Журналист, обозреватель телеканала РБК. Родилась во Владивостоке, живет в Москве. Публиковалась в журнале «Дружба народов» и сборнике «Как (не) родные». Участвует в проекте «Медленные чтения» на YouTube-канале «КЛКВМ by ADHD Projects».
Articulo Mortis
Стук в окно – тонкий, будто по стеклу били чем-то узким и острым. Алина уходила в сон, как под воду. Граница между жизнью и дремой была так прозрачна, что Алина не понимала, снится ли ей этот стук или нет.
Низкий голос предложил: «Хозяйка, хочешь мяса?»
Алина повернулась на другой бок.
Тогда голос добавил: «Алинушка, не спи! Веселье продремлешь!»
Алина села на кровати – тишина.
На пороге никого не было. Валялось у двери только что-то бесформенное. Посветив фонариком со смартфона, она увидела шматок мяса. Под ним набегала лужица крови.
Алина высунула голову в приоткрытую дверь, огляделась по сторонам и задала самый глупый вопрос: «Есть тут кто?» Неизвестно, что хочет услышать человек. Твердое «нет»? Пространство к вопросу осталось безучастно. Молодые деревья, высаженные перед домом, пританцовывали на ветру. Пахло травой, нагретыми за день деревянными перилами и летней ночью. Везде были рассыпаны звезды, таращилась луна.
А на пороге лежал кусок мяса.
Сколько Алина ни отводила взгляд в сторону, давая мясу время исчезнуть, оно никуда не девалось. Тогда Алина завернула его в шуршащий пакет и отнесла подальше от домика.
За спиной зашелестела трава.
Алина обернулась. Никого. От земли поднялась птица, сделала круг над головой и растворилась в темноте.
Алина улыбнулась. Она вспомнила ворона, которого нашла днем. Он сидел в нескольких домах отсюда, уткнулся клювом в землю. Не взлетал, даже когда Алина подошла к нему так близко, что могла коснуться перьев. Ворон каркнул ей в лицо, словно жалуясь. Она сбегала за водой, затем принесла, что было в холодильнике: яблоко, творог, грушу. Птица пила и ела с человеческой жадностью. А через полчаса, когда Алина вернулась его проведать, ворона уже не было.
Грохнули голоса. На другом конце поселка было светло и шумно. А ближайшие дома стояли темными. Алина заторопилась обратно. Закрыла двери, зашторила окна. Эту ночь она не ложилась. Пожарила картошку с грибами и съела ведро мороженого с соленой карамелью. Задремала в седьмом часу, закрывшись от незваных голосов берушами.
Глемпинг, в котором Алина отдыхала, назвался Articulo mortis. Даже без переводчика было ясно, что это значит: все в поселке украшали скелеты, кости и черепа. Последние находились в добром настроении, улыбались и подмигивали жильцам. «Одной ногой в гробу» – вот как называлось место. В этой фразе, если подумать, скрыта жажда жизни. Мы все одной ногой в гробу, это не новость. Но пока второй стоим на земле, надо успеть порадоваться. Articulo mortis – напоминание, что медлить нельзя. Знаменитое Carpe diem, вывернутое наизнанку.
Вот Алина и решила не упускать момент. Разобравшись со всеми проектами, на пару недель отказавшись от новых, она сорвалась в глемпинг. Хотела затащить и мужа, но он у нее офисный – отпуск только в ноябре. А в глемпинге жили без интернета и даже сотовой связи. На семейном совещании решили: пусть хоть кто-то потрогает лето – росу на траве, соберет чернику с куста. Алина обещала весь урожай привезти домой и разделить поровну, на том и уехала.
Articulo mortis был застроен домиками в форме буквы А. В каждом дворе стояла купель, которую за отдельные пять тысяч топили на березовых дровах. Их запах навевал Алине воспоминания из чужого прошлого: как прыгали через костер или ходили в баню. Алина не делала ни того ни другого – она была городская. Фантомные воспоминания, которые ей не принадлежали, вызывали неподдельную ностальгию по тому, чего никогда с ней не происходило. Алине нравились здешняя неспешность. Казалось, что она жила в видео, которое замедлили до 0,75.
Она проснулась в два часа дня посреди тишины. Удивилась беззвучию. Потом вспомнила про беруши – как только достала их из ушей, мир запел по-птичьи, зашелестел ветром и листьями. Во рту было кисло от непереваренного беспокойства. Алина сердито направилась к шатру-ресторану, стоявшему у лесной реки. Каждым шагом она втаптывала раздражение в землю, оставляя за собой дорожку злости, – хороший охотник прочитал бы эти следы и сказал: не связывайтесь с этой женщиной, пока она не позавтракает.
В шатре было на удивление многолюдно – в такое время постояльцы обычно гуляли, загорали у реки, никак не сидели под душным и пропахшим едой навесом. Когда Алина вошла, остальные вскочили с мест, отпрянули, заскрипев стульями по полу. Они боялись. Ее?
– Вы из какого домика? – преградила путь улыбчивая хостес.
После нескольких вопросов Алину пригласили войти. Люди, которых, как отливом, отнесло подальше, с приливом возвращались на свои места. Но все равно упирали в Алину негнущиеся взгляды, как бы призывая держаться на расстоянии.
В другом конце шатра суетились врач и две медсестры, дежурившие неотрывно в глемпинге.
– Что случилось?
Хостес с улыбкой в голосе и пустыми глазами сказала:
– Присаживайтесь.
– Люди при смерти, – бросил дед, который сидел ближе всех к Алине, – из сто пятого домика.
– Не надо создавать панику, – отозвался администратор и сразу обратился ко всем: – Гости из сто пятой делились с кем-нибудь едой?
Оказалось, вчера один из постояльцев раздавал мясо. Он вроде подстрелил зверя на охоте. Три пары признались, что ходили к соседям пробовать «дикий» шашлык. Алина вспомнила кусок мяса на своем пороге и голос с улицы… Не бывает таких совпадений.
– Эти из сто пятого за несколько часов слегли, – бубнил дед. – Вечером веселые, а часов в пять утра вижу, на улице лежат. Понимаешь? Времени у нас мало, вот нас сюда и согнали. Помираем, – бахнул дед.
Толпа начала перекрикиваться, а Алина выскользнула на улицу.
Интересно, вызвали врачей из города? Даже если так, на несколько часов они были отрезаны от остального мира. Глемпинг стоял посреди леса. Даже автомобильная дорога сюда не вела. Последние километра полтора нужно было идти пешком по узкой лесной тропе, которую украшали гирлянды. На сайте была инструкция для приезжающих: позвонить перед выездом из Ярославля администратору – у него единственного в глемпинге был спутниковый телефон, – тогда вас встретят.
А до лесной тропы, ведущей к поселку, можно было добраться только по грунтовой дороге, которая последние пятнадцать километров шла по лесу и обрывалась так же резко, как.
Вот так и обрывалась.
Алина, выскользнув из шатра, не знала, куда идет, пока не оказалась у сто пятого домика. В окно на нее смотрел мужчина с впалым щеками и ввалившимися глазами. Он выглядел полупрозрачным.
– Чем мы тут занимаемся? – раздалось за спиной.
Алина не заметила, как за ней возник коренастый мужчина. Темные глаза, одет в джинсовый костюм и ковбойские сапоги. Он подошел к окну, заговорил с Полупрозрачным человеком. Выяснилось, что врач и две медсестры были утром, вкололи больным что-то. И спешно пошли осматривать остальных.
– Жена, – сказал Полупрозрачный человек, показывая куда-то вбок, – перестала дышать полчаса назад.
Потом он показал пальцем на себя, как бы договаривая – я следующий. Коренастый сказал Полупрозрачному человеку:
– Вы хотите проснуться завтра?
Полупрозрачный кивнул.
– А послезавтра? – Пританцовывал коренастый. Полупрозрачный кивнул второй раз.
– А послепослезавтра?
Это выглядело как издевательство, но Полупрозрачный кивнул в третий раз.
– Согласие получено. Мне нужен свидетель. Останетесь? – Коренастый обратился к Алине. – Не бойтесь, вы можете быть на улице и наблюдать через окно. Вас как зовут?
– Алина.
– Моя фамилия Мунин. Ударение на первый слог: муууу. Практика, которую я собираюсь провести, требует лишних глаз. Она не сработает, если ее не засвидетельствовать. Дзынь! – Он коснулся кончика Алининого носа указательным пальцем. Оказавшись в сто пятом домике, Мунин первым делом отдернул занавеску, чтобы Алине все было видно. На диване в неестественной позе лежала женщина – не верилось, что можно так небрежно кинуть себя. Полупрозрачный человек пробовал усадить женщину, чтобы придать ей вид живой и гостеприимный. Но сделал хуже: зацепил торшер, тот упал женщине на голову, осколок сантиметров пяти впился в висок. Женщина не шевельнулась, даже ресницы ее не дрогнули. Такое равнодушие под силу только мертвым.
Мунин будто не заметил случившегося. Он достал из кармана сухие травы и свечу. Поджег и то и другое, поводил по воздуху. Затем вынул из кармана стопку. Полез еще за чем-то. Алина не сразу разобрала: нечто продолговатое, блеснувшее металлом. Только когда предмет оказался в горле у Полупрозрачного человека, Алина поняла – это шило.
Кровь брызнула, попала на лицо и рубашку Мунина.
На ее глазах убивали человека.
Это было внезапно и… так просто.
Мунин посадил Полупрозрачного человека на диван, рядом с мертвой женой. Подставил стопку к ране и набрал кровь. Полупрозрачный по-рыбьи хватал воздух, пытался зажать руками горло. Мунин поднес к шее Полупрозрачного тлеющий пучок травы. Дым направился в тонкое отверстие, заполз в горло, как червяк. Кровь остановилась. Полупрозрачный человек страшно захрипел и выпустил изо рта облако дыма. Мунин заставил Полупрозрачного выпить кровь из рюмки. Следом бросил дымящиеся травы в кастрюлю, залил их водой и поставил на огонь.
Мунин резко обернулся к окну, будто вспомнил о свидетеле. Алина отпрянула, понеслась. Она влетела в шатер, набитый людьми, говорила невозможное про какое-то убийство. Звала всех за собой, и некоторые пошли.
У сто пятого домика любопытных встречал Мунин. На нем был гостиничный халат, конечно, ведь его одежда запачкана кровью. Мунин посмотрел на Алину:
– Вот вы где! А я хотел вас пригласить в дом выпить с нами травяного отвара. Полезно для здоровья.
– Он убил его! Заколол шилом.
– Но почему же он тогда жив? – парировал Мунин. – Андрей, могу я попросить вас показаться, а то меня обвиняют черт-те в чем.
На порог вышел мужчина. Это был Полупрозрачный, только теперь он стал контрастным, наливался цветом, будто на экране прибавили яркость.
– Насколько я могу видеть, Андрей все-таки жив. А вам как кажется? Ну, говорите, мне же интересно. – Мунин притаптывал от удовольствия. – Я спас его! Признаюсь, необычным методом, но очень эффективным. Чего же вам еще надо? А шрамы на шее быстро затянутся, я знаю хорошие травки. – Мунин подмигнул.
Из дома вышла женщина. Алина вспомнила, как той в висок вонзилось стекло.
– Она же мертва!
Стекло и сейчас оставалось в голове необычной женщины.
– Это Рита, познакомьтесь. Алинушка, вы рано покинули нас и не увидели самого интересного.
– Не хотите же вы сказать, что он ее воскресил? – строго спросил врач.
– Именно это она и хочет сказать! – Мунин захлопал в ладоши. – Дело в том, что старинные практики, подсмотренные у самой природы, могут делать такое, ух! Я иногда сам боюсь. – Он театрально дернул плечами.
Врач не нашелся, что ответить, и просто сплюнул под ноги. Мертвая женщина с каждой минутой все больше походила на живую.
– Ой, Рита, у вас стекло вот тут. Нет, справа. И как оно там оказалось? – тараторил Мунин.
Врач обследовал Андрея и Риту и подтвердил – оба здоровы. Видимо, медики изначально поставили неправильный диагноз, приняв банальное недомогание за опасный вирус. Людей из шатра-ресторана отпустили.
Вечер был невеселый.
Алина сидела в задумчивости в своем домике, когда раздался стук в дверь. Это был Андрей. Он поблагодарил Алину за участие в ритуале, спасшем жизни ему и жене. Алина подумала, что ее втянули в инсценировку, непонятно кем и для чего срежиссированную. Хотелось закрыть дверь.
– Это мясо… Надо было от него избавиться, – сказал Андрей, и Алине наконец-то стало интересно его слушать.
– А что с ним?
– Честно говоря, я никого не подстрелил. Я и охотиться-то не умею. Мы… Ну, в общем, гуляли по лесу. И фортануло нам. Нашли тушу оленя без головы и…
– Вы что, забрали ее?!
– Оленина свежая. Мы же не себе, а всем. С соседями поделились… А как не попробовать? Оно же пропадало просто так. Рядом никого не было, мы звали.
Алина хотела убить только что избежавшего смерти Андрея. Взять мясо в лесу и раздать людям? А что, если оно заражено или протухло? А кому принадлежит это мясо, они не подумали? Что, если хозяин заявится и потребует вернуть должок?
– Зачем вы мне подбросили мясо на порог?
– Что? – Пришло время Андрея удивленно возвышать голос. – Мы всех звали к себе.
– До свидания!
– Хотя было кое-что… бредовое. Жена говорила, что из холодильника с мясом на нее вылетела птица. А как она оказалась в холодильнике? Ерунда. Птица вылетела и сказала: «Мое!» Я ей не поверил, конечно. Она много выпила вчера. А теперь даже не знаю… Мясо мы не подкидывали, нет.
На следующий день пронеслась новость: три пары, которых Андрей и Рита угощали мясом, слегли. А с ними и одна горничная из персонала. Снова в поселке хозяйничали врачи, теперь их было сразу три – все городские. Первый диагноз с вирусом, который отвергли, подтвердился. Голова шла кругом и у медиков, и у гостей, и у работников. Больным становилось хуже. Остальным тоже было нехорошо. Отдых закончился.
Вечером появился Мунин, он был в строгом костюме-тройке и при галстуке. Мунин, подмигивая, сказал, что поможет, чем сможет. Новые зараженные выцветали с каждым часом. А за Муниным по следам ходили яркие, красочные Андрей и Рита, которым он вчера вонзил шило в горло.
Рита рассказывала, что видела по ту сторону жизни: коридор, выложенный белой больничной плиткой, затопленный по щиколотку водой с плавающими шприцами, скальпелями и деревянными шпателями, которыми проверяют горло. Умирать никому не хотелось, а тем более оказаться после смерти в государственной заброшенной больнице – это и есть чистилище? Зараженные и потускневшие хотели пройти обряд. Мунин снова и снова задавал неуместный вопрос: вы хотите проснуться завтра, а послезавтра, а послепослезавтра? В свидетели Мунин никого больше не брал, достаточно тех двоих, что были обязаны ему жизнью.
На следующее утро заразившиеся вернулись в мир. Они смотрелись свежими и выспавшимися. Поразила всех пожилая горничная, которая стала на пару размеров меньше и выглядела лет на двадцать девять. Людмила, а теперь просто Людочка, впитывала в себя внимание окружающих и шутила, что придется менять фото в паспорте. Все хотели знать, как это произошло. И можно ли вернуть молодость остальным?
Поселок охотился на Мунина. Целитель-шарлатан-колдун стал самой желанной добычей в лесу. Первой до него добралась ухоженная дама лет пятидесяти с дорогой прической и стильной одеждой. Она уговаривала Мунина провести ритуал над ней.
– Вы не умираете, – возражал улыбчивый Мунин.
– Я хочу выглядеть моложе. Как она, – указала дама на Людочку.
Мунин парировал, что ритуал – это крайняя мера, которая показана только внезапно умирающим.
– Несколько пластических операций. – Дама загибала пальцы. – Уколы в лицо. Корректировка лазером радужки глаза. Я ничего не боюсь.
Мунин отказывался, пока дама не назвала такую сумму, которую и повторять не стоит, чтобы никому не портить настроение. Одно дело рассказывать, как кого-то ударили шилом в горло, а другое – выяснить, как хорошо иногда живут люди. Мунин перебил даму:
– Вы об этом пожалеете.
– Я пожалею, если не попробую. Я всегда добиваюсь своего! – сказала дама кокетливо.
Мунин согласился провести ритуал. Только продешевил зачем-то: вместо состояния попросил отдать ему золотые кольца с дамских рук.
Он пришел в домик к даме ночью. За ним следовала толпа спасенных: Андрей и Рита, еще три пары и горничная Людочка. Последнюю дама выгнала – не нравилась ей эта выскочка, помолодевшая раньше нее.
Ни одна ночь не проходила в таком напряжении. С самого рассвета всех подтачивало любопытство. Дама, выдержав театральную паузу, появилась на людях после обеда. На нее смотрели так, как не смотрели на вернувшихся с того света. Она стала девушкой двадцати лет, не больше. Обычные люди, даже молодые, рядом с ней казались блеклыми. Выздоровление смертельно больных не произвело такого впечатления, как возвращение молодости здоровой женщине.
Все сошли с ума.
Люди окружили домик Мунина, заглядывали в окна, подставляя ладони ко лбам, как козырьки. Кто-то из мужчин от волнения высадил дверь. Толпа затекла внутрь. Что бы они сказали хозяину, встреть его дома, сами не знали. Но Мунина нигде не было.
Он вернулся к вечеру, когда луна уже выкатилась на небо. Был одет в кожаные штаны и кожаную куртку с заклепками. Толпа бросилась к нему, повинилась за сломанную дверь. Мунин только плечами пожал: «Вы же люди». Собравшиеся просили провести еще один обряд. Старые мечтали быть молодыми. А молодые – вечно молодыми. Мунин отнекивался, как и с богатой дамой, пока не воодушевился идеей.
– Я еще не проводил массовых ритуалов. А это должно быть интересно! – хохотал Мунин. – Только вы мне должны подтвердить, что берете всю ответственность на себя. Это опасная процедура! – поднимал он мизинец вверх.
Люди кивали в ответ: подтверждаем, берем, омолоди нас. Только один человек не раскачивался в такт с толпой, и Мунин его заметил.
– Алинушка, ты с нами?
Она покачала головой. Толпа смотрела на нее десятками недоумевающих глаз. Как можно отказываться от вечной молодости? Как можно идти поперек всех? Алина засобиралась в свой домик.
– Трусиха! – шептали ей вслед. – Вот дура-то.
Мунин нагнал Алину на пороге.
– А мы соседи, оказывается, – мой дом следующий. Как здорово! Приходи завтра ночью на поляну. Поможешь мне всех по домам разнести. – Неожиданно лицо его стало серьезным, как на суде.
Таким Алина его не видела.
– Заметь, я никого не заставляю, они все сами.
Вот ты – не хочешь, ну и не надо! – Мунин подмигнул.
Весь следующий день прошел в ожидании. Мунин бегал в лес за травами. С заходом солнца жители и персонал глемпинга встали в круг. Каждый в ту ночь был свидетелем, каждый же был и участником. Люди бросали в глубокую тарелку, принесенную из шатра-ресторана, кольца, цепочки, браслеты, часы – такова была плата за ритуал.
Красивая хостес в обтягивающем платье – ни одной лишней складочки – стояла ближе всех к Мунину. Ей и так принадлежали молодость и привлекательность, но хотелось еще больше. Человек жаден. Мунин предупредил, что нельзя прерывать ритуал и нарушать круг. Потом всадил в горло хостес шило. Девушка захрипела, брызнула кровь. Толпа дернулась. Мунин посмотрел строго.
– Никто не двигается. Иначе вы ее убьете!
– Это вы ее…
– Тихо! – рявкнула Рита, которую Мунин вернул с того света. Шрам на виске затягивался.
Она и другие прошедшие обряд держали толпу: «Так было и с нами. И теперь посмотрите, какими мы стали!»
Мунин набрал кровь из раны, дал хостес выпить. И дальше по кругу. Все, кроме Алины, в ту ночь прошли через кровопускание, а потом пили чаек на травках. Алина помогала разводить людей по домикам.
Она сожалела. Не из-за того, что люди рисковали собой, а потому, что отказалась от ритуала. Завтра ее будут окружать яркие люди. А она? По собственному решению осталась тусклой и ненавидела себя за это. На фоне красивых людей Алина терялась, как те, кто стоял в третьем ряду на школьной фотографии. Как массовка в фильме, снятая со спины. Алина закрылась в домике, раздумывая, правильно ли поступила. Слезы на щеках подсказывали ответ. Утро и весь день Алина провела взаперти наедине со своей досадой.
Перед закатом глемпинг взорвался криком.
На улице орала Рита. Она лежала на пороге дома. Никто не мог успокоить ее. Кожа Риты стала сереть, через несколько минут вздулись и почернели вены. А потом… Если бы Алина не видела этого сама, никогда бы не поверила. И вы можете не верить, но Рита, ревущая и яростная, рассыпалась на прах и кости.
И тут закричал Андрей, ее муж. Бросились утешать его, а через пять минут на лужайке у дома уже лежали два скелета. Ветер разносил прах.
Толпа ринулась к домику Мунина. Громче всех кричала двадцатилетняя девушка-дама: «Что ты сделал, подонок?» Второй раз ломали дверь, но никого не нашли. Люди рассвирепели: переворачивали мебель, били стекла – они не знали, куда деть овладевшую ими злость.
Мунина заметили на крыше – он сидел на козырьке в штанах с пайетками и длиной рубахе. И как его сразу не увидели? Все выбежали на улицу.
– Они умерли!
– Да. Но они выиграли несколько дней жизни, не так ли? – Мунин загибал пальцы. – Завтра. Послезавтра. Послепослезавтра. Свое обещание я сдержал.
– Ублюдок!
– Да, раньше люди использовали дополнительное время с пользой. Просили прощения у близких, грехи замаливали, я не знаю, завещание правили. Но если вам угодно продолжать пить и объедаться…
– Но мы! Мы же не умирали, – крикнула девушка-дама.
– Нет.
– И что будет с нами?
Мунин пожал плечами.
– Ты убил нас! – взревела толпа.
– Вы сами этого просили. – Мунин скорчил обиженное лицо. – Я говорил, что вам это не нужно.
– Ты не сказал, что мы погибнем!
– Не все вещи надо говорить вслух. Любая услуга чего-то стоит.
Толпа бросилась к нему с двух сторон. Люди пытались достать до крыши, забирались на плечи друг другу. Он не шевельнулся, только посмотрел на Алину в упор и сказал одними губами:
– Бе-ги!
А потом… Мунин спрыгнул с крыши. И растворился. Он сорвался, но не приземлился – исчез. Над толпой закружил ворон. Он каркнул: «Мое! Мое!» И, скрываясь в лесу, добавил: «Алинушка, не спи!»
Ошалевшая толпа повернулась к Алине. Люди жаждали крови – не своей, своей они были сыты по горло. «Она единственная, кто не прошел обряд». «Она знала». «Пособница!»
Алина понеслась. Прежде чем скрыться в лесу, она обернулась. На глаза попалась вывеска глемпинга: Articulo mortis. Одной ногой в гробу.
Кто-то из догонявших схватил ее за волосы. Алину откинуло назад до хруста в позвонках, она вскрикнула.
Конец. Они все умрут, она – раньше остальных. Сначала они добьют ее, потом рассыпятся сами. Проклятый отпуск. Одной ногой в гробу.
Над головой захлопали крылья. Алина почувствовала, как рука, державшая ее волосы, ослабла. Она вырвалась, обернулась. Ворон атаковал одного из преследовавших ее. До леса оставалось всего несколько скачков.
Через неделю глемпинг оцепила полиция. Следователи нашли двадцать три погибших – весь персонал и большинство постояльцев. Причина смерти непонятна, а состояние тел – необъяснимо. Трупы разложились так, будто пролежали пять, десять лет. Но еще недавно все эти люди были живы, их видели родные.
Двое пропали без вести.
Личность одного установить не удалось. По вещам было понятно, что это мужчина. На одежде – от куртки до трусов – были срезаны брендовые ярлычки. Не осталось ни телефона, ни банковской карты – ничего личного. Оперативникам не удалось найти ни единого волоска, неужели в этом глемпинге так хорошо убирали номера? И еще странность – домик, в котором нашли мужские вещи, по бумагам пустовал, в него никто не заезжал.
А вот вторая пропавшая – Знаменская Алина Борисовна, двухтысячного года рождения, – бросила свой паспорт и багаж в домике. На спинке стула висело худи, которое Алина собиралась надеть. У зеркала сохла открытая тушь. Дорогой смартфон валялся в траве на подходе к домику. Экран был разбит, но сам телефон после подзарядки заработал. Оперативники нашли селфи, фотографии заката, луны, чайной кружки на фоне красивого вида из окна – снимки для соцсетей. Последние несколько кадров отличались. Они были сделаны ночью. Снимавший находился метрах в десяти от остальных. На них люди собрались в круг, спиной к камере. И кто-то находился в центре. Хотя снимки получились четкими, лицо того, кто стоял посередине, было смазанным, будто по сырой краске провели пальцем.
К вечеру из леса вышла Знаменская Алина Борисовна. Она несла чушь, что людей в глемпинге убили воровство и жадность.
– Как это? – спросил грузный оперативник, жевавший пирожок с картошкой.
Алина хотела ответить, но ее перебил ворвавшийся в домик человек в форме.
– Там в лесу нашли золото!
– Чо?
– Да черт знает. Просто в глубокой тарелке лежат кольца, серьги, цепочки всякие.
– А с чего ты решил, что это золото?
– Да ты сам глянь.
Оперативники побежали к лесу. Алина спешила за ними, говорила, что вещи принадлежат какому-то ворону и брать их без спроса нельзя. Только если ворон сам предложит, иначе – беда. Но ее не слушали.