— Это я уже просек... — кивнул Сима. — Пузырь есть? А то возьми у нас. У нас много — спасибо Петровичу.
— Есть... — отмахнулась Ядвига Остаповна и ушла.
— Умная баба, — заметил Сима, задвинув дверь, — но с придурью. Она ведь первая просекла, что надо кого-то выпихнуть! И догадалась, как узнать — кого. Всех, у кого ранения — раз, кому закон о войне понравился — два, кто на инородцев косится — три! Молодой на ее агитацию поддался и сам ушел: собой пожертвовал, чтобы Танюха доехала. Дурак... А вот лысого выпихнули. И тебя, Петрович, хотели выпихнуть, еле отмахался. Я уже тогда стал просекать, что в этом, — (он пощелкал ногтем по горлу), — что-то есть... Ну, и подтвердилось.
— Значит, все-таки параллельные пространства, — проговорил я. — Но — как? Что нас туда занесло? То есть, сюда.
— Этого я, Петрович, не знаю. Может, гончие псы, может, дисковод со щупальцами.
— Дискоид, — поправил я.
— Пускай дискоид, — согласился Сима. — Неважно. А только все мы, в душе, хотели бежать из нашего дурдома. Дискоид, или, там, гроза, или гончие псы — это веревка. Нам ее бросили, чтобы через стену перелезть. Желание было, веревка была, перелезли. Но куда попадет человек, убежавший из дурдома? В дурдом! И хорошо, если обратно в свой. Сечешь?
— Аналогия предельно ясна. — Я усмехнулся. — Но при чем тут алкоголь?
— Не знаю, — честно ответил Сима. — Но это вроде как мертвым прикинуться: не дышать и в четверть глаза сечь. Пускай, мол, таскают по всем дурдомам: „ваши трупы? не ваши трупы?". Оживем — скрутят, у себя оставят, не оживем — дальше пошлют. Главное, свой дурдом не прозевать. Так что, будем квасить, Петрович.
— А кто будет сечь?
— Я.
Возразить мне было нечего. Но вдруг подумалось, что и в этом параллельном мире (дурдоме, как их называет Сима) есть, наверное, Мара, есть Тимка. Почти не отличимые от тех, в моем... параллельном мире. Можно позвонить. Можно просто сесть на какой-нибудь другой поезд, доехать зайцем... И что? Выяснить отношения с другим Фомой Петровичем Неверовым, не отличимым от меня, — кто из нас лишний? Бред. Фантастика. Будем квасить.
— Будем квасить, — сказал я и потянулся к бутылке.
— Не сразу, Петрович! — Сима опередил меня и убрал бутылку подальше. — Побереги силы до часа „Ч“. Надо со всеми.
Действительно;..
— А где Танечка? — спросил я (подумав: неужели и она будет „квасить"?).
— Гуляет, — сказал Сима. — Переживает. Обещала быть вовремя, но если что — я знаю, где искать. Знахарь-то она знахарь, а фантазии чуть. Кроме как в сортире прятаться, ничего не придумает. Я молодой такой же был. Простота к простоте.
Мы помолчали.
— Сколько еще до часа „Ч“? — спросил я.
— Не терпится, Петрович? А ты газетку почитай — как раз хватит времени.
Можно и газетку, — подумал я и достал из кармана подарок экс-проводника, хотя Сима, оказывается, предлагал мне „Советский спорт", который все-таки купил. Впрочем, моя газетка и для Симы оказалась интереснее, чем „Советский спорт". („ЦСКА" и „Динамо" всех по всем видам забили — так не бывает. Дурдом!") И мы стали читать мою.
Газета называлась „...енная правда". (Надо полагать, „Военная правда", но первые две буквы остались на клочке, который был оторван экс-проводником для самокрутки.) Газета, как было указано в шапке, являлась „печатным органом воюющих армий суперплаца Бербир", и была в ней всего лишь одна полоса форматом примерно как у обычного еженедельника типа „Аргументов и фактов". На другой стороне, по-видимому, было то же самое, но не по-русски, а на непонятном языке.
На средней из пяти газетных колонок расположился „Уголок изящной словесности". Там были стихи, фотография автора и перечень его боевых заслуг. Фотография изображала лицо не старого, но очень изможденного человека с неровно зарубцевавшимся шрамом от левого уха до подбородка. Длинные белые бакенбарды ничуть не скрывали шрам — скорее даже подчеркивали. Имя и фотография автора были в черных рамочках. Вот что мы о нем узнали из перечня заслуг:
[Агний Францевич Задирко] , зауряд-вой в отставке, Кавалер Осьмиконечного Креста двух степеней, обладатель Оловянного знака „За молчанье на дыбе", инвалид 112-й Междуармейской баталии и доблестный участник пяти предыдущих.
Стихи были такие:
Колосятся злаки цвета хаки,
но не успевают вызревать:
супостат мотает их на траки,
косят пули, топчет наша рать.
Тут живут от боя до атаки,
и опять — не жить, а выживать.
Супостата паки бьют и паки,
чтобы неповадно нападать!
Гей, славяне, славные рубаки,
вам ли да победу не стяжать?
Из окон вагонов смотрят штатские лица,
что-то в вас пытаются понять.
Я и сам, как прочие зеваки,
из окна приехал наблюдать,
посмотреть на злаки цвета хаки,
под ногами пыль поцеловать.
.. .Дергаю свои седые баки.
Где вы, мои молодость и стать?
На плацах, где колосятся злаки
и не успевают вызревать.
Обе левые колонки „Военной правды" сверху донизу занимал список имен (сплошь нерусские), озаглавленный: „Они стяжали славу". Сима не поленился посчитать и сообщил, что славу стяжали ровно 178 человек. Я вспомнил речь приказ-полковника Умориньша и понял, что это — те самые сто семьдесят три сомалийских десантника и пять членов экипажа транспорта, который был сбит у нас на глазах в первый же вечер...
А справа вверху на двух колонках располагалась статья:
..К 10-летию Последней Атомной Баталии.
Ядерная война невыгодна и бесславна для воюющих сторон.
Однако воюющим армиям Последняя Атомная Баталия принесла выгоду и открыла путь к славе.
Не всякий предприниматель (и даже не всякий союз предпринимателей) может позволить себе столь расточительную баталию, как Атомная. Целью такой баталии может быть только необратимое финансовое уничтожение конкурента любой ценой.
Ядерная война — это война на взаимоуничтожение.
Как правило, в ней принимают участие не менее, чем два Экстраплаца. Они специально приспособлены для использования ядерного оружия в ходе военных действий. Их на планете всего четыре. До сих пор не располагают Экстраплацами Африканский, Австралийский и Южно-Американский континенты, зато в Антарктиде их уже два.
Последняя Атомная Баталия происходила ровно десять лет тому назад. Она началась 20 октября в 9.14 утра (время Гринвичское) и закончилась за три минуты до полудня того же дня. В Последней Атомной Баталии принимали участие три Экстраплаца: Байконур, Невада и Мирный. Ракетноядерная война автомобильных фирм-супергигантов „Жигули", „Форд" и „Мицубиси" завершилась, как и следовало ожидать, ничейным результатом.
Юридически уничтоженное недвижимое имущество всех трех вышеперечисленных фирм, в полном соответствии с Международным Законом о войне и с условиями аренды военных услуг, перешло в собственность победивших армий. Вот уже десять лет Славянское Воинство (на паритетных началах со Всеамериканскими Вооруженными Силами) владеет автомобильным суперконцерном „Мицубиси", а предприятия „Форда" и „Жигулей" стали собственностью Ядерных Самураев Японии.
В отличие от ЯСЯ, ни славянские, ни американские воины не стремятся к обогащению. Наш единственный долг и наше единственное желание — воевать и стяжать славу на поле брани!
Перепрофилировав поточные линии „Мицубиси", славянские и американские военные инженеры сами производят для нужд своих армий первокласснейшие самоходные орудия, бронетранспортеры, вездеходы связи, автопоезда для мобильной переброски личного состава и боеприпасов, призывные и агитационные передвижные пункты. Унизительная зависимость Воинства от капризов штатских промышленных комплексов отошла в прошлое. В результате и ВВС, и СВ существенно снизили арендную плату за свои военные услуги, и сегодня они доступны гораздо более широкому кругу предпринимателей, чем восемь лет тому назад.
„Новобранцы-славяне! Вам не придется киснуть в казармах! Многих из вас ждет Победа, и всех — Слава!"
Последний абзац-призыв был набран жирным петитом и отбит от основного текста статьи тремя аккуратными восьмиконечными крестиками, расположенными в рядок. (Вспомнил: у рыцарей ордена Госпитальеров были такие кресты! Но вот славяне-то тут при чем? Разве что граф Воронцов — если он жил в том параллельном мире...)
Ниже через обе колонки была протянута тонкая, едва заметная, волнистая черта, а под чертой заголовочным шрифтом был набран еще один призыв:
„Юноши! Что вы успели увидеть в жизни? Тесную квартиру? Затхлую контору? Скучный конвейер? Душные вагоны подземки?
Вступайте в Славянское Воинство — и вы совершенно бесплатно увидите мир! Наши услуги нужны бизнесменам всех континентов!"
В правом нижнем углу газеты, на трех колонках (под призывом и под стихами) была напечатана „Сокращенная выписка из Всеславянского Закона о войне". Она сообщала:
..Пенсионное обеспечение славянского воя в отставке напрямую зависит от трех факторов:
а) количество баталий, в которых означенный вой принял доблестное участие;
б) степень инвалидности, полученной в ходе баталий;
в) чин, до которого означенный -вой дослужился.
В любом случае пенсия славянского воя в отставке (при условии доблестного участия в хотя бы одной баталии) будет не ниже, чем зарплата рабочего на конвейере, хотя и не превысит жалованье высшего должностного лица в княжестве, губернии, штате, земле или провинции, в которых будет проживать означенный вой в отставке.
Пенсия не подлежит передаче по наследству и родственникам павшего воя не выплачивается."
Соредакторами газеты были Генерал Дивизии Грабужинский, Маршал Н’Ганг и комендант суперплаца Бербир бригадир Тягай, а военным цензором — приказ-поручик Еневич.
Газета отпечатана в „стационарной типографии суперплаца Бербир" на хорошей офсетной бумаге, в две краски (заголовок „Они стяжали славу" и призыв к юношам были ярко-малиновыми, а все остальное — черным). Тираж „Военной правды" указан не был. Один экземпляр стоил 1 шиллинг 25 центов, или 2 гривны...