Смотрю, он и сам выруливает туда, на стоянку. Всё молча, правда, угрюмо как-то. Словно бы девчонка ему знакома, а не хочет он с ней ни разговаривать, ни спрашивать, что да как.
– И что – никто не посадил? – опять ей.
Она вроде угрелась, кивает, чуть слышно шепчет:
– Полчаса никого не было!
Фигасе, значит! За полчаса в таком прикиде богу душу отдашь на ветру. Как пить дать!
В кафешке – никого. Только один какой-то мужичок сидит в дальнем углу за столиком и суп швыркает. За окном снег густо повалил, ветер успокаивается.
– Борщ будешь? Горячий. Чего заказать?
– Я сама!
Смотрит меню, выбрала кофе. Мы едим, обжигаемся, только ложки стучат. А она так помаленьку, словно опасаясь чего. И глаза никак всё не отогреются, словно мутные. Смотрит в одну точку.
– Спасибо! – выдавила из себя.
Я ей ещё водки взял, «писяшечку». Заставил выпить.
Смотрим, отогрелась окончательно. Полезла в сумку, оплатить.
– У меня денег нет, – виновато так. – Кошелёк и карточки все там оставила.
– Где там? Чего случилось-то?
Тут она и рассказала, сначала медленно, нехотя. Потом как прорвало. Слёзы, всхлипы, чуть не истерика. Короче, говорит нам:
– Я, кажется, убила!
Фигасе, приплыли! Кого? Как? Кир на меня зло поглядывает – дескать, кашу заварил. Сейчас будем расхлёбывать полными ложками, давиться! Не надо было сажать!
Чёрт меня дёрнул взять с собой Витюху. Тот болтун и пофигист. Я бы сам спокойно управился с этими охладителями. Настроение он мне сразу испортил, опять прикалываться, как маленький, начал. Старую песню завёл: «Как отчество у пацана будет?» Это его лучшая шутка такая. Типа – Кировец? Типа, папа-тракторист. А почему мой папа Киром назвал? В честь Кирова, сподвижника большевиков Ленина-Сталина? Етишкин пистолет! Я ему уже сколько раз серьёзно говорил: «Отвали. А Кир – это персидский царь такой, тебе, недоумку, не понять». Тот опять: «Где Персия, а где наш Лесогорск?!» Короче, испортил сразу с утра настроение, это он умеет. Да и шефу зачем-то зимой приср.„лись кондиционеры. За окном дубак, метель метёт, а мы едем за охладителями воздуха. Не странно ли? Я ещё утром засаду почувствовал, как знал!
Так-то Витька незлобивый. Нормальный. Но порой упрямый, кактанк, вобьёт в башку и бубнит одно и то же неделями. Вот когда увидели девчонку эту на обочине, сразу встал на дыбы – берём, посадим, спасём! Все, значит, едут мимо как путные, а мы должны какую-то шалашовку подбирать! Спасатель хренов! Она, главное дело, сказать толком ничего не может – куда ей приспичило ехать-то? Сидит молчит, как кукла. Глаза зарёванные, тушь потекла, все дела.
После водки и чая (мы в кафе сразу заехали) её развезло. И понеслась душа в рай. Говорит чуть слышно:
– Мужики, я, кажется, убила…
Етишкин пистолет! Не было бабе горя – купила баба порося! Короче, выяснилось, что отдыхали они какой-то там компанией небольшой, вроде вшестером, в санатории, за Северным. Там их в сосновом лесу несколько, этих санаториев и баз отдыха, в одном я сам отдыхал со своей Викой. Место хорошее, тихое, красивое. Река там, летом рыбалка, квадроциклы, велосипеды, бассейн – все дела. Рассказывает, а сама ревёт: друзья раньше уехали, а они с парнем остались на полдня. Парень перебрал вечером малость – и хотел, чтоб за руль трезвым сесть, время тянул. Ну и расцапались вдрызг, то ли ревность у кого-то взыграла, то ли не понравился кому-то сервис. Тот полез на неё с кулаками и вмазал, походу, куда-то в бочину. На лице побоев не было, не видел, честное слово! Да она ещё всю тушь размазала, не поймёшь – то ли фингал стоит, то ли слёзы тушь расчернявили…
Короче, полез он, по её словам, в драку, с кулаками. Она его оттолкнула с силой, тот не устоял – и грабанулся башкой обо что-то там со всей дури. Кровища, все дела!
Она, понятное дело, перепугалась и убежала. Говорит, схватила сумку, куртку – и ускакала, как коза из-под выстрела. А в санатории выходной, никого особо нет, её никто и не видел или внимания не обратил. Два километра до трассы пролетела, сама не помнит, в город, дескать, уеду. Напугалась сильно, да ещё и с похмелья, видимо. Хотя – когда ехали вместе, не было от неё выхлопа!
Я ей говорю:
– А дальше-то что?
Она:
– А что?
– Куда ехать-то?
…Прошу их:
– Миленькие, родненькие, помогите, я не знаю, что делать?
А тот, кто помладше, весёлый, разговорчивый, как вроде приблатнённый, говорит:
– Как что? Поехали туда, где труп лежит! Может, откачаем втроём! – И смеётся в лицо. А ещё на ноги пялится мои.
Второй, водитель, он постарше, как-то поумнее кажется, не соглашается, отговаривает:
– Отвезём в город, там пусть звонит в полицию, все дела, это не наше дело! Ты же сама в город бежать собиралась? Так?
А я не знаю, так это или не так. Столько крови никогда в жизни не видела. Пока бежала до трассы, упала два раза, сознание теряла. Точно вам говорю. Как в тумане всё.
Сцепились они, прямо на повышенных тонах. Это уже когда мы из кафе вышли. Снег валит, но тихо вокруг, словно всё утряслось уже – и нет нигде никаких трупов. Орут друг на друга.
Младшенький всё сплёвывает, подскакивает:
– Ты сдрейфил, да? Помочь боишься, что впутают и тебя? А она одна, значит, в городе с полицией будет биться, решать вопросы? В санатории, там тоже телефоны есть! Её по-всякому обратно пошпыняют туда из города, на разборки. Ты что, – говорит, – не русский, что ли? Своих в беде бросаешь? Персидский хрен ты, вот кто!
Что-то про Персию поминал между делом. Потом и до мата дело дошло. И что он за меня так горой встал?
Постарше который, всё своё гнёт:
– Не поеду я в этот чёртов санаторий, может, там вообще фигня какая, мы не знаем, может, она врет всё! Заманит, а там хлопчики с ножичками ждут?! – (Ну, это уж вообще дичь родилась у него в голове и фантазии стрёмные.) – Высадим у поста ГАИ, там у них все нужные телефоны есть.
Логично вроде. Но видно – боится.
Мне уж тошно, спасу нет, голова кружится, опять меня дрожь стала бить.
– Мужики, милые, свезите меня хоть куда-нибудь, к людям! Не могу я больше так тут стоять, худо мне! Помру ведь!
Уже матом сама стала добивать их.
Убедил младшенький. Поехали в санаторий. Водила злой, крутанулся на повороте, чуть в кювет не занесло. Всю дорогу вспоминал какие-то охладители, которые нужно с базы забрать. Какого-то шефа поминал, говорил, что п… получат оба за задержку, из зарплат вычтут.
Короче, приехали в санаторий этот. «Лесная сказка» называется. Хороша сказка, с трупом в центре, на ковре. Кир машинку близко не подгоняет, всё перестраховывается. Огляделись из-за сосенок. Машинок стоит две штуки, вплотную к крыльцу. Все гражданские, ментов не наблюдается. Я говорю Вике (её, оказывается, Викой зовут, как жену у Кира! Фигасе, совпадение!):
– Иди внутрь, посмотри – что да как, а мы пока перекурим с Киром. Не боись, не бросим мы тебя. Честное слово! Придёшь, расскажешь ситуацию – тогда и мы туда подтянемся по раскладу. А то сейчас ввалимся всем гуртом, кипиш поднимется, шум лишний будет, выяснения нездоровые.
Она несмело поковыляла. Не было минут десять, мы только покурить успели. Выбегает, вся растрёпанная, лицо ещё бледнее стало:
– Там нет никого!
Фигасе, приплыли! Бурнаши мост подожгли! Труп сам собой уполз в неизвестном направлении. Или – уже свезли службы?
На ресепшене – никого. Прошла спокойно. Выходной, тишина, за полдень. Все куда-то рассосались. Только слышно из бассейна, из цоколя, какие-то приглушённые голоса. И шум воды в душах. Сердце колотится, поднялась осторожно на второй. Дверь не заперта. Приоткрыла – тишина. Просочилась неслышно. Никого. И кровь затёрта. Но – неумело, видно, что наспех затирали, разводы по паркету. Вещи все исчезли. И телефон мой, и кредитки, которые забыла. Никого и ничего.
Записку поискала. На балкон выглянула. Там снег нетронутый лежит, свежий, без следов. Синичка скачет по перилам, весело попискивает. Словно даже подмигнула мне.
Витюхе хоть кол на башке теши!
Я говорю:
– Етишкин пистолет, убьёт нас шеф – и все дела! Не успеем мы охладители эти чёртовы сегодня взять со склада. Там выписывать накладные ещё, стоять в очереди, небось. А нас сейчас понятыми заставят стоять, проходил я эти процедуры! Блин, три тополя на Плющихе!
А он всё своё твердит:
– Нужно помочь, надо спасти!
Чип и Дейл, короче, спешат на помощь. Сейчас труп в багажник только забросим – и вперёд, на мексиканскую границу.
Я ему говорю:
– Ты что, запал на неё? Ну, стильная фифа, не спорю! Но смотри, что она с мужиками своими вытворяет! А?! Ты в очередь записываться будешь? В жмурики?
А он в ответ:
– Дурак ты! У тебя у самого женщина есть, и тоже Вика, между прочим. Может, она вот попадёт в такое положение – а никто к ней не подойдёт, руки помощи не протянет! Не друг ты мне после такого!
Высокими фразами заговорил, прямо Есенин!
Я ему:
– Моя Вика дома сидит, а не по санаториям с ха…, – тут я осёкся, понятно дело.
Без меня она ни шагу в сторону! Етишкин пистолет! А у самого какие-то мыслишки тёмные, нехорошие подозрительно зашевелились вдруг! Словом, опять мы огребли друг от друга в словесной перепалке по полной, все дела! А тут уж и она бежит обратно, нарисовалась страшнее смерти!
А уже темнеет, сумерки упали. Вдоль санаторского подъезда фонари зажглись. В голове – сумбур. Куда Саша мог деться? Увезли? Вряд ли так быстро тут всё смогли организовать. На вахте бы народу уже толклось немерено, любопытствующих и сочувствующих. Да и в номере следователь бы сидел, с блокнотиком, в каждом нашем сериале такие сцены печальные показывают. Вспомнилась почему-то Агата Кристи, а не Дарья Донцова…