Анна Долгарева
Родилась в 1988 году в Советском Союзе. Автор четырех книг: «Время ждать» (2007), «Хроники внутреннего сгорания» (2012), «Из осажденного десятилетия» (2015), «Уезжают навсегда» (2016). Член Союза писателей РФ. По профессии журналист, в 2015–2017 годах работала военным корреспондентом в Донецкой и Луганской народных республиках. Тексты переводились на немецкий и сербский языки.
Сказка среди войны
В 2014 года в Донбассе началась война. Снаряды вгрызались в землю, вырывая из нее целые куски. Фаине Савенковой было пять лет, и она придумывала сказки со счастливым концом. Она всегда так делала: если ей не нравился финал, она придумывала другой. Если она шла по улице, она выбирала какой-нибудь предмет и придумывала к нему описание, даже если горизонт сотрясался от грохота.
Что еще делать, если тебе пять лет и ты не можешь ничего изменить?
Фаина пошла в школу, начала заниматься спортом. А больше она мало что помнит.
– Наверное, я пыталась запомнить то, что мне больше нравилось, и это, конечно, были не взрывы и стрельба. Помню, что потом очень долго боялась фейерверков, – сказала она мне.
Мы все потом боялись фейерверков, милая девочка, все, кто прошел эту войну.
Здоровенный дядька, услышав звуки салюта, перемахнул через ограждение, спрятался под мост. Я, на какой-то Новый год приехав в мирный и безопасный Крым, от этих звуков рванула к ближайшей стене – удержали, не дали упасть брюхом в грязь.
Фейерверки – та еще страшила…
Приходилось много ходить, потому что маршруток почти не было. Фаина ходила, маленькая, отважная, с белыми хвостиками, ходила, сочиняя свои сказки с добрыми финалами. Однажды она шла домой от бабушки с дедушкой, пять километров, одна. Остановилась машина с характерной окраской цвета хаки. Оттуда вышел военный. Спросил у Фаины, как ее зовут и куда она идет. Фаина ответила. Солдат спросил, где она живет.
– В Новороссии, – отважно выпалила Фаина.
Фаина
В этот год, почти булгаковский, нельзя было быть уверенным, солдат какой армии стоит перед тобой. Но солдат улыбнулся. Он побежал к машине, что-то взял и вернулся к Фаине с огромной коробкой сникерсов, которые они с братом потом уплетали за обе щеки почти месяц.
– Я тогда всем и всегда говорила, что живу в Новороссии. Потому что мне было очень обидно, что на карте Украины в одном из учебников брата на переднем развороте не было Луганска. Контуры были такие же, как и везде, все областные центры подписаны, а вот именно такого областного центра, как Луганск, не было, – говорила мне Фаина.
Маленькая белобрысая девочка, она спасалась от войны тем, что много читала. Лето 2014 она запомнила не по обстрелам, а по сказкам Оскара Уайльда. А сама начала писать, когда ей исполнилось десять.
– Сама писать начала, когда узнала, что Андрей Усачев, мой любимый писатель, приезжает в Луганск и детская библиотека объявила конкурс на лучший рассказ по его произведениям. Победителей должен был награждать сам Андрей Алексеевич. Мне очень хотелось встретиться с ним, так что у меня не было выбора: пришлось написать рассказ. К моему удивлению, я выиграла тот конкурс, так что моя мечта сбылась, – говорит Фаина.
И Фаина начала писать свои сказки, записывать странные сюжеты, приходившие ей в голову, когда она уходила в мир фантазий, спасаясь от войны.
И параллельно занималась боевыми искусствами.
– В 2014 году сначала стала заниматься айкидо, но потом клуб переехал на другое место и туда было неудобно добираться. После пошла на тхэквондо, потому что занятия проходили на стадионе рядом со школой. Тогда на стадионе не было ни света, ни отопления, и приходилось заниматься в октябре в холодном неотапливаемом помещении.
Такой был 2014 год. А луганская девочка училась драться в холодном зале и сочиняла сказки. Со временем появились и отопление, и свет. И признание, и медали – сейчас Фаина дважды чемпион Луганской народной республики в своей возрастной категории. Красный пояс по тхэквондо и призовые места в ДНР и на российских турнирах по тхэквондо.
Маленькая, упрямая, опасная луганская девчонка.
В этом году ее рассказы и пьесы получили всероссийское признание. Фаине достался специальный приз во всероссийском конкурсе детской драматургии ASYL. Это круто, но еще круче, что ее пьеса «Ежик» вошла в шорт-лист международного конкурса драматургии «Автора – на сцену». Для понимания: это не детский конкурс. Там взрослые, сложившиеся авторы соревнуются друг с другом. И вот приходит белобрысая малявка, говорит: «Извините, подвиньтесь» и устраивается себе в шорт-листе.
Ну вот так бывает. Вряд ли в конкурсе такого масштаба ей дали место в шорте, потому что она маленькая девочка из Луганска.
Одиннадцать лет девочке.
А она переживает, она Светлая или Темная. Боится, что светлых людей очень мало.
А она спрашивает, что делать, если хочется писать, а героя ты уже разлюбил. Что делать, если повесть почти готова и все восторгаются, а ты понимаешь, что это не то.
Прости, маленькая. Мне тридцать один, и у меня нет ответа на твои вопросы.
А в школе особо никто и не знает, что Фаина писательница.
На официальных сайтах ЛНР появляются сообщения, но дети-то их не читают.
Классный руководитель ругает, что Фаина ленится и недотягивает. Она учится в специализированной физматшколе. Пятерки по всем предметам, по украинскому четверка. Вставать нужно в шесть, чтобы к восьми успеть в школу; после учебы – тренировки, четыре дня в неделю – это домой, значит, вернуться удается только к семи. Если пропустила уроки из-за соревнований, то потом надо наверстывать дома.
– Хорошо, что большинство соревнований все-таки проходит в выходные, – простодушно говорит Фаина.
Я сначала подумала, что это очередная маленькая девочка, из которой делают звезду. Так бывает, когда калечат талантливых детей ради мелких целей.
Но она так мучительно задавала свои вопросы.
Это хорошо – когда тебе одиннадцать и ты выигрываешь международные конкурсы, а творчество – это все равно вопросы.
Это правильно, девочка, сочиняй свою сказку.
Эдуард Лимонов
Родился в 1943 году в Дзержинске (Горьковская область). Русский писатель, поэт, публицист. Автор нескольких десятков книг прозы, стихов и публицистики.
Лауреат Премии Андрея Белого в номинации «Проза» за книгу «Книга воды».
После войны
Пленных немцев видел вживую, такой я старый.
Какое-то количество лет я считал, что этот постоянно возникающий кадр: пленные немцы в пыльных болотного цвета шинелях идут мимо окна внизу – кадр из фильма. Ведут немцев всего ничего молоденьких тощих послевоенных красноармейцев с винтовками с пригнанными к ним штыками.
Позднее, восстановив с помощью тогда еще живых родителей этот эпизод, я осознал, что это кадры из моих собственных воспоминаний. Оправляясь от кори, глухой, я лежал в кровати у окна, выходившего на Красноармейскую улицу, на развалины харьковского вокзала, а пленных немцев пригнали на работу…
Моим лучшим другом детства был горбатенький Толик с веснушками на остром носу. Он был замечательный подельщик: изготавливал из дерева, старых катушек из-под суровых ниток и мягких железных пластин паровозики и тележки. В них мы и играли. Ползая по полу в их жаркой норе.
Их семья называлась «черные», они были беженцы с Кавказа, из Красной Поляны. Жили они на первом этаже строго под нами. Так что играть приходилось бегать недалеко: спустился на первый и играй. Сам «черный» был печник. Его жена называлась «черная» – высокая женщина в платке, закрученном высоко на голове, она была уборщицей. Помимо Толика, в семье были еще две дочери: подросток Любка и «ребенок Надька». Так ее все и звали в доме – «ребенок Надька».
После войны вокруг было немыслимое количество родителей с ныне исчезнувшими профессиями: прачка, поломойка, уборщица, возчик. В основном родителями были женщины или старики, то есть деды. Отцы практически все погибли ведь.
У красивого Вовки Чумакова, моего одноклассника, с ним я убегал в 1954 году в Бразилию, мать была прачкой.
Мы все донашивали одежду старших мужчин. Мать моя не ленилась выпарывать из отцовских темно-синих брюк эмгэбэшный кант (первый костюм мне купили, помню, на выпускной вечер, а так все донашивал), и я в этих брюках ходил в школу.
Даже позднее, через десяток лет, у Толика Мелехова, а он учился в Харьковском университете на филфаке, это 1964 уже год, мать была прачкой. Помню ее мешавшей деревянной лопатой в большой «выварке» белье. Теперь и профессий таких нет, и «выварку» можно отыскать разве что в старом деревенском сарае. Пол у Мелеховых был хорошо вымыт, сиял просто, зимнее солнце лежало на красно-буром полу. Я пришел получить от Мелехова «Введение в психоанализ». «Введение» было аккуратно завернуто в пропарафиненную бумагу. Тогда о книгах заботились.
У Толика Ветрова отец был возчик. То есть он был владелец лошади и подводы и подряжался что-либо привезти или отвезти. Вероятно, это все же был дед, а не отец. Сам Толик прожил только 22 года, его застрелили менты во время побега из лагеря. Или убили свои в лагере, я уж не помню. Он был круглолиц, краснощек и носил на валенках самодельные апельсинового цвета калоши. Тогда у многих в нашей школе были такие калоши. Их из чего-то варили народные умельцы, возможно, из трофейных каких-то резин.
Лошадок было много, и они весело трусили по улицам, таща на телегах кирпичи, доски и оцинкованное железо. Страна отстраивалась после войны, и вклад лошадок в этот огромный труд был неизмерим. Спасибо, товарищи лошади! А еще помню с удовольствием их душистый помет, из которого торчала солома.