Япония – страна загадок и таинства. Именно здесь разворачиваются события сборника. Вы познакомитесь со школьницей, которая вынуждена переехать в провинциальный городок из любимого Токио. Встретитесь со студенткой, осуществившей свою мечту посетить Японию. Заглянете в жизнь рядовых японцев, стремящихся найти в этом мире себя и любовь всей своей жизни. Но что скрывает Страна восходящего солнца? Какие зловещие секреты спрятаны от глаз посторонних? Каждому из героев сборника предстоит столкнуться с чем-то сверхъестественным, необъяснимым и… совершенно недружелюбным. Сами ли они привлекли злых духов или же это просто стечение обстоятельств, чистая случайность? Смогут ли они выбраться из хитроумных ловушек, расставленных силами зла, заплатив за это высокую цену, или же им суждено погибнуть, сражаясь за свою свободу?
Александра ИЛЬИНА
– Александра, скажите, что вдохновило Вас написать книгу в жанре «мистицизм»?
– Сюжеты рассказов «Демонизации» навеяны японской мифологией и культурой этой страны. Я в принципе довольно трепетно отношусь к азиатской культуре, и не только к культуре Японии, но и Таиланда, Вьетнама, Китая. Моё глубокое погружение и подробное изучение японской культуры началось не с аниме, как многие могли бы подумать, а с просмотра фильма «Мемуары гейши». Мне тогда было тринадцать лет. Я была просто очарована, и с тех пор понеслось. Я прочитала множество книг японских авторов, таких как Рюноскэ Акутагава, Юкио Мисима, Нацуо Кирино, Кодзи Судзуки, всем известных Рю и Харуки Мураками и многих других.
В то же время во мне проснулась любовь к японской поэзии. Скажу даже, что это единственный вид поэзии, который мне нравится.
Чуть позже я дошла до японской анимации и японских видеоигр.
Последним толчком для написания книги в японском сеттинге стала поездка в Таиланд в 2020 году. Тогда я целый месяц вынашивала идею первого рассказа, и мне не хватало мощного антагониста, которого я нашла уже вернувшись из поездки, во время игры в Nioh 2. Именно тогда было принято решение, что всё действие сборника будет происходить в Японии, а в основу сюжетов ляжет мифология этой страны. Поэтому здесь скорее коктейль японских реалий с мифологией и капелькой авторского домысла.
– Как Вы считаете, чтобы писать книги в жанре «мистицизм», нужно иметь мистический склад ума?
– Смотря что имеется в виду. Если это вера в экстрасенсов, магию, паранормальное и т. д., то что касается меня – я не очень верю. Но это сейчас. Когда я была в подростковом возрасте, то верила, да ещё как!
В то время моей самой любимой передачей была «Необъяснимо, но факт», и я настолько верила каждому слову, сказанному Сергеем Дружко, что даже на полном серьёзе вела конспекты. Тогда я была просто докой в паранормальных явлениях и уфологии. Но это было тогда. Хотя до сих пор, если я одна ночью работаю над очередным рассказом, в темноте мне иногда мерещится всякое.
– Как Вы думаете, можно ли научиться писательскому мастерству или это приходит откуда-то свыше?
– Мне кажется, что вот прям научиться писать всё-таки нельзя. Это должно быть в крови. Но можно научиться писать лучше и качественнее, и лучше всего – на своём опыте. Я как-то пошла на литературные курсы, но, если честно, много мне это не дало. Рассказали то, что я и так, в общем-то, знала, или какие-то очевидные вещи. Я считаю, что лучше всего учишься, когда читаешь книги. И нет, не из разряда «Пиши как Стивен Кинг». Просто литературу. Классику и современную прозу. Там можно почерпнуть намного больше, чем в учебниках. Да и опять же, кто знает, как лучше написать, кроме самого автора?
– Вы заранее знаете, чем закончится рассказ, или финальные сцены появляются «на лету»?
– Да, я всегда заранее знаю, чем всё кончится, но далеко не всегда – с чего начнётся. Мне сложнее придумать начало. Такое, чтоб зацепило и вовлекло. Иногда «на лету» могут появиться какие-то сцены в середине или ближе к концу, но что будет в конце, я знаю всегда. А вообще, я не сажусь писать, пока у меня не будет в голове чёткого сюжета. Хотя бы схематичного. Иначе ничего не получается. Поэтому я сначала всё продумываю, а потом уже беру в руки ручку. И да, мои черновики практически всегда рукописные. Печатая на компьютере, я почему-то не вижу целостной картины, а вот когда переношу из рукописного варианта в электронный, тогда сразу видно, где что доделать, доработать, переписать, дополнить. Таким образом я сразу чиню все сюжетные дыры и прочие неприятности, которые могут возникнуть.
– Какой финал Вам было труднее всего написать?
– Самый сложный финал был у рассказа «Канашибари». Но это в принципе самый сложный мой рассказ. Я изначально знала, про что я хочу здесь написать, но не знала, о чём и как это сделать. Я переписывала этот рассказ с нуля раз пять, наверное. А потом вернулась к самому первому варианту, посчитав его самым удачным. Потом всё было относительно сносно, а вот финал меня просто убивал. Я не знала, как к нему подступиться так, чтоб потом читателю было понятно, что хотел сказать автор. В итоге я мучилась с этим финалом довольно долго. До сих пор не уверена, смогла ли я сделать его понятным, но надеюсь, что всё-таки да.
– Насколько сложно Вам описывать персонажей противоположного пола?
– Вообще не сложно. Я довольно хорошо понимаю мужчин, к слову, намного лучше, чем многих женщин, поскольку моя жизнь сложилась так, что я всегда больше общалась с мужчинами. Мне с ними проще и легче. Вот даже сейчас у меня есть несколько друзей-мужчин, но нет ни одной подруги. Да, кстати, и не было никогда. Поэтому даже в мужской компании я чувствую себя комфортнее, чем в женской. Ну и, соответственно, никаких сложностей в этом плане нет. А ещё раскрою секрет: мне очень лень выговаривать букву «а» в конце глаголов, например, «сделала», «написала» и т. д., и я частенько говорю о себе в мужском роде. Некоторых людей это шокирует, но друзья, домашние и коллеги уже давно привыкли к этому и не обращают внимания.
– Есть ли у Вас любимый персонаж Вашей книги?
– Они все по-своему любимы, и я им всем безмерно сочувствую. Всем, кроме двух. Это главные герои рассказов «Унгайке» – Ито Кэзуми – и «Одержимость» – Акамацу Хироси. Но если к последнему читатель ещё может проявить какую-то симпатию и сожаление, то Кэзуми я не дала ни малейшего шанса. В итоге они оба получили по заслугам.
– И напоследок: сколько книжных шкафов в Вашем доме?
– У меня не очень большая квартира, так что их у меня всего два. И, к моему величайшему сожалению, с некоторыми книгами мне придётся попрощаться. Однако рука пока что всё равно не поднимается отнести их в библиотеку.
В мире, если постараться, можно увидеть множество чудес. Найти место, где обитает таинственный народец. Побывать в доме, в котором живет волшебник. Можно познакомиться с живым Ветром, наткнуться на возможного водяного и воспользоваться заколдованной посудой.
Эта сказочная повесть о дружбе и самоотверженности, доброте и отзывчивости. Сказка, которая обязательно понравится и детям, и взрослым.
В ней говорится о Бырке – мальчике, оставленном родителями на попечение волшебнику. Ему предстоит встретиться и завести много новых друзей, стать взрослее и справиться с таким противником, который посилен только ему и настоящему волшебству.
Николай ЛАЕВСКИЙ
– Почему Вы решили назвать книгу «Настоящее волшебство»?
– Мне кажется, это название хорошо передаёт суть книги. Мы встречаемся с волшебством постоянно. Скажем, волшебство, создаваемое людьми из любви к прекрасному и удивительному. Речь не только о произведениях искусства, открытиях в медицине или, например, физике. Это и поступки, которые помогают другим людям.
– Почему Вы выбрали такие необычные имена для своих героев?
– Обычные имена давать скучно. Часть из них была взята из-за звучания. Но имена вроде Ях, Менька и Вальн имеют свой подтекст, не очевидный для детей.
– У Вас несколько главных героев, но выделяете Вы именно Бырку. Почему?
– Во-первых, это детская книга. Очевидно, что ребёнку будет ближе история про персонажа, близкого ему по возрасту. Во-вторых, это герой, который активнее всех растёт как личность. Сравните его в первой главе и в последней. Разница довольно заметна.
– Насчёт последней главы. Вам не кажется, что она мрачновата?
– Она мрачна ровно настолько, насколько это нужно. Детей надо пугать. В меру, но надо. Это укрепляет психику и помогает в борьбе со сложными, в эмоциональном плане, ситуациями.
– Вы не думаете, что по подаче и смыслу между первой и последней главой существует большая разница?
– Она действительно существует. Книга начинается как совсем детская. Ничто не предвещает того конца, который ждёт читателей. Но по ходу развёртывания истории даются подсказки, намёки. Это как в жизни. Со стороны может показаться, что беды часто случаются ни с того ни с сего. Неожиданно. Но всегда есть своего рода симптомы. Некие точки во времени, которые говорят: «Благодаря мне такое-то событие произойдёт с большей вероятностью». Так и здесь.
– Вы не думаете, что подобные вещи скорее заметит взрослый, а не ребенок?
– Я на это рассчитываю. Эта книжка «на вырост». Дети, например, не увидят в повести христианские мотивы. А ещё они не поймут, что в повести есть сразу две концовки. Зато это будет интересно их родителям. Именно они должны в полной мере осмыслить повесть и поделиться своими мыслями с детьми. Чтобы потом, когда дети вырастут, им было интересно самим разобрать текст.
«Настоящее волшебство», несмотря на маркировку 12+, рассчитана на детей 7+ и старше.
– Вы говорите о двух концовках. Что Вы имеете в виду?
– Могу сказать, что я воспитывался в верующей семье, и это отразилось на творчестве. Потому тема смерти напрямую связана с темой воскрешения. Так что на последнюю главу можно посмотреть как с точки зрения атеизма, так и с точки зрения христианства. Я посчитал, что это важно для всех читателей.