Вера слушала поэму Рахманинова в исполнении симфонического оркестра, откинувшись на спинку кресла, и видела мятущихся людей, бегущих от бомбёжек. Матерей, спасающих своих детей. Она не спасла. Смерть была рядом, заглядывала в глаза и уводила с собой. А жизнь боролась за каждого.
На полотне Бёклина нет жизни. Остров обнесён высокими скалами, кипарисы охраняют души умерших, смирение, покой, и только всплеск волн нарушает тишину. Мрачная печальная картина подсвечена красками зари.
Рахманинова привлёк чёрно-белый вариант. Он признавал, что вряд ли оригинал в цвете затронул бы его. Чёрное и белое. Смерть и жизнь. Гром литавр, барабанный бой. Война. Вера отчетливо видит чёрные комья земли от взрывов на фоне белого небосклона. Чёрные человеческие фигуры, белые марлевые повязки. Чёрная запёкшаяся кровь. Белые халаты санитаров. Музыка стихает. Запели скрипки, появляется надежда на счастье, на жизнь. Не отвергайте жизнь, не сдавайтесь, бейтесь за неё. Звуки проникают в самую душу, будоражат кровь. Картина Бёклина послужила декорацией для создания Сергеем Рахманиновым гимна целой эпохи, послания в будущее, песни жизни.
Продолжили тему нежные звуки гобоя, и наступила тишина, которую никто не спешил нарушать. Вера пришла в себя, ощутила мягкий бархат подлокотников кресла, выпрямилась, откинула со лба прядь седых волос.
– Какая же она всё-таки загадочная – эта жизнь, а искусство помогает её понять, закаляет и очищает душу, – думала она, и ей, как и всем поклонникам композитора, не хотелось покидать зал.
Дирижёр красивым жестом попросил музыкантов подняться, повернулся к зрителям, поклонился. Зал аплодировал стоя.
Ружин Виктор Маркович
Родился 1940 году в городе Копейске, Челябинской области, в шахтёрской семье. С 16 лет работал на стройках. С 18 лет работал в шахте. Служил в танковых войсках. После армии – вновь в шахте до её закрытия. Работая в школе учителем, преподавал рисование, черчение, физкультуру и труд. Трудился на ЧТЗ, на заводе «Мечел». Общий стаж – 53 года.
Окончил горный техникум, Университет марксизма-ленинизма и университет творчества, факультет журналистики.
Ветеран труда на всей территории Российской Федерации. Член Союза писателей России. Член Академии российской литературы. Член Интернационального Союза писателей.
Дочь
Василий Егоров обычный мужик, жил как все. И вдруг он прояснился памятью, вспомнил свою нескладную молодость, когда не удручался совестью и был податлив на соблазны. Вернулась к нему увлечённая бессознательная молодость, в которой он пребывал бесшабашным безусым юнцом. Василий топтался по жизни, не считая времени, и время в отместку ускользало, оставляя его один на один со своей несуразностью. Да, жизнь – стерва, всё била его и била, да всё старалась по загривку.
Василий как-то взял, да и от скуки пришёл в клуб на концерт. В этом увеселении он не жадничал на смех, и тут подсела к нему барышня. Они, безусловно, стали друг на друга смотреть и, между прочим, под шумок концерта разговорились. Да и договорились до того, что стали как всю жизнь знакомые и близкие. Женщина назвалась Ниной.
Нина, правда, чушь какую-то несла, но это заинтересовало Василия, польстило к нему её внимание. После концерта они шли вместе. Подойдя к бараку, Нина пригласила Василия в гости. Войдя в коридор, дошли до нужной комнаты. В комнате Нина быстро оказалась в одном халате и, приготовив постель, легла, этим соблазнив приглашённого лечь с ней. Только на следующий день Василий понял, что он оказался заложником чужих желаний. Что его использовали как самца. Просто добыли и разделались. Что это? Смелость или глупость, а может, сумасшествие? Василий после этого сник волей, и память заросла быльём.
Прошло много лет. Как-то Василий пришёл в парикмахерскую. Подстригала его молоденькая девушка и делала это так аккуратно и обворожительно, что что-то в нём поднялось и ёкнуло. Он почувствовал в парикмахерше свою дочь. Василий увидел в её пальцах свои пальцы.
«Это значит, меня подстригает моя дочь, и она не знает, что в ней моя кровь, что она подстригает своего отца. Не может быть! Неужели это моя родненькая?» – внутри него что-то закричало. И, придя домой, он стал подсчитывать и складывать прошедшие события юношеских лет. Он вспомнил, как после окончания концерта барышня попросила его проводить её. Вспомнил Василий, как они зашли в барак, в комнату её сестры – сестры не было дома, – и как он с этой дамой отдались постельной страсти.
После этой ночи женщина Василия забыла, и он забыл её. Но мысли упорно его теребят: «Это твоя дочь». Он ночами не может спать, воспоминания о ней не дают ему покоя.
Через знакомых Егоров узнал, что девочка-парикмахерша действительно дочь той самой женщины, с которой он провёл ночь.
И у него душа застонала.
– Вот это да так да! Ох, как жизнь крутит! Крутит так крутит! Ух ты, чунь с сапогом! Да-а-а, коварные штуки, что только не вытворят с людьми!
Василий вспомнил клубную болтовню с женщиной. Ему это показалась забавным, так как у него этот день был неудачный, он страдал от пустоты. И случай предоставил шанс заполнить этот вакуум, в который он провалился. А когда он вышел из оцепенения, стала близость с этой женщиной ему неприятна. Он не может больше видеть эту женщину, душа не хочет.
А эта женщина в жизни своей была одинока, она убедила себя, что ей нужно обязательно заиметь ребёночка. Ей скучно одной, и убеждение привело её к Василию. Выбор её на Василия пал неспроста. Люди с причудкой для неё люди от Бога. Значит, и она через дитя будет ближе к Богу.
Василий всё больше стал присматриваться к девушке. При виде её он прицельно высматривал схожесть её с собой. И даже специально находил время, чтобы прохаживаться возле её дома, где она проживает с матерью и отчимом. И чем он больше наблюдал, тем больше мучился.
«Мне ей ни в коем случае нельзя говорить, что я её отец. Это её всю перевернёт и надломит. И что же остаётся мне? Остаётся только наблюдать и в догадках мучиться. Она же продукт другой среды. А мой мир её надорвёт и убьёт. В своей семейке она хоть и гибнет душой, но всё-таки будет пребывать в мире физическом. Пребывая в другом мироощущении, к жизни не такой, как у неё, она будет враждебна. Нагульным детям сложно находить себе место в жизни. Люди их презирают. Обречённые на презрение, они становятся злыми волчатами. Она будет видеть, что люди её не любят, и будет чувствовать их укоряющий взгляд, их брезгливость к ней. Их пренебрежительность она будет улавливать во всём: в мимике лица, в манерах и в обращении с ней. Такое ощущение к себе для неё будет полное иезуитство».
При встрече Василий и Нина старались не замечать друг друга, быстро, не здороваясь и отворачиваясь, уходили в разные стороны.
У Василия своя семья, с женой они живут как просто знакомые люди. И он не знает, жена то ли любит его, то ли жалеет. Жизнь у них идёт вне осмысления, сама собой. Она – эта жизнь – где-то плетётся, они только поглядывают ей в след. У него один сын, который ни в грош его не ставит.
Муж Нины бесплодный, умом непытливый, и все мечты выше водки да пельменей не поднимаются. Для него мир не существует, существует только он. Если внимательным взглядом на его лицо забежишь, то обнаружится за серьёзным взглядом заспанное безразличие нечаянно попавшего в жизнь дяди.
Дочь мучается, и душа у неё болит. Она чувствует, что с ними живущий – это не её отец. А мать не говорит ей про отца и никогда не скажет. Дочь живет сиротинушкой при живых родителях, она горько себя пытает. «Я поняла, что я ненужная в жизни, я случайная и одна на этом свете. Но как понять, кто мой отец и где он, посмотреть бы на него хоть одним глазком. А ведь отец мой где-то рядом и не знает, что у него есть дочь». Она тоскует, что живёт нежеланной, с этими чуждыми, а её отец такой не может быть. Но сознание ей говорит: «В жизни ничего случайного нет, всё дано для проверки, а время – это срок проверки. И всё материальное – это продукт духовный. И как каждый закончит жизнь – это его исчерпанная миссия в этом мире».
Однажды ночью зимой Василий видел, как раздетая его дочь бежала и ревела. А за ней с криками «Подожди, подожди!» бежала мать. Они долго бегали в ночи по закоулкам, и обе ревели.
После увиденного Василия мучило и грызло. Какое он сделал преступление – обрёк свою кровушку на муки, нищету и мерзость. Она не живет, а пытает себя самоистязанием. С этими нелюдями его дочь живет без чистого неба, без яркого солнца. «Что же мы делаем своей человеческой слабостью, животной страстью? Жизнь ломаем, уродуем потомство, обрекаем их на зверское существование. Они же обделены любовью. Мы всё время заняты какой-то вознёй, мелочной суетой, ненужной занятостью, но только не жизнью. Мы далеки от неё, мы жизнь не знаем и не хотим знать. Что я могу сделать для дочери? А могу ли я что-то сделать для неё? Взять к себе её жить? Но это не получится. Кто меня поймёт и как я буду выглядеть в глазах общества? Да меня тогда семья со свету сживет. Смалодушничал, поддался обольщению, без любви вступил в связь. Вот за это я и расплачиваюсь невзрачной судьбой».
И вот Василий не стал видеть дочь. Она куда-то пропала. Пропала, словно ушла от него какая-то частичка. Ушла частичка чистая, родная, незабываемая, и это место ничем и никем уже не заменить. У него внутри что-то упало, заскребло, стало больно. Душа заныла от угрызений. Грызёт его и грызёт боль. Эта боль то удаляется, то приближается. Она не отпускает его, она в нём постоянно.
«Доченька, доченька, прости меня за мою слабость, молод был и, что так больно будет в старости, я не знал», – шептал Василий.
Сарвин Дмитрий Васильевич
Дмитрий Васильевич Сарвин – российский режиссёр, художник-постановщик, актёр, писатель.
Член СТДРФ, член Гильдии режиссёров РФ, член Союза Литераторов Санкт-Петербурга (СЛСП).
Родился в 1975 году в городе Тула.
Закончил Санкт-Петербургскую государственную академию театрального искусства, мастерскую профессора И. А. Богданова. Специальность – режиссура.