поза? – вздохнул тот. – Возомнили себя узником совести? Вы же не в секретной тюрьме. К вам не применяют специальных средств. Я создал максимально доверительную обстановку… Самое разумное для вас сейчас – просто ответить на вопросы. Чем быстрее это произойдёт, тем раньше вы выйдете из этого здания. Сэкономите время нам обоим…
Немного поколебавшись, фигурант «Х» молча кивнул.
– Ну, вот и замечательно, – оживился следователь и зашелестел страницами, – нам с вами нужно прояснить некоторые подробности, не отражённые в данном отчёте. Полагаю, вы не станете отрицать, что вам знакомы все перечисленные там лица.
– Буквы, – пренебрежительно поправил мужчина в пиджаке.
– Как угодно. Итак, они вам знакомы… Тогда начнём с начала… «K». Это он предложил вам идею эксперимента?
– Первой идёт буква «А».
– Пожалуйста, отвечайте на вопрос.
«X» снова отвёл взгляд куда-то в сторону, явно свидетельствуя о том, что человек задумался…
* * *
«Х» сидел на лавочке под раскидистым дубом и завтракал, неспешно откусывая небольшие куски от сэндвича и запивая колой из металлической банки. В этот час на кампусе было практически безлюдно. Большинство студентов уже находилось на лекциях, а немногочисленные преподаватели лишь изредка появлялись на вымощенных плиткой дорожках, быстро проходили вдоль кустов от парковки к университету и спешили дальше по своим делам.
«K» возник довольно неожиданно. Высокий и энергичный, в своих вытертых джинсах и рубашке с закатанными по локоть рукавами, он быстрым шагом практически проносился через парк за спиной «Х», но, завидев друга, резко свернул в его сторону.
– Здравствуйте, профессор! – поздоровался «K», шлёпаясь на лавочку рядом с «Х» и бесцеремонно отпихивая его портфель.
– Здравствуйте, профессор, – подыграл приятелю учёный, невозмутимо продолжая свой завтрак.
– Дай-ка… Не против, если понапущу микробов? – не дожидаясь ответа, «K» забрал банку колы, и «Х» осталось только молча наблюдать, как приятель поглощает её содержимое большими глотками. – А что это? – «K» повернул колу в руке, начав вчитываться в сведения о составе. – И сахара нет? Сплошная химия! Там даже бактерии не живут. Держи! Я спас твою жизнь. Спасибо! Кстати, что ты тут делаешь?
– Завтракал…
– Правда? А я думал, косплеил Фореста Гампа. У тебя же лекции сегодня после двух. Полагал, что ты на всё утро засядешь в лаборатории со своими крысами…
– Мышами… По этому поводу и заходил. – «Х» недовольно кивнул в сторону здания ректората. – Я не могу вечно экспериментировать на грызунах. Как вообще можно судить об интеллектуальных способностях по тому, насколько быстро животное пробегает по лабиринту? Зная, что тебя в любом случае накормят, не умнее ли было бы не бежать вовсе?
– Разумно. Я бы не побежал.
– Вот именно. И в наших экспериментах ты бы считался самой тупой мышью.
– Даже не сомневался, что ты, гад ползучий, так про меня думаешь. Считай, теперь на физической кафедре у тебя появился ещё один недоброжелатель, – хохотнул «K». – И чего же ты в итоге хотел от нашего Деда?
– Сделал запрос на десять макак.
– О! Куда хватил! В следующий раз попрошу у него протонный ускоритель. Ой, слушай… А слонов он ещё не раздаёт?
– Нет…
– И, кстати, куда ты мышей-то дел? Всех извёл? Наверное, они уже закопаны где-то тут под деревом. – «K» принялся картинно оглядываться. – Организованы персональные похороны или братская могила? Цветочки для них приносил?
– Очень смешно, – «Х» тягостно вздохнул и посмотрел на свой сэндвич, доедать который теперь у него не было никакого желания.
– Ну, и как там с макаками? Каким был вежливый отказ нашего щедрого ректора?
– Сказал, что у меня в плане стоит недостаточное количество учебных часов, поэтому я не могу претендовать на поддержку своих научных программ. Предложил взять группу студентов-мигрантов.
– Это справедливо. Чтобы получить одних обезьян надо для начала обучить других. Ну, а ты?
– Отказался, конечно. А смысл? – безысходно пожал плечами «Х». – Если я потрачу время на студентов, то на мою работу ничего не останется.
Воспользовавшись замешательством, «K» выхватил у него недоеденный сэндвич, откусил смачный кусок и, выдержав под недоумевающим взглядом друга многозначительную паузу, сказал:
– Так и быть, я снова тебя спасу.
– Каким образом? Оставив без завтрака?
– Послушай лучше. Всё болтаешь и болтаешь, слова не даёшь сказать… Сразу видно, что ты живёшь на своей кафедре биологии, как в башне из слоновой кости, и не участвуешь в жизни университета. Мы же сейчас активно осваиваем образовательный грант от министерства по вовлечению в высшее образование широких слоёв малообеспеченного населения. Ради надутой статистики, будем выдавать дипломы разным недоучкам, которые в своё время забили на обучение.
– Слышал. Программа вечерних групп.
– Слышал он… Это же не мигранты, мерзкий ты расист. Там тебе будет и половая, и возрастная, и этническая выборка. Брюнеточки, блондиночки… Кого хочешь бери! Освежишь им школьные знания биологии и химии, чтобы была оценка для среднего в дипломе. А к своему исследованию привлеки их в рамках факультатива. Стандартное информированное согласие. Делов-то! – «K» самодовольно посмотрел на друга. – Согласись, идея настолько гениальная, что стоит твоего бутерброда.
– Эксперименты на людях? – прошептал биолог. – Это же не этично…
– Смотри, какой моралист! По-моему, твой опыт с новым гербицидом, после которого вместе с сорняками в дендрарии засохли три реликтовых сосны, был куда менее этичным.