ль мышления. Тут и ваши слова, и ваши цифры. Стратегия и философия. Всего лишь инструмент достижения целей.
– И какова цель?
«Р» пристально посмотрел на своих собеседников. Несмотря на внешнее спокойствие, его слова прозвучали в тишине пустого заведения, слишком зловеще:
– Разрушение мира. – Впрочем, потом он великодушно добавил. – Прежнего мира, разумеется.
* * *
Следователь в очередной раз перебил фигуранта «Х»:
– А что это были за тесты?
– Разные… Задачи. Я начал с разных нестандартных головоломок, олимпиадных сборников. Потом стал предлагать им упражнения, более соответствующие выявленным способностям, постепенно усложняя.
– Планировали нащупать границы их способностей?
– Да, – ответил учёный. – Кроме того, у меня возникло ощущение, что им этого недостаточно…
– Значит, вы поняли, что они затеяли нечто противозаконное?
– Скорее, абстрактные задачи перестали их развлекать. Им хотелось применить себя в реальном мире. Изменить его…
– Все желают самореализоваться, но только немногие готовы пойти на преступление.
Мужчина в твидовом пиджаке никак не прореагировал на эту нравоучительную банальность. И, похоже, о чём-то снова задумался. Его выражение лица стало безразличным, а взгляд рассеянным. Он блуждал по серым стенам, большому зеркалу, часам. Чтобы прервать это молчаливое размышление, следователю пришлось даже напомнить о разговоре:
– Так что же случилось дальше? Продолжайте…
* * *
«Р» зажал пальцами белый кругляш таблетки и задумчиво рассматривал его в уютном свете барных ламп, словно силился разгадать какую-то тайну.
– Неужели вы не осознаёте весь тот потенциал, который сейчас оказался у нас в руках? – многозначительно спросил «Р», после того, как «Б» зачем-то ещё раз проверила, достаточно ли плотно закрыты жалюзи.
– Ты хотел сказать «в головах»? – уточнил неугомонный «А».
– Тебя не смущает, что ты смотришь на неё, как наркоман? – задала «Б» второй вопрос, после того, как первый оказался проигнорирован.
– Это и есть наркотик. Наркотик для мозгов, – согласился «Р». – Только не думайте, что я подсел на них. – В подтверждение своих слов он вернул таблетку на место. – Они уже сделали с нашими мозгами всё, что нужно. Старые нейронные связи разрушились, новые образовались. Мы всё стали уметь и понимать больше, чем раньше. Это очевидно. И знаете, что понял я? Не стоило убивать того чувака. За 21 год в заключении эта мысль оборачивалась в злобу, в обиду, в разочарование, но никогда не представлялась такой ясной и самоочевидной. Все мерзкие воспоминания, детские травмы, неприятные истории, в которые я влипал подростком – вся моя жизнь проступила в голове, как череда образов, связанная в цепочку закономерностей. Убийство было неизбежным звеном. Я даже не осознавал все эти обстоятельства, а они, между тем, словно дёргая за ниточки, подводили меня к финальной черте… – «Р» снова по своему обыкновению перевёл сбившееся дыхание. – Знаете, о чём я действительно теперь жалею? Что эти таблетки не попались мне лет 25 назад.
– Мы рады, что ты, наконец, разобрался в себе, – хмыкнул «А». – А причём тут разрушение мира?
– Всё начинается с чего-то или кого-то. Даже разрушение мира. Сначала появился Док со своим открытием. Так как он биохимик, то условно обозначим его – Чума. Она приходит первой. Следующий ты… – «Р» посмотрел на инвалида. – Ты с самого рождения борешься со всем миром и с самим собой. Ты – Война. Ну, дальше понятно… – мужчина кивнул в сторону «Б». – Запойное чтение только частное проявление жажды к экстенсивному познанию. Желание поглощать новое без разбора. Это Голод. Ну, и остаётся четвёртый. Тот, кто обрывает жизнь. Думаю, никто не будет спорить, что убийца подходит на эту роль лучше остальных?…
– Смерть… – догадалась девушка.
– Точно.
– Какая знакомая симвология… – всё так же скептически проговорил колясочник. – И что в итоге, мистер философ?
– Знакомая симвалёгия, – передразнил «Р», коверкая слово и пытаясь повторить интонацию молодого человека. – С таким отсутствием образного мышления, не удивительно…
Он хотел сказать ещё что-то обидное, но не успел договорить, потому что из кармана в исполнении хриплого смартфонного динамика зазвучала мелодия «Princes of the Universe».
– Даже мелодию подобрал! – иронично заметил «А». «Б» хихикнула.
– С работы, – пояснил «Р», сбрасывая вызов. Сейчас изложение своего замысла представлялось ему более важным.
План был амбициозен, дерзок и технологичен. Первым делом требовалось синтезировать достаточно большое количество препарата и приготовить из него концентрированный раствор, чтобы действующая доза достигалась даже в случае непреднамеренного вдыхания. Расчёты, разумеется, ещё придётся неоднократно проверить, но для этого и нужен был «А». Скрыть подобное от Чумного Дока, конечно, было бы невозможно, но то и не планировалось. Если учёный и не согласится с замыслом из-за своих псевдо-этических предрассудков, план не будет сорван, а лишь отложен. Тут в ход пойдут таланты «Б». При её способности усваивать и перерабатывать огромные массивы текста, заговорщики легко сумеют повторить весь технологический процесс создания вещества по анализу образца.
Далее три или четыре достаточно грузоподъёмных дрона, доставят ёмкости с раствором на концерт какой-нибудь популярной рок-группы или футбольный матч, и распылят над толпой. Инцидент воспримут максимум как хулиганство каких-нибудь хакеров-анархистов. Препарат без вкуса и запаха в виде простого водяного аэрозоля не вызовет паники и беспрепятственно будет усвоен каждым, кто окажется в зоне поражения. Так что через какое-то время налёт можно будет повторить уже в другом месте.
– И мы проснёмся в новой реальности, – воодушевлённо подытожил четвёртый всадник Апокалипсиса. – Никаких манипуляций общественным мнением. Никаких лживых политических обещаний. Никакого религиозного фанатизма или экологического экстремизма. Никаких коллективных психозов вроде акций феминисток или боевых гомосеков. Никакого фуфлового маркетинга в угоду транснациональных корпораций.
– И никаких тупорылых телешоу? – с надеждой в голосе спросила «Б».
– И никаких тупорылых телешоу, – уверенно кивнул «Р». – Только вечное сияние чистого разума.
* * *
– Ужасная перспектива, – поморщился следователь. – Нам не нужно такое количество умных людей. Это неминуемо разрушит все устоявшиеся общественные нормы, поломает естественные иерархии, породит хаос.
– Я тоже так подумал, – кивнул учёный.
– Как вы узнали об их планах?
– От них самих. В этой истории вообще все слишком много болтают и мало кто что-то скрывает…
– Кроме вас? – правительственный агент по привычке попытался выбить своего подопечного из колеи, но тот уже перешёл в какое-то состояние дзен и выкладывал историю, словно на приёме у психоаналитика.
– Вы верно заметили, что у меня плохо выходит держать язык за зубами… Тогда я тоже проболтался. Наверное, пришло время. Или я просто испугался… И решил всё закончить. Я должен был их остановить.
– И как вы их остановили?
– Сказал им правду, – грустно вздохнул «Х». – Правда всегда всё портит… Вот я и получил от «Р»… – учёный потрогал ссадину на лице. – Но я не обижаюсь. Думаю, это меньшее, чего я заслуживал.
* * *
Подкрадывающаяся осень постепенно засыпала кампус. Тротуарная плитка, пока что была небрежно выметена ногами студентов. Но кусты и газоны уже заметно позолотились опавшими листьями. Облетал и старый дуб, закидав желудями всё вокруг скамейки, на которой сидели «Х» и «Б».
– Тоже злишься на меня? – спросил преподаватель, чуть щуря подбитый глаз.
– Я? Нет, не злюсь, – ответила девушка.
– Это радует. Не хотелось бы ходить с ещё одним фингалом.
Студентка достала платок и осторожно промакнула кровь на лице учёного.
– И что теперь с нами будет?
– Ничего. Вы закончите обучение. Как и планировали, получите свои дипломы. Дальше всё зависит только от вас.
– Ничего… – повторила девушка. И «Х» так и не понял, к чему конкретно это относилось. Но она вдруг посмотрела на него испытующим взглядом. – А ты?
– Продолжу свою работу. Теперь у руководства университета не получится отказать. Возможно даже выделят для опытов нескольких мартышек.
– Трёх тебе хватит.
– Наверное… – «Х» принялся было прикидывать, действительно ли ему достаточно трёх животных, но вдруг сообразил, что «Б» имела в виду. – Ну, ты чего? Вы же никогда не были для меня только подопытными… Не веришь?
– Уже не важно, – девушка вздохнула. – Знаешь, а ведь придурок «А» в чём-то был прав… Я реально считала, что у нас с тобой может что-то получиться… Но в твоём эксперименте любовная линия не предусматривалась.
– Это была бы очень унылая любовная линия, – улыбнулся учёный. – Как в глупом женском романе. И, помнится мне, тебе больше нравятся детективы.
«Б» ничего не ответила. Она только ещё раз молча взглянула на преподавателя, а потом поднялась и быстро пошла прочь по аллее. «Х» задумчиво посмотрел ей вслед. Как мало он ещё понимал в природе и внутренних механизмах функционирования человеческого интеллекта. Стоит ли соваться в эксперименты с приматами, когда и с мышами-то ещё не всё однозначно? Да, работы впереди предстоит очень много… Понятное дело. Но, кажется, это было единственное, что он понял в этот момент.
* * *
В помещении с серыми стенами и холодными люминесцентными лампами что-то изменилось. Пытаясь определить, что именно, следователь посмотрел по сторонам. Щёлкающие китайские часы наконец-то встали. Взгляд упёрся в зеркальное окно: ну и видок. Этот долгий допрос определённо вымотал правительственного агента. Кондиционер не спасал от наседающей духоты. Мужчина ещё больше ослабил свой галстук и даже расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Его собеседник в старомодном пиджаке с заплатками на локтях, напротив, выглядел расслабленным.
– Кажется, вы сделали ту же ошибку, что и мои коллеги, – продолжил учёный.