– На Ваш взгляд, что нужно сделать для поощрения детей к чтению?
– Главное не заставлять. Интерес должен исходить от самого ребёнка. А как воспитать этот интерес, зависит от многих факторов.
– Вы заранее планируете сюжет и детали своих книг или создаете их «на лету»?
– От случая к случаю.
– Есть ли детская книга, которую Вы время от времени перечитываете и о которой любите рассказывать другим?
– У меня много любимых книг. Из современной детской литературы советую книги Марии Парр.
Когда заканчивается человеческая жизнь? И заканчивается ли она вообще?..
В какие неведомые просторы и вселенные отправляется наша душа после земной жизни и возвращается ли она назад? Способны ли мы обрести в новой жизни тех, кого так любили в прежней?.. Вряд ли найдётся человек, который рано или поздно не задумывается над этими вопросами.
Героям книги «Наши Души» волею судьбы приходится не только задуматься над этими вопросами, но и прожить и прочувствовать всю горечь утраты и радость обретения былого счастья… Двоемирие сюжета, которое постоянно перемещает читателя из реальности в глубины подсознания, стирает границы между жизнью и смертью, страница за страницей открывая непостижимые миры и тайны человеческой жизни.
ЛЕДЕНЦОВ Иван
Сегодня мы задали вопросы писателю Ивану Леденцову, автору книги «Наши Души».
– Здравствуйте, Иван Анатольевич! Может ли кто-то стать писателем, если он не испытывает сильных эмоций или у него нет развитого воображения?
– Доброго дня. Конечно может! У нас таких – сколько хочешь, сплошь все писатели и особенно – писательницы. Без эмоций и воображения, но ведь пишут!
Что касается лично меня, то я себя писателем не считаю, это слишком высокое звание, но очень надеюсь, что литературный дебют удался, и да – воображение нужно, оно у меня было, как и положительные эмоции. Но без дичайшего стресса я бы не сел за написание книги… Я бы просто жил, продолжал рассказывать сыну сказки и истории, смеялся и грустил вместе с ним – всё как у тех, кому я сейчас завидую белой завистью… И я готов всё отдать за один такой день… Понимаю, что не могу обратить время вспять, для меня былое счастье недоступно – я сделал, что мог – написал книгу.
– Почему Вы решили посвятить роман своему сыну?
– Довольно странный вопрос. Если Вы знакомы с книгой, то знаете, что мы написали её вместе с сыном. Он соавтор, как и указано на титульном листе, это не подлежит сомнению – один бы я не справился, без метафор. Я не о том, что сын наговаривал текст мне на ухо или я выходил в астрал, где мы строили сюжет и главы книги, – конечно же, нет, но при написании, при обдумывании, да и вообще при каждом вдохе Петя был рядом. Мы спорили, горевали и смеялись вместе. А сны… Это вообще история на грани мистики: там мы продолжали и продолжаем жить отдельной счастливой параллельной жизнью, которая порой замысловато перекручивается с этой, где я остался без сына…
Что касаемо начертанного на обложке – «Моему самому любимому человеку, моему сыну посвящается», – отвечу так: конечно, книга посвящена Ему и Любви, которую он привнёс в этот мир. Но посвящение это не буквальное: мол, захотел и посвятил, скорее я просто пытался выжить в изменившемся мире и зацепился за единственную соломинку, которая не дала потонуть в беспросветной тоске. В процессе письма я задавал себе вопросы о бытие, о мироздании, о вечности и, вместе с литературными героями, находил ответы. Умирал и возрождался вместе с ними. На сломе всего, в самое страшное время, которое ломает многих, я выжил в этом мире благодаря «Нашим Душам».
– Как Вы подбираете имена героям своих произведений?
– Никак не подбираю имена, это реализм. Если главные герои – мы с сыном, то это мы. Если пёс – Читт, а доктор – Абассова, то так оно и есть – с этим всё просто.
– Какая часть Вашего творческого процесса самая сложная?
– Самое сложное – ответить на этот вопрос, наверное. Само написание не было сложным, вся сложность в другом. Мой творческий процесс совпал со сломом всей жизненной основы, когда приходит осознание необратимости случившегося, когда понимаешь, что жить больше не для кого и незачем…
Самым сложным оказалось жить дальше, а процесс продвижения по строчкам и страницам, наоборот, помогал высунуть голову из воды и сделать очередной вдох, чтобы думать и писать дальше. Появилась цель, я осторожно зацепился за неё, потом ухватился обеими руками и поплыл, подхваченный воспоминаниями. Я черпал новые знания и аккуратно вплетал их в нашу прошлую, настоящую и будущую жизнь.
– На Ваш взгляд, что является наиболее важным в хорошем романе?
– Я думаю, необходимо знать и любить то, о чём пишешь, без этого никак. Если знать тему, остальное приложится, слова сами будут цепляться друг за дружку – только записывай!
Записывать я стал не сразу, много интересного потонуло в горе, но когда взял в руки ручку, стало намного легче. Часть темы я знал, другую изучал по ходу, как сказал ранее.
– Чем Вы любите заниматься, когда не пишите?
– Я почти никогда не пишу, во всяком случае, пока – такой уж я «писатель». Мыслей много, и темы для письма есть, но пока не готов и не тороплю события – отчасти стал фаталистом: если мне суждено «записать», то «запишу-не-остановишь». Если «Наши Души» «зайдут» и книга найдёт своего читателя, то, скорее всего, это подстегнёт меня к действию, такова человеческая натура – быть востребованным. Потихонечку начал обратный процесс: преобразую роман в сценарный формат – фильм я уже вижу.
А пока я занимаюсь дачей, лесом возле дачи, вернее, вновь стал заниматься, ведь поначалу, после «После», забросил всё…
– Если бы Вам пришлось выбрать вымышленного персонажа из книги, чтобы сесть и немного пообщаться с ним, кого бы Вы выбрали?
– Вымышленного? Да нет там особо вымышленных персонажей, даже в тонком мире, в другой реальности, у всех есть реальные прототипы.
А для беседы я бы, конечно же, выбрал сына, присел, чтобы «немного с ним пообщаться», да так бы и не встал с нашей общей скамейки – слишком соскучился по его голосу, по его шуткам…
– Что Вы хотите, чтобы читатели нашли между страницами Вашей книги?
– Конечно, я хочу, чтобы читатель не просто прожил жизнь с литературными героями, а увидел «двойное дно». Книга «Наши Души» полна взлётов и падений. Желание одного из героев расстаться с жизнью в обоих мирах, чтобы следовать за другим, перемешано с выживанием в экстремальных условиях, обретением потерянного смысла, чередой падений и открытий, но сквозь все события и чувства красной линией, этаким межстрочным рефреном, проходит основная мысль. Мысль о жизни гораздо большей, чем тот временной отрезок, который мы проживаем сейчас, о волнах любви, из которых соткано мироздание, о логике бытия, на которое мы не обращаем внимания в радости и не видим его в горе…
Я хочу, чтобы читатель остановился, начал «копать» и обязательно докопался…
– Как Вы считаете, жизненный опыт важен для писателя? Можно ли писать отличные книги, не имея большого жизненного опыта?
– Жизненный опыт вообще важен. От рождения до физической смерти мы собираем и накапливаем его. Я верю, что даже на склоне лет, когда жизненных сил почти не останется, мы, познав Новое, понесём эти знания дальше. Опыт нам ещё пригодится, эта жизнь не конечна.
«Можно ли писать отличные книги без жизненного опыта?» Отличные от других «отличных» книг? Думаю, навряд ли. Такие книги одинаковые, в них меняются лишь времена и персонажи. Для создания качественной литературы нужен личный жизненный опыт. Этой дорогой и движемся!
– В книге очень много картин, описывающих потусторонний мир, необычный, загадочный и неведомый. Где Вы черпали образы для описания того мира, который неподвластен простому смертному человеку?
– Спасибо за интересный вопрос. Да, действительно, описания «моего» тонкого мира порой удивительны даже мне. Начиная писать, я почти никогда не понимал, что там будет впереди, какие тайны откроются, тем интереснее было работать. Конечно, я читал и изучал тему другой стороны жизни, сравнивал со своим собственным мировоззрением, перекручивал с необычными снами, которые заставляли задуматься. Особенно выделялись яркие детские сны, которые не стерло время, и те сны, где мы с сыном не расстались, а продолжаем полноценную жизнь. Отбросив всё лишнее, нелогичное, я полностью окунулся в новый мир и попытался выразить это словами. Когда что-то видишь, описать уже не так сложно. Я его увидел и потрогал – мир, говорящий необычными красками, излучающий неземную палитру звуков.
Лаконичный ответ на этот вопрос лежит в самых последних строчках произведения: «Откуда Вы это знаете?» – «Потому что я был там…».
– В разных эпизодах романа Вы демонстрируете образ Владимира Высоцкого либо обращаетесь к его творчеству. Почему именно Высоцкий?
– Действительно, это так, но уверяю, что обращение к Высоцкому сделано неумышленно. Не то чтобы «почему» или «зачем» Высоцкий, скорее его творчество, да и сам он, наверное, – неотделимая часть меня самого, моё сознание невозможно представить отдельно. Я говорю не о фанатизме или культе – конечно нет, всё намного проще: я рос на его песнях. Что такое хорошо и что такое плохо, я впитывал не по Маяковскому, хотя и уважаю последнего. В песнях Высоцкого есть ответы на все вопросы, что подбрасывает нам жизнь, и в самых сложных ситуациях я невольно обращаюсь к ним. Слова и фразы, куски огранённых глубокой мыслью стихов всплывают в сознании сами, без усилия с моей стороны, так получилось и в романе. «Да, Семёныч? Всё будет хорошо?» Он буквально сгорел, и в свои сорок два года оставил такой след, который точно не потеряется. Видимо, в прошлой жизни он сам выбрал такой яркий и короткий путь. Во имя искупления, для «рывка» или просто для интереса, мы узнаем позже – в другой части нашей долгой и интересной жизни.