— Он наверняка убежал. Я в этом уверен.
— Но мы можем найти следы его присутствия. Не исключено, что его удастся изловить.
— Изловить — хорошо сказано. — Он бросил взгляд на Мэри, по-прежнему стоявшую с констеблем. — Я позабочусь об ее безопасности. Я защищу ее.
Мистер Уилби принялся собирать группу людей для того, чтобы обыскать ближайшие окрестности; составлена она была из владельцев лавок, лодочников и прочих городских работников. Вдобавок троих отправили по окрестным деревням — сообщить о происшествии их обитателям. Констебль надеялся, что, хоть поймать злодея и не удалось, убийцу могли заметить неподалеку. Внутренне я возликовал. Существо более не было воплощением моего личного отчаяния, оно сделалось в определенной степени фигурой публичной, объектом всеобщего страха и подозрения. Присоединившись к отряду горожан, я разъяснил им, что поиски следует начинать с того участка Темзы, где мы обнаружили тело Марты. Поначалу они с подозрением отнеслись к моему швейцарскому выговору, но Биши уверил их в том, что я его добрый друг и живу в Англии. Тогда они без возражений последовали за мною по прибрежной тропинке. Мы добрались до того места, где Марта всплыла среди травы. Поблизости не было заметно никаких изменений. Давешний дождь оставил на деревьях и кустах, нас окружавших, пелену тумана; вокруг стояла тишина. Мы двинулись по тропинке далее и, проследовавши вдоль небольшого изгиба реки, вышли на заливной луг. Трава здесь была высока.
— Тут нечто побывало, — сказал я. — Видите темную полосу в траве? Нечто оставило этот след.
— Корова, — предположил один из людей.
— Скотины не видно. И лошадей в полях нет. — Когда мы приблизились к темной полосе, я заметил, что она прерывиста. — Поглядите, — сказал я им, — как примята трава: следы идут чередой, их разделяют промежутки. Словно некто перемещался прыжками.
— Скакал, что твой заяц. — Это был тот же человек, что говорил прежде; на нем было платье рыночного торговца, на шее болтался красный шарф. — Да только разве же кто способен так далеко прыгать?
— Согласен, сил и энергии на это нужно немало.
— Такое, сэр, ни одному человеку на свете не под силу.
— Кто знает, — отвечал я. — Говорят, убийцы, свершивши свое дело, обретают неимоверную энергию.
— Так что ж, нам по следу идти?
— Непременно. Да смотрите, держите ружья взведенными. Он может оказаться свиреп.
У меня теплилась надежда на то, что, коли существо удастся ранить или каким-либо образом погрузить в бесчувственность, то я смогу воздействовать на него. Что, если удалить его мозговые полушария, лишив его дара речи и движения? Мы дошли по проложенной им тропке до границы луга, где дорогу нам преградил широкий канал, протекавший среди полей.
— Здесь, на берегу, кто-то был, — сказал я. — Видите осыпавшиеся камни и землю? Вон углубление, где он сидел.
— Небось передохнуть остановился, — заметил один из людей.
— Или же обмозговать, что делать далее. Куда же он направился? — В поле перед нами ничего не было видно, но тут я заметил, что воды канала замутнены, и сказал: — Он нырнул в воду. Поплыл по каналу. Глубины тут хватит, чтобы остаться незамеченным.
— С какой стати человеку двигаться по воде, а не по земле? — спросил тот, в красном шарфе.
— Возможно, этот человек не из дюжинных.
— Водяной, что ли? — Он смотрел на меня с улыбкою.
— Не знаю.
Тут до нас долетел смех — более безмятежного и мелодичного смеха мне не доводилось слышать никогда. Затем раздался его голос:
— Я ждал вас, джентльмены. Вы хотите меня видеть?
— Приготовьте ружья, — сказал я.
Тут один из людей выстрелил в поле наудачу. При звуке выстрела я заметил движение в роще поодаль — он перенес свой голос на расстояние неким физическим способом, мне неведомым, — а затем темная фигура унеслась прочь.
— Убежал, — сказал я. — Следует предупредить деревенских жителей в округе. Нам его не обогнать.
Побег существа — столь внезапный и столь стремительный — растревожил людей, и в Марлоу они возвратились в подавленном настроении. Кое-кто из них вслух удивлялся, как способен человек бегать с такой скоростью.
— Он, верно, одержим, — сказал я. — Я слыхал о таких случаях.
Медленным шагом вернулся я в Альбион-хаус, где застал Биши и Годвинов сидящими в гостиной.
— Мэри хочет возвратиться в Лондон, — сказал Биши, как только я вошел в комнату. — Это место плохо отражается на ее нервах.
— Не думаю, что это существо — этот человек — вернется, — отвечал я. — Мы видели, как он бежал отсюда полями.
— Вы видели его? — Мэри смотрела на меня с тем пристальным вниманием, что я замечал и прежде. — Что он из себя представляет? Во что он был одет?
— Мы видели лишь его бегущую фигуру. Полагаю, он был закутан в темный плащ. Но точно сказать не могу.
— Говорил ли он?
— Да. Он сказал что-то вроде «Я ждал вас, джентльмены». Затем один из нас выстрелил. Он убежал. Вот и все, что я могу вам рассказать.
— Довольно ли тебе этого, Мэри? — спросил ее отец.
— Я могу чувствовать себя в безопасности лишь в Лондоне, папа. Здесь мы слишком… слишком уязвимы.
— Почему бы вам с Фредом не остаться? — сказал мне Биши. — Вы только что приехали. К тому же сомневаюсь, чтобы злодей явился за вами.
— Действия его непредсказуемы.
— Вы думаете?
— Таково мое предположение. Боюсь, Биши, я разделяю тревогу Мэри. Где Фред?
— На кухне.
— Виноват — я ненадолго отлучусь. — Я пошел в кухню, где Фред, сидя за столом, помешивал в миске молочный пудинг. — Надеюсь, Фред, ты не потерял присутствия духа?
— Хорошая она барышня была. Мне, мистер Франкенштейн, Марта нравилась. Веселая она была.
— Ты что-нибудь слышал ночью?
— Ничего — клоп и тот не прополз. От окорока меня всегда в сон клонит. Впервые я про это узнал, когда в дом констебль пришел. Он весь в поту был. Как он мне сказал, я чуть было не свалился без памяти. Но удержался. Раздуло ее, сэр? Я видал парочку таких из Темзы.
— У нее были синяки.
— Где, сэр?
— Вокруг шеи.
Он снова принялся помешивать молочный пудинг.
— Зрелище не из приятных.
— Неприятнее некуда. Фред, вся компания собирается возвратиться в Лондон. Мистер Шелли предложил нам остаться в Альбион-хаусе.
— А что тут делать, сэр? Кругом одни поля.
— Стало быть, ты хотел бы вернуться вместе с ними? (Он поглядел на меня). — Прекрасно. Мы едем домой.
Говоря начистоту, желания оставаться в Марлоу у меня не было. Я прекрасно понимал, что от существа не уберечься нигде на земле. Однако в Лондоне, среди большого скопления людей, мне, по крайней мере, делалось спокойнее. Здесь, на природе, мне было страшно.
Как выяснилось, сразу же возвратиться нам было нельзя. Местный констебль пришел, чтобы предупредить нас: два дня спустя нам должно явиться на судебное дознание; происходить оно будет в верхней комнате паба на главной улице. Мистер Годвин вздумал увещевать его:
— Тут есть одна незадача, мистер Уилби. Моя дочь совсем пала духом после этого происшествия. Она желает возвратиться в Лондон.
— Ничего не поделаешь, сэр. Весь Марлоу из-за этого случая как в лихорадке. Надобно добиться, сэр, чтобы свершилось правосудие.
— Где бедняжка Марта? — спросила его Мэри.
— Усопшая лежит в леднике. Позади мясной лавки на Леди-плейс. Немного подпортится, ну да ничего, до поры продержится.
Следующие два дня мы провели охваченные каким-то унынием; дождь все шел, сильнее прежнего, и как-то раз после обеда Биши прочел нам несколько строф из поэмы, которую сочинял. Были там строки, произведшие на меня сильное впечатление:
Тебя, мучитель, проклял я,
С тобою ненависть моя,
Она тебя отравит ядом,
Венец, в котором будет зло,
Тебе наденет на чело,
На троне золотом с тобою сядет рядом [29].
— Прекрасно, — отметил мистер Годвин. — Великолепно.
— Это сильнейшее проклятие, — сказала Мэри. — Его породило разбитое сердце.
— Мне это проклятие представляется дымящейся равниной, покрытой кострами и трещинами, откуда вырываются клубы багрового дыма.
В ответ на мои слова они удивленно поглядели на меня, а затем Биши принялся читать дальше.
В утро дознания город охвачен был сильнейшим возбуждением. Перед пабом, где должно было происходить дело — назывался он «Кот и смородина», — собралась толпа горожан. Как только мы попались на глаза судебному посыльному, нас тут же с небывалой почтительностью провели сквозь скопление народа, и мы гуськом поднялись по лестнице в комнату на втором этаже. Там сильно пахло опилками и крепкою выпивкой, к этому сочетанию примешивались ароматы пива и табака. Посередине комнаты стояли, сдвинутые вместе, несколько столов, которые, как сообщил нам посыльный, предназначались для заседателей. Тут вошел коронер. На нем было духовное облачение. Биши, видевший, как он подрезал ветви в саду своего дома при церкви, шепнул мне, что он и вправду является приходским священником. Вслед за этим джентльменом появились заседатели; они вошли в комнату с выражением торжественным, словно избранники, хотя вначале я видел парочку из них пьющими эль в общей зале. Затем в комнату хлынули жители Марлоу; они заняли каждый клочок пространства, так что сделалось почти невозможно дышать. Биши указал на двух или трех джентльменов, сидевших за столом, очевидно для них предназначенным.
— Писаки — пенни за строчку, — сказал он. — Их легко узнать по манжетам. Это репортеры, присланные сюда публичными изданиями. Новости дошли до Лондона.
— Джентльмены! — заговорил коронер.
— Тихо! — крикнул посыльный.
— Джентльмены! Вам известно о том, что случилось с несчастной молодой особой по имени Марта Дилэни.
— А я и не знала ее фамилии, — шепнула мне Мэри.
— Вы собрались здесь, чтобы установить причины ее прискорбной смерти. После того как вам предоставлены будут свидетельства касательно обстоятельств, этой смерти сопутствовавших, вам предстоит вынести вердикт в соответствии с этими свидетельствами и ни с чем более. Все прочее надлежит оставить без внимания и вычеркнуть из записей.