Врач-психотерапевт, психолог, философ, международный преподаватель Всемирной ассоциации позитивной и транскультуральной психотерапии. Живет в Благовещенске. Участник литературных мастерских Litband. Автор трех сборников стихов и короткой прозы, а также философской публицистики. Финалист премии имени Леонида Завальнюка (2017).
Бизнес-идея
– Ну же, Марина, убедите меня, что я должен взять вас на работу. Попробуйте продать мне что-нибудь. Например, как бы вы продали снег зимой?
Марина сидела напротив мужчины в хипстерских очках в широкой черной оправе. На нем, конечно же, был модный свитер с оленями. Он смотрел на нее пристально и испытывающе, а взгляд Марины убегал в окно.
Там падал настоящий снег хлопьями. Уже зажглись фонари – в декабре в Питере темнеет рано, – и если бы она вышла на улицу, а не торчала в этом кабинете, то смогла бы разглядеть каждую пушистую снежинку. Как их продать? Чепуха какая-то.
Марина училась на филолога.
«Хорошая профессия для девочки», – говорила мама. Теперь та же мама ворчала, что, сидя над книжками, денег не заработаешь.
«В продажах заработаешь, – твердили подруги, – у тебя же язык подвешенный».
– Ладно, вижу, что это для вас сложно, – проговорил начальник отдела.
Он всем представлялся как Алекс. Интересно, Александр или Алексей?
– Давайте по классике. Как бы вы продали мне эту ручку…
Он протянул Марине шариковую ручку, и девушка решила, что уровень абсурда зашкаливает.
– Извините, – сказала она и вышла из кабинета, расплакавшись.
Дома ее ждала мама.
– Ну как, взяли? – спросила она.
– Я сама не захотела, – откликнулась Марина.
– Вот балбесина! – Мама говорила не зло, но от этого, наверное, еще обиднее.
– Мам, я пойду пройдусь, а то если тебя послушаю еще хоть пять минут, то решу, что уродилась клинической неудачницей.
– Да я же просто тебя поддержать, дать волшебного пенделя… – сказала мама вслед уходящей Марине.
Она без всякого пенделя мчалась в кофейню. Туда много веков приходят культурные люди – Кольридж, Кьеркегор, Джойс. Марина заказала американо – чтобы подешевле – и села за столик у окна.
Кьеркегор, когда-то вот так же сидя у окна в копенгагенской кофейне, думал, что все великие умы делали жизнь людей проще. Не признавая в себе величия, он решил, что его задача – все усложнить, и поместил в центр своей философии отношения человека и Бога. Что может быть сложнее?
Марина думала, что могла бы быть чуточку попроще, но совсем не получалось.
«Я очень замороченная, – ругала она себя мысленно, – вот тот же Кьеркегор дописал свой корпус сочинений и умер от истощения примерно в сорок лет».
В одно время с Кьеркегором жил и Ганс Христиан Андерсен, выдумывал свои грустные сказки. Сказки и быль на Севере, похоже, всегда грустные, хоть там – в Копенгагене, хоть здесь – в Петербурге.
Марина надеялась, что хоть на юге сказки бывают веселыми.
На стене кофейни тихо работал телевизор, шли новогодние новости. У стойки крутили рождественские песни на виниле, но здесь, возле окна, было слышно и то и другое.
В новостях показывали Анталью.
«Турция, вне всякого сомнения, мусульманская страна, но дух Рождества приходит и сюда, тем более что Иисус принимается исламом как один из величайших пророков. На площади собираются жители, особенно много детей, потому что местный мэр пообещал – на каждое Рождество обязательно будет снег. Иногда его завозят с гор, а иногда устанавливают снежные пушки. Весь вечер длится веселье, а утром снег тает, и город возвращается к своей привычной южной жизни».
Марина смотрела на детей, играющих в снежки на площади в далекой Турции, и ей было их жалко до слез. Она вспоминала свое детство у бабушки в деревне. Там были и лыжи, и санки, и коньки, и снеговики, и чай с пирожками с повидлом. А вечером накануне Нового года бабушка приглашала Деда Мороза из деревенского клуба. Он приходил пьяненький, с красным носом, получал свои пятьдесят грамм в сенцах, а потом радовал девочку шутками, прибаутками, конфетами и подарками.
В телефоне сохранился номер начальника отдела продаж. Марина набрала его номер:
– Алекс, здравствуйте, это вы? Вы еще работаете?
– Добрый вечер! Алекс – это я. А вы-то кто?
– Это Марина, я сегодня была у вас на собеседовании.
– Понятно. Вы хотите попробовать получить должность еще раз?
– Лучше. Я знаю, как, точнее, куда продать снег зимой. Дети и взрослые в Анталье мечтают о настоящем празднике. Им очень грустно. Не бывает ведь настоящего Рождества без снега, поэтому их мэр пообещал: «В лепешку разобьюсь, но снег достану». Позвоните ему, попытайте счастья.
– Я из нашей широко известной в узких кругах фирмы мэру Антальи? Шутите?
– Ну, вы же предлагаете глупые задания, а я – серьезно. За бизнес-идею можете не благодарить.
Алекс рассмеялся. Марина тоже. А потом повесила трубку.
В этот Новый год Марина решила, как раньше, поехать к бабушке в деревню. Сюрпризом.
В Анталью, кстати, на Рождество привезли снег из России. Самолетом. Так рассказали по телевизору. Приложил ли к этому руку Алекс? Марина пока не выяснила, но, если он не упустил безумную бизнес-идею, она даже будет готова дать этой фирме второй шанс.
Андрей Якубовский
Родился в Даугавпилсе, живет в Краславе. Диплом театрального режиссера получил в Ленинграде. Позже окончил Даугавпилсский университет, специальность – учитель истории и культурологии. Преподает историю и культурологию в средней школе.
Хохотушка и принц
Январь баловал и морозом, и обильным снегом. Торговля у Петровских ворот Псково-Печерского монастыря остановилась, как только схлынула шумная стая экскурсантов-школьников. Торговцы собирали товар, новогодние каникулы заканчивались, а паломники магнитиками, открытками, ложками и матрешками не интересовались. Ряды пустели, остались три товарки – тетки уже пару часов время от времени согревались чаем из большого термоса, а судя по раскрасневшимся лицам и оживленному разговору, чай был не просто вкусным, но и «зимним».
– Давай, девочки, плесну вам еще. – Пышнотелая хохотушка в лисьем полушубке и теплом платке ловко вытащила пробку из термоса, откуда вырвалось крошечное пахучее облачко: яблоки, корица, гвоздика и что-то еще очень рождественское.
– А давай, чего там. – Соседка в фуфайке и вязаном берете торопливо подставила пластиковую кружечку.
– Мне капельку только. – Третья торговка, самая молодая, кокетливо прятала нос в пышный воротник искусственной шубы.
«Девочки» отхлебнули по глоточку, крякнули от удовольствия и продолжили разговор:
– Короче, оказался алкаш еще тот, пришлось выгнать. – Развязка рассказа «фуфайки» была грустной и ожидаемой.
– Ну и правильно сделала, – поддержала хохотушка, – найдешь еще своего-то!
– Да кабы знала, где искать, побежала бы. В Печорах точно не найду, вокруг одни рожи знакомые. Всех приличных давно разобрали, одни козлы остались. – «Фуфайка» сделала глоток побольше.
– Так можно же в интернете поискать, многие так делают, – неуверенно пропищала «шуба».
– Да там одни малолетки и извращенцы, – парировала «фуфайка».
– Ой, девочки, я ж себе тоже искала мужика в интернете, расскажу. – Хохотушка разлила всем остатки «чая», закупорила термос, поставила его в большую сумку. – Развелась я в тридцать лет, осталась одна, детей нет. Тут и призадумаешься. Подружка с работы посоветовала завести страничку на сайте знакомств. Ну сфоткала она меня, заполнили анкету и стали ждать. Кто только не писал мне, мама дорогая! Каких только предложений не делал. Я пока читала, чуть со стыда не сгорела. Собралась было удалить страничку, а тут пишет какой-то: «Знакомиться в интернете – последнее дело. Надо увидеться!» Я ему в ответ: «Приезжай завтра в Печоры на танцы, там и познакомимся!» Глянула одним глазом страничку его: фотки нет, живет в Великих Луках. Ну, думаю, за триста километров никто и не поедет. Да где там! Утром читаю: «Я в Печорах, как тебя найти». На часах десять утра, танцы в восемь вечера. Что делать? – думаю. На свой страх написала адрес, только и успела причесаться и накраситься, как звонок в двери. Открываю. И что я вижу? Стоит: тощий, долговязый, лопоухий. Головка маленькая, шея длинная, в руках букет из васильков, в ухе серьга. А улыбается так, будто проглотить собрался. Руку мне протягивает и говорит: «Йосик!» Отвечаю: «Маша». Познакомились, значит. Я объясняю, что танцы только вечером, что не знаю, чем занять, что дела еще есть. Он мне букет сует и успокаивает, что на минутку, что заедет за мной вечером, а теперь и у него дела есть. Я смотрю на него и думаю: «Хоть бы ты уехал домой, принц мой костлявый!» Но вслух-то этого не скажешь. Расстались, договорившись на вечер. Я весь день готовилась, мылась, одевалась, переодевалась. Взяла у соседки туфли модные. К вечеру была готова. Минута в минуту звонок. Открываю, стоит. Ну, говорю, пошли. А он такой: «Зачем пошли? Поехали!» Выходим, а там… Я обомлела просто. Стоит «Запорожец» какого-то непонятного цвета, вместо крыши брезент. Ну, делать нечего, втиснулась я в эту таратайку, и поехали мы на танцы, как в той сказке, помните, про пузырь, соломинку и лапоть. Приехали. Все так и вылупились. Такое событие – Машка с кавалером. Дальше – больше, Йосик-то оказался танцором. Дрыгался, как богомол ошалевший, а я рядом тоже, понимаешь, танцую как умею. Веселили мы народ часа два. Едем домой. Спрашиваю: «Ты ночевать где собрался?» Он: «У тебя». Ну ладно, думаю, положу тебя в чулане на раскладушке. Пришли, я его покормила и отправила спать.
– Неужели не приставал? – не выдержала «фуфайка».
– Не-а, он прямо предложил. Давай, мол, для здоровья. Я чуть не расхохоталась, деловой такой. Сказала, что искра не пробежала, а так вот просто я не могу. Отстал сразу. Утром напоила его чаем, бутербродов наделала. Он послушно все съел, попрощался и ушел. Я перекрестилась и пошла плакать. Сидела, сопли на кулак наматывала. Ну, думаю, чтоб я еще в этот интернет полезла – никогда! Так, видно, мне на роду написано – одной быть…
Рассказ прервало дикое рычание: в облаке снега к торговым рядам приближалось нечто, похожее на огромную черепаху. Через пару секунд старенький запорожец, покрытый изморозью, с грохотом, но не без шика, подкатил к самому Машиному лотку. Из машины одновременно выскочили длинный и тощий мужичок и мальчик лет двенадцати такой же конституции. Мужичок облокотился на крышу машины, улыбаясь во весь рот и посверкивая мощной серьгой в левом ухе, а мальчик подбежал к Маше:
– Мама, мы с папой купили гуся, настоящего, живого. Папа обещал, что мы его убивать не будем. Пусть он живет у нас в сарайчике во дворе, ну пожалуйста! Я сам буду его кормить и ухаживать. Ты только не ругайся!
В багажном отделении «черепахи» кто-то копошился и возмущенно гоготал. Маша сдвинула брови, но грозной так и не стала:
– Так, дома поговорим, кому-то я сегодня шею намылю точно! Помоги мне собраться. За продуктами вместе поедем, пока вы мне кабана не купили, которого жалко будет убивать!
Мальчик ловко, но аккуратно сложил товар в сумку и потащил ее в машину.
– Я смотрю, все хорошо закончилось-то? – весело спросила «фуфайка».
– Ой да! Вернулся он через час, дает мне в руки пачку пельменей. Иди вари, говорит, а я пока пойду искру вышибать, – тараторила Маша. – Ну что, забор в палисаднике поправил, в дверях замок подкрутил, туалетный бачок починил. Пельмени съел, на крышу полез, два листа шифера заменил. Вот так неделю без перерыва! Какая там искра! Синим пламенем горим вот уже скоро пятнадцать лет. Все, побежала. С Рождеством вас!
Хохотушка подскочила к машине и ловко протиснулась на заднее сиденье. Дядька улыбнулся товаркам и сел за руль. Торжественно грохоча, машинка понеслась, поднимая крохотную снежную бурю.
– Вот мы дуры! – в сердцах выдала «фуфайка».
– Что такое? – испугалась «шуба».
– Мы не спросили, на каком сайте Машка анкету заводила!