— Это, конечно, Ольгины родители постарались — запихнули ее в экспедицию, — небрежно сказала я.
— Нет! — воскликнул Сергей. — Они тогда уже работали не в Африке, а в Женеве.
— Это там, где штаб-квартира ЮНЕСКО? — спросила я. — Тогда, конечно, не родители Ольге помогли. А ее просто так выбрали.
— Это ты зря, — буркнул Сергей. — Если хочешь знать, Ольга в Конго серьезно заболела и чуть не умерла. Врачи сказали, что теперь тропический климат ей противопоказан. Пришлось вернуться домой. А когда Ольге предложили поработать во Франции, она отказалась, потому что Ольгу интересует только Африка.
— И город Н-ск, — добавила я.
Сергей нахмурился:
— Мы из-за тебя опоздаем. Идем скорее.
Но мне не хотелось торопиться.
— А лабораторию бросим открытой? — спросила я. — Может, кого-нибудь дождемся. Вдруг лабораторию обворуют?
— Ты что, не видела? Замок захлопывается, — ответил Сергей. — Никто посторонний не зайдет. Да и воровать здесь нечего. Кому, например, нужны белые халаты и ЭВМ? Разве что пару ананасов сорвут в оранжерее.
Я распахнула вторую дверь, вышла на улицу и сразу увидела, как из дальних кустов вынырнула женщина в красном платье и бросилась к нам.
— Засада! — крикнула я Сергею.
И почти сразу поняла, что рано обрадовалась. Теперь уже я могла различить лицо. В красном платье оказалась не Ольга, а, действительно, Лариса — та, которая мечтала поехать с Сергеем в Швейцарию.
— Наконец-то я вас поймала! — взвизгнула Лариса. — Второй день вас разыскиваю. Игорь — гад какой! Так и не сказал, в какой вы гостинице живете. А на работу вы вчера не явились.
— Мы торопимся! — решительно сказал Сергей.
— Еще два слова! — умоляюще взвыла Лариса. — Я вчера успела обыскать только три гостиницы. Там одни идиоты работают. По телефону не отвечают, кто у них живет. Я сначала звонила, но многие даже говорить не хотят. А в одной гостинице, вообще, дура какая-то попалась. Спрашивает: „А кто вам нужен? Фамилию назовите." Я ей говорю: „Откуда я знаю фамилию? Имя знаю — Сергей. Вы лучше мне весь список жильцов прочитайте. Я уже листок и ручку приготовила. Запишу всех Сергеев, а который — мой — я сразу почувствую. Таким образом, мы и фамилию узнаем.“ А эта дура мне отвечает: „Намного проще обойти все восемьсот номеров. Тогда уж точно найдете вашего Сергея." Я ей объясняю: „Я не знаю, в какой он гостинице остановился." А она начала смеяться и смеялась, пока я трубку не повесила. Истеричка какая-то!
Я, сквозь смех, попросила Сергея:
— Удели ей пять минут. Человек старался!
Сергей смеялся не меньше меня:
— Ладно. Только сначала пусть решит задачку: если население города больше полутора миллионов, то сколько в городе гостиниц, считая ведомственные? И сколько дней понадобится, чтобы обойти все эти гостиницы, чтобы разыскать одного человека?
— Который может переезжать из одной гостиницы в другую хоть каждый день, чтобы еще больше запутать задачу, — добавила я.
— В доме, который построил Джек, — добавила Лариса.
Мы расположились недалеко от лаборатории на длинной скамейке. Я сидела на одном краю, а Сергей с Ларисой — на другом. Я не возражала, так как Лариса хотела поговорить с Сергеем наедине, а я и отсюда хорошо слышала их слова.
Одноэтажная лаборатория, прилепившаяся к огромной оранжерее, выглядела лишь тамбуром в загадочный тропический мир.
Я уже включила магнитофон, чтобы записать беседу. Но Лариса пока не сообщила ничего интересного. Она вслух читала характеристику, которую ей написали на работе, и тут же ее комментировала: „Инициативна и исполнительна. Это точно! Я как что придумаю, проявлю инициативу, меня же и заставляют выполнять то, что я придумала..."
Дверь лаборатории распахнулась. Псевдосестра Людмилы Сергеевны прямо с порога крикнула нам: *
— Если кого из наших увидите, я пошла на обед.
— А если мы никого не увидим, вы так голодной и останетесь? — сочувственно спросил Сергей под восторженный смех Ларисы.
А псевдосестра быстро прошагала мимо нашей скамейки:
— Все шутите, а о сотрудниках своих плохо заботитесь, — на ходу сказала псевдосестра Сергею.
И кивнула в сторону Ларисы:
— Вон, она вас вчера два часа ждала. Хорошо хоть сегодня встретились.
— Спасибо за заботу, — улыбнулась Лариса. — Сейчас уже все в порядке.
Псевдосестра свернула на боковую аллею, и почти сразу же из-за угла лаборатории появился потрепанный мужик неопределенного возраста. Он нес лопату и ведро, в котором что-то гремело, и направлялся прямо к нам. Синий рабочий халат, старые темные брюки и стоптанные ботинки без шнурков вполне соответствовали их хозяину. Он остановился прямо передо мной и поставил на асфальт грязное ведро с огромными кривыми ножницами и еще какими-то садовыми инструментами.
Я вспомнила старую шутку: „Рыбаки! — догадался Штирлиц, увидев людей с удочками". И так же ловко вычислила: „Это — садовник." Хотя, возможно, официально он числился „рабочим ботанического сада", а может, кем-нибудь другим.
Садовник был довольно хилый и уже немолодой. Лицо покрывала седая щетина. Он опирался на лопату, внимательно смотрел на меня и вдруг громко сказал:
— Буду читать стихи. Свои стихи. Собственного сочинения. А вы уж рублишко-другой не пожалейте для бедного поэта.
— Можете и без стихов обойтись, — сказал Сергей и протянул садовнику пятерку.
Все-таки, какой Сергей добрый и нежадный!
Я достала кошелек.
— У меня тоже есть деньги, — задумчиво произнесла Лариса.
Но садовник с неожиданным достоинством сказал:
— Мне лишнего не надо. И милостыни тоже. Поэтому стихи будут обязательно — я отработаю вашу пятерку.
Дорожка была шириной метра два. Садовник отнес ведро и лопату на газон напротив скамейки, прислонился спиной к фонарю и обратился к нам:
— Сейчас вы услышите одно из моих любимых произведений. Оно называется: „Стихокрутка на десерт".
Поэт-садовник выпрямился и начал:
— Каждый делает, что хочет, Остальные водку пьют. Алка больше не хохочет, — Уже целых пять минут. Не успеешь успехнуться...
— Успехнуться — это от слова „успех", — пояснил поэт и Повторил:
— Не успеешь успехнуться Или, скажем там, свихнуться, Как уже пора загнуться, Когда мы идем гулять. Мы идем себе по миру. Хочешь, по миру пойдем? Разнесем свою квартиру, И соседей разнесем.
Садовник задрал голову, закатил глаза и захрипел:
— Под копытом скрипят кораллы, Не пора ли грузить вам гравий, А еще — собирать гербарий Или просто играть на трубе? Только, чтоб не будить КГБ... Рано рот вы заткнули мне — Я еще бы сыграл на трубе! — выкрикнул садовник и вдруг повалился на асфальт. Мы подбежали к упавшему.
— Что с вами? — взволнованно спросила Лариса.
Садовник пытался что-то сказать, но лишь еле шевелил губами.
— Может, врача надо? — нерешительно произнес Сергей.
Но садовник отрицательно замотал головой и, наконец, выдохнул:
— Нет... В кармане... Сердце...
— Что в кармане? — не поняла Лариса.
А Сергей наклонился к садовнику, пошарил в кармане его халата и вытащил несколько смятых червонцев и флакончик с какими-то таблетками.
— Интересно, сколько таблеток он ест за раз? Штук семь хватит? — спросил Сергей.
— Мало, — сказала Лариса. — Не подействует. Некоторые мои знакомые глотают колеса, буквально, горстями.
— Это смотря что они глотают, — заметил Сергей. — А тут ничего не написано. Непонятно, какое лекарство.
Пока Сергей и Лариса занимались пустой болтовней, я заметила на газоне черный шланг для поливки цветов. „Все-таки, ботсад — есть ботсад!", — обрадовалась я, когда обнаружила, что шланг крепится к водопроводному крану, растущему прямо из земли. Я раскрутила кран, убедилась, что из шланга бьет вода, и со шлангом в руках пошла спасать больного.
Сергей стоял на коленях у изголовья умирающего, а Лариса сидела на сумке Сергея. Знахари-дилетанты так увлеклись лечением, что не замечали моего приближения. Я, конечно, старалась не шуметь и подкрадывалась сзади. „Прямо — пастораль, — подумала я. — Пастушка и пастух оказывают первую помощь заболевшему барану."
Сергей заталкивал таблетки в приоткрытый рот садовника, который от удовольствия дергал руками и скреб ногтями грязный асфальт.
— Девять, десять, одиннадцать, — считала таблетки Лариса.
— Все, — сообщил Сергей. — Кончились.
— Главное — это хорошо запить лекарство, — наставительно сказала я и окатила всю компанию из шланга.
Мое лечение подействовало мгновенно: Лариса завизжала и почему-то закрыла голову руками, Сергей отпрыгнул, а больной, пошатываясь, поднялся на ноги и начал плеваться во все стороны — наверное, таблетки попались горькие.
— Я же говорила — главное — запить лекарство, — укоризненно произнесла я. — А после вашего лечения он целых полчаса будет отплевываться.
— Ты совсем сбесилась! — опомнилась Лариса. — От твоих шуток недолго заработать инфаркт или воспаление легких.
— В такую жару? — улыбнулась я.
Сергей неожиданно встал на мою сторону:
— Нет, Лариса! Она не сбесилась. При бешенстве воды боятся. А она — наоборот. И между прочим, я тоже за радикальное лечение.
Взяв у меня шланг, Сергей старательно облил меня, подождал, когда я кончу его ругать, и сказал:
— Вот видите — холодный душ еще никому не повредил! И тем, кто после оранжереи может считать себя водолазами. И даже нашему пациенту. Неизвестно, сколько бы мы с ним провозились, а сейчас — сидит себе на скамеечке и наслаждается жизнью.
Садовник, и правда, сидел на нашей скамейке, но вид у него был еще более жалкий, чем раньше.
— Воды! — прохрипел садовник.
— Вот уж чего у нас полно, так это — воды, — сказала я.
— Угощайтесь. Нам не жалко, — добавил Сергей и аккуратно облил садовника.
— Еще, — попросил тот.
Сергей опять направил шланг на садовника.