Тотчас же из-под купола донеслось хлопанье крыльев, и громадная — Виктор Панкратович даже метнулся в сторону — птица вроде пеликана или баклана грянула вниз. „Цып-цып-цып!“ — соблазнял птицу канцлер своими бобами. Птица послушно поклевала, после чего у нее из перьев пошел бурый удушливый дым. Дым плотно окутал птицу, а когда развеялся, вместо баклана-пеликана оказался человек, и на вид он годился в деды даже старенькому Калидору. Длинный черный балахон патриарха украшали крошечные золотые черепа и косточки. Сплошь зеленая борода достигала колен. А лицо было мудрое и доброе — точь-в-точь как на портретах в крайкоме. Виктор Панкратович сразу же проникся доверием к бывшему пеликану или баклану, но выразил удивление, что столь почтенного человека держат на такой верхотуре и в перьях.
— А как иначе, государь? — возразил Калидор Экзантийский. — Разве в Мире не стерегут людей, владеющих важнейшими государственными тайнами? Даже если случится невероятное и в Башню Лесного Озера ворвутся враги, им достанется только безмозглая птица Шарах, причем самец, не могущий даже метать драгоценную икру... С тобой же поделится своими знаниями слава и гордость листоранской магии Эндустан Умудрившийся!
Эндустан Умудрившийся почтительно, но с достоинством поклонился королю, потом пригласил его проследовать к огромному столу возле стены, указал на большущее кресло, обитое чешуей, и сам сел в такое же — но после Виктора Панкратовича.
— А товарищ канцлер как же? — пожалел Востромырдин Калидора, стоящего поодаль.
— Есть вещи, о которых должно ведать лишь владыке Листорана, — глубоким басом сказал Эндустан. — Кроме того, Калидор склонен предпочитать вечным истинам сиюминутные интересы, как всякий государственный деятель...
— Тогда пусть в приемной посидит, — шепотом предложил Востромырдин. — Все-таки заслуженный человек.
— В этом нет нужды, — улыбнулся мудрец и щелкнул пальцами. Виктор Панкратович уже устал удивляться, но все равно разинул рот, когда уши канцлера отделились от головы, и, соединившись между собой в страшную бабочку, полетели к столу.
Эндустан Умудрившийся аккуратно завернул чужие органы слуха в бархатную тряпочку, а хитрый канцлер живо приставил на место ушей ладони, так что Востромырдину пришлось погрозить кулаком. Калидора мудрец явно не жаловал: видимо, жизнь в птичьем обличье его не устраивала.
Для начала Эндустан задал королю несколько вопросов биографического характера, и Виктор Панкратович убедился, что ситуацией товарищ в общем владеет. Только тогда мудрец перешел к делу.
Честно говоря, примерно половину его речей Востромырдин просто-напросто не понял и пожалел, что заканчивал высшую партийную школу в Новосибирске, а не в Москве — тогда-то наверняка понял бы все. Но переспрашивать и уточнять означало утратить авторитет.
Эндустан с ходу заявил, что никаких богов не существует, а если и существуют, так для простонародья. Нет и никогда не было ни листоранского бога Могуту, меняющего шаровары, как перчатки, ни осмеиваемых Топонима и Кветанции, нету верховного духа кирибеев Калям-Бубу, сотворившего свет из собственной поджелудочной железы; никогда не ходила по земле, орошая ее плодоносным молоком, Ваша — Мать всего сущего из верзильских преданий, а главный бог тетанийского пантеона Анжинер вовсе не побеждал ужасного морского дракона Матюшу, тем более что и сам дракон Матюша не настоящий дракон, а ядерная подводная лодка ВМС США „Си дрэгон“, раздавленная глубинным давлением и выброшенная на побережье Тетании, и напрасно злонравные баратины утверждают, что белый свет помещается на реснице Полторакса, а порабощенные ими савейцы...
Виктор Панкратович слушал и согласно кивал. Он и сам как нельзя лучше развеивал религиозный дурман во вверенном ему крае и особенно люто гонял адвентистов седьмого дня, которых развелось видимо-невидимо. Одна семья даже укрылась от гнева Виктора Панкратовича в американском посольстве. Так что Востромырдин порадовался, что по месту нового назначения его встретило полное и всеобъемлющее торжество научного атеизма, но радость эта была недолгой.
На самом же деле, сказал Эндустан Умудрившийся, у истоков Мира и Замирья стоят не сомнительные вышеперечисленные боги, а подлинные Творцы — Шишел и Мышел. Откуда взялись сами Творцы, никто не знает, да и задумываться не стоит. Каждому из них мечталось сотворить собственный Мир, а материала было маловато. Долго-долго, в течение трех (а по некоторым источникам — и целых пяти) Вечностей собирали они космическую пыль, а собравши, смешали ее со своей кровью и сделали круглую лепешку. Когда лепешка засохла, Шишел и Мышел на двух ее сторонах устроили все сущее по своему разумению и заспорили, чья работа лучше. Чтобы разрешить спор, они поставили бывшую лепешку, а ныне Диск, на ребро и сильно раскрутили на бесконечной поверхности Стола Вселенной. Когда раскрут кончится, Диск упадет на одну из сторон и погибнут Мир либо Замирье. Победитель же даст проигравшему щелбана.
Виктор Панкратович попробовал возразить, что Земля — шар, и это неоднократно подтверждено наблюдениями советских и даже американских космонавтов. Кроме того, существует и веское доказательство в лице глобуса. Да, неожиданно согласился Эндустан, имеется и глобус Замирья, но это всего лишь математическая модель, принятая для удобства странствующих и путешествующих. Но ведь если диск раскрутить как следует, он же будет казаться шаром, не так ли? Поэтому космонавты и видят шар. Правда, в силу некоторых особенностей небесной механики, наблюдать они могут только поверхность своего Мира.
В Замирье же исследованиями космоса не занимаются, потому что и без того дел хватает. Только однажды предшественник Эндустана, Митродонт Сообразивший, сумел уговорить отважного барона Жулания Темофейского отправиться в промежзвездное путешествие внутри хрустального шара, придав ему для связи ванессу в маленьком хрустальном же шарике. С помощью сильных заклинаний волшебник поднял шар с бароном на высоту ста конных переходов, после чего заклинания на таком расстоянии утратили силу, и барон вышел на орбиту. Прежде чем задохнуться, Жуланий успел увидеть очертания всех трех континентов Замирья, причем внезапно обострившееся зрение позволило ему даже разглядеть таможенные посты на листоранской границе и царящие там злоупотребления.
Возмущенный барон немедленно отправил вниз ванессу с докладом, и она благополучно приземлилась в заданном мудрецом районе. Поначалу ванесса докладывала все с толком, а потом, по своему обыкновению, стала привирать и преувеличивать размеры взяток, получаемых таможенниками. Разгневанный Митродонт на полуслове отбросил пишущий стержень и грохнул кулаком по столу, призывая связную к объективности. От страха ванесса упала со стола и убилась. Тотчас же из ближайшего леса вышел страшный зверь дихотом и перекусил нервного мудреца ровно пополам, чем и положил конец здешней космической программе.
Таким образом листоранцы узнали о том, как выглядит их с нами диск из космоса и какие мерзавцы угнездились в таможнях. Мерзавцев сурово покарали, а на конфискованные у них средства поставили памятник первому и единственному космонавту Замирья — из алюминия высокой чистоты. Так что если ванесса и преувеличивала, то не слишком. Существует, впрочем, предположение, что смельчак Жуланий вовсе не задохнулся, а совершил вынужденную посадку на поверхности Мира, где перебил своим смертоносным мечом всех динозавров. Но гипотеза эта возникла не в научных, а в рыцарских кругах, и веры ей мало...
Виктор Панкратович слушал всю эту ахинею с благоговейным ужасом. У него даже не повернулся язык заявить, что на самом деле СССР — родина космонавтики. „А не надо было на лекциях „Плейбой" листать, — терзался он. — Может, это все нам в закрытых материалах давали, а я прослушал". Из всех преподаваемых наук ему больше всего полюбилась политэкономия капитализма за свои четкие формулировки, особенно „деньги — товар — деньги-штрих". Правда, и тут были сомнения. „Откуда же деньги-штрих возьмутся, не пойду же я на барахолку торговать?" — думал он.
Между тем Эндустан перешел к описанию сходств и различий между Миром и Замирьем. В Мире господствовали точные науки, в Замирье они практически повсеместно были запрещены и даже преследовались по закону. „Мракобесы хреновы, — сказал себе Востромырдин, — феодалы долбанные". И точно, на континенте Северная Кабила, где располагался Листоран, царили исключительно феодальные порядки. „Значит, придется, минуя капитализм, одним решительным прыжком в царство свободы", — сообразил Виктор Панкратович.
Что происходило на двух других континентах — Южной Кабиле и Тетании — толком никто не знал. Слухи, легенды, безответственные сплетни. Мореплавание в Замирье было чрезвычайно затруднено из-за каких-то рек с Рыхлой Водой, впадавших в Дикий океан, а также невозможно было ориентироваться по звездам, которых тут сроду не видели. „Кстати, как раз ваш Мир нам звезды и застит!" — не преминул пожаловаться мудрец. В общем, получалось так, что даже Мир здешнему народу был более близок и знаком.
Да, как ни старались древние Творцы, Шишел и Мышел, разделить свои сферы влияния, связь между Миром и Замирьем существовала с незапамятных времен. Толщина Диска, по позднейшим прикидкам Виктора Панкратовича, была километров двадцать, но далеко не везде. Известно, что вода дырочку найдет. Так, океаны обеих сторон соединялись между собой в нескольких местах (вот откуда американская подлодка-то взялась, ложный дракон!), промывала вода и сквозные пещеры. Существовали также несколько точек перехода, нарочито сделанных учеными то ли с той, то ли с этой стороны.
И с незапамятных времен люди из Мира попадали в Замирье и наоборот. Тут-то и возникали мифы о богах и культурных героях. Нередко бывало так, что никчемный бродяга, каковы все жители Аронакса, желая утопиться и тем покончить свое позорное существование, выныривал где-нибудь в реке Тигр или Евфрат и основывал по недомыслию Вавилон или Ниневию.
Известен случай, когда некий певец, возлюбленная которого заблудилась в пещере, пошел ее искать, нашел Замирье и даже пытался вывести, так что пришлось принять меры, зная присущую женщинам болтливость. Певца же уверили, что он сам во всем виноват, и отпустили дом