к М. определяла ликеры), а разницы никакой. Только наладишь мужика в постель, а он, грызун, глядь, уже, конечно, ужалился...
Понятно, такая грымза, пусть и привлекательная, особых симпатий нс внушает, но Коля Ежов разобрался с М. справедливо. После того, как муж ушел, М. поменяла квартиру, оказавшись случайно в соседнем доме. А место ее работы всегда находилось рядом с конторой скромницы. Отсюда и нервы: преследуют!... Но чаще всего людям только кажется, что их преследуют. На самом деле, даже действительные твои соперники преследуют не тебя, а свои цели.
Всем известно, что монополии это плохо, любую продукцию должны производить несколько предприятий. А предусматривают ли у нас антимонопольные меры наличие сразу нескольких президентов, чтобы из кучи дурацких указов каждый гражданин мог без труда выбрать для себя наименее дурацкий?
Шурик читал уже по инерции.
Только привычка работать тщательно не позволяла ему пропускать массу стандартных объявлений.
„Продам дом с хозяйственными пристройками../', „Именная бизнес-программа осуществит вашу мечту...", „Немец тридцати шести л ет примет подругу...", „Продам щенков дога, окрас палевый...", „Опытный юрист поможет молодой фирме..."
Шурик уже не верил, что из всей этой мешанины, называемой газетой „Шанс“, действительно можно выловить какую-то информацию, относящуюся к бывшему бульдозеристу Ивану Лигуше, надежно упрятавшему в Городе что-то такое, из-за чего пятнадцатого его могли убить...
Бред.
Время от времени сквозь разметывающуюся вдруг рыжую гриву соседки Шурик всматривался в знакомые места... Село под холмом, речушка... Село длинное, дугой уходит за холм... Домики ничего, даже веселые, но подтоплены ржавым болотом...
Шурик вздохнул.
Что творится за стенами веселых, подтопленных болотом домиков? Рыдания звучат? Смех раздается?..
„Пятнадцатого меня убьют...“
В свое время, из чистого любопытства, Шурик прошел краткий курс графологии. Понятно, поверхностный, мало что дающий, но все же. Судя по завитушкам крупных букв, бывший бульдозерист не был лишен некоторой самоуверенности. Правда, эта его самоуверенность выглядела несколько неубедительно... Он, наверное, много чепуХи несет, решил Шурик. Дырявая память, да еще самоуверенность...
Но этот быстрый нажим в гласных... Незаметный быстрый нажим... Этот Лигуша как бы отгораживается от окружающего мира, похоже, он не в ладах с ним...
Похоже, Роальд не все мне рассказал.
Объявляю о создании добровольного Союза слесарей. Всем, кто вступит в Союз сразу и добровольно, полагаются льготы.
А тем, кто вступит в Союз под давлением обстоятельств? Таким полагаются хоть какие-то льготы? Или они становятся как бы нижним спец-контингентом, чем-то вроде серого резерва, сразу и навсегда лишенного льгот за одно то, что вступили в Союз не сразу и добровольно, а под давлением пусть объективных, но все же внешних, все же не самых главных причин?..
Впервые! Только у нас! Дешевая распродажа! Египетские пирамиды, Эйфелева башня, Лувр, Вестминстер, московский Кремль, Суэцкий, ВолгоДонской, Панамский и все марсианские каналы, плюс пять самых крупных солнечных пятен и ближние спутники Юпитера! .
Неплохой масштаб.
Шурик вздрогнул.
Рыжая соседка, странно пригнувшись, снизу вверх взглянула на Шурика. Ее зеленые глаза блеснули. Голосом, низким и сильным, неприятным, как и ее взгляд, она прошипела:
— Масоны...
Шурик не понял:
— Что?
— Масоны... — негромко, но злобно прошипела рыжая соседка. — Кремль, и тот на продажу!..
В зеленых, болотного цвета глазах угадывалось легкое безумие.
— Не так уж легко все это продать... Да и кому?..
— Масонам... — несколько нелогично прошипела рыжая. — Полстраны продали, Кремль продадут...
И злобно ткнула тонким пальцем в строку:
— Вы что, не видите?
Слышал от ясновидцев, что Великий Вождь умер насильственной смертью, то есть его энергетическая сила осталась там, где лежало тело. Не думаете ли вы, что рано или поздно это поможет возникновению полтергейста, который наломает немало дров? Где можно узнать подробности?
— Вот именно! — рыжая в упор уставилась на Шурика. — Где?
Рассматривая рубль нового выпуска, обратил внимание, что слово „один“ написано как бы на деревянном торце, там даже годовые кольца просматриваются. Означает ли это, что наш рубль, официально, наконец, признан деревянным?
— Зачем вам это?.. — прошипела рыжая.
— Сокращаю дорогу.
Жизнь вы себе сокращаете.
— Почему?
— Как это — почему? — прошипела рыжая, нетерпеливо, даже нервно ведя тонким пальцем по газетной строке. — „Симпатичная женщина не первой молодости увезет в США энергичного молодого мужчину"!
— Ну и дай Бог.
— А если это ваш сын?!
— У меня нет сына энергичного молодого мужчины, к тому же нуждающегося для переезда в США в помощи симпатичной женщины, пусть и не первой молодости.
— А это?! — задохнулась от гнева рыжая. — „Женщина с опытом и в самом расцвете сил с удовольствием и эффектно поможет богатому пожилому мужчине растратить накопленные им капиталы"!
— Да на здоровье, — благодушно кивнул Шурик. Он не одобрял поведения всех этих странных женщин, но злобное пристрастие соседки невольно заставляло его вступаться за них. — Пусть живут как хотят.
— „Как хотят"!.. — блеснула глазами соседка. Слова буквально вскипали в ней, но она еще сдерживалась. — Вы что, не видите, что вокруг творится?.. Вот, вот « вот!.. — Ее палец так и бегал по строчкам. —„Продам мужа за СКВ или отдам в аренду!“ Это же как понять?.. Или вот... „Ищу человека, способного выполнить любое задание"... Как это понять? Объясните!
Шурик пожал плечами.
— Я видел здесь и здравые объявления.
— Здравые?! Где?
— Да вот, например... — Шурик процитировал негромко, боясь, что его услышат челноки или парни, обсуждающие судьбу урода. — „Господа! Не „вольво" и не „мерседес", не трактор и не комбайн, я прошу у вас просто лопату, обыкновенную железную лопату! Кто поможет несчастному огороднику?"
— Вы считаете это здравым? — глаза рыжей злобно блеснули. — Довели огородника до ручки...— Она подняла голову: — Такие, как вы, довели!
— Что вы имеете в виду? — обиделся Шурик, убирая газетные вырезки в сумку.
— А то не понимаете...
— Не понимаю!
— Да понимаете, понимаете!.. — рыжая презрительно сощурилась, ее глаза хищно сверкнули. — У нас тут один живет. Тоже не понимает... Всю жизнь на службу ходил, в цеху не пропустил ни одного профсоюзного собрания, картошку сажал да решал в „Огоньке*1кроссворды, а как демократы к власти пришли, выяснилось, он наследство в Парагвае получил, скот!
— Но почему скот? На здоровье!
— Так в Парагвае же! — рыжая резко выпрямилась. — До вас не доходит?.. Не в соседнем селе, не в Москве, даже не в Болгарии, а в Па-ра-гва-е!.. Случись такое при советской власти, его, скота, далеко бы за Магадан отправили! Так ведь нет власти... — горестно вздохнула рыжая. — Этот скот, он совсем обнаглел, скупает валюту! Всю жизнь в локомотивной депо трубил, а теперь в Парагвай рвется! До того дошел, подал заявление о выходе из КПСС, скот, а сам в ней и дня не состоял!
Старая коза! Верни вилы, которые ты сперла у меня в прежней жизни!
Шурик покачал головой. Напор рыжей соседки ему не нравился. Парни в лжеадидасовских костюмах давно решили судьбу урода, а рыжая все кипела. Максимки, забывшиеся в смутном сне, плотно сжимали колени руками, будто обнимая любимое дерево, а рыжая все кипела.
— В Город ездили? — перевел Шурик разговор в более безопасное, на его взгляд, русло. — По делам? Отдыхали?
Рыжая зашипела.
Шурик испугался. Что там ее внутри жжет? Что ей до отъезжающих в Парагвай и до тех, кто беспощадно сдает мужей в аренду?..
Рыжая объяснила.
Взяв себя в руки, не плюясь больше кипящей слюной, она объяснила. Гад один обидел ее. Не трогай ее этот один гад, ни в какой поганый Город она бы не поехала. Но один гад обидел ее и дело зашло о чести. Она знает, что такое честь. Она эту штуку берегла смолоду... Рыжая так и впилась в Шурика глазами, болотно дышащими холодом и туманами... Вот она по характеру совсем беспомощный человек, рядом слово какое произнесут, она зардеется, но если дело о чести, если задета ее честь, она никакому гаду не спустит!..
„Кошкина! — мелькнуло в голове Шурика. — Судя по тому, как о ней говорил Роальд, Кошкина!.. Злая, рыжая, хрупкого сложения, но вовсе не неженка... Если нашла общий язык с Костей-Пузой, не неженка..,**
Взяв себя в руки, рыжая негромко шипела. Город поганый, шум и тоска, не будь нужды не поехала бы. Но ей драку приписывают. Власти давно в этом разобрались, но она-то считает, не до конца. Она во всем разберется. Честь все же!
„ Кошкина!..“
Законов нет, правды нет, чести нет, шипела рыжая. Она рог хрустальный, подарочный, чудный рог расшибла о голову одного гада, а возместить стоимость расшибленного ей никто не хочет. Местная прокуратура подкуплена. В милиции негодяи. Ее саму чуть не упекли в тюрьму, хорошо, этот гад выжил. Но она бы предпочла тюрьму, чем то, что вокруг творится. Но что бы ни делалось, торжествующе прошипела она, какие бы вихри не вились над нами, я с гада слуплю стоимость рога! Раз уж он выжил, слуплю! Пусть прокуратура подкуплена, пусть власть продалась мафии и масонам, от своего не отступлюсь!
„Кошкина! — уверился Шурик — Анечка Кошкина! Это она отделала рогом бывшего бульдозериста.“
Искоса, стараясь не выдать себя, он присмотрелся к Анечке.
В общем, Кошкина Шурика не разочаровала, но и по душе не пришлась.
— Как в Т.? — спросил он, пытаясь прервать яростное шипение Кошкиной. — Жить можно?