Родилась в 1975 году. После школы окончила социологический факультет МГУ.
По специальности работала недолго. Вышла замуж. Появились три дочери. Воспитывать дочерей и работать одновременно оказалось сложной задачей. Удавалось выкраивать время для обучения разным специальностям. Всегда любила делать что-то руками. Родился интерес к реставрации винтажной мебели. Освоила курс по реставрации дерева в Академии русского ремесла и дарю вторую жизнь мебели, выброшенной прежними владельцами.
Люблю кино, литературу, живопись, музыку. В юности писала стихи. Творчество для меня – источник энергии.
Если удается создать что-то, что радует моих близких, у меня вырастают крылья и жизнь превращается в приятный полет.
Юлька
Мы дружили два года со второй половины первого класса до половины третьего. Всего ничего, но памятно и по сей день.
Я практически освоилась в своем первом «Б». Большинство одноклассников были приятели из детского сада. Но в декабре, под самый Новый год, случился переезд.
– Познакомьтесь, ребята! У нас новенькая!
Я обнаружила мое будущее место сразу. Только один пустой стул стоял в ряду вдоль окон за первой партой, напротив стола учительницы. Как-то непривычно в упор к доске. Но плюс есть – соседка по парте, а не сосед.
Мы сдружились быстро. У Юльки в классе все еще не было подруг. У меня, как у вновь прибывшей, тоже.
Между нами была пропасть во всем, но какая-то неведомая сила заставляла нас преодолевать ее для сближения друг с другом.
У папы с мамой я была одна. И конечно, меня баловали: школьная форма модного фасона, тонкие колготы, изящные модельные туфельки на сменку и потрясающий из натуральной кожи ранец. Тончайшие капроновые ленты в тон платью держали гладкие ровные косы в форме популярных «рогаликов». Выкладывая на парту тетради в прозрачных пластиковых обложках и разноцветные японские ручки, я не подозревала, что у других может быть по-другому.
Юлька была младшая из двух сестер и совсем не любимица. Вся ее одежда была с плеча старшей сестры, застиранная, не по размеру, неумело и коряво подшитая разноцветными нитками. Возможно, чтобы не тратить время на плетение кос, Юльку стригли, создавая что-то похожее на каре. Вьющиеся, редко мытые и так же редко чесанные волосы в виде спутанного клубка на Юлькиной голове вместе с вытянутыми на коленках колготами и темными дорожками под сгрызенными ногтями были ярким выражением абсолютного безразличия родных Юльки к ее внешнему виду.
Первые мысли – бедно живут. Но однажды я увидела старшую, Елену. На большой перемене из кабинета девятого «А» выплыла современная Мадонна. Ее точеную фигурку подчеркивало школьное платье элегантного кроя. Белоснежный кружевной воротничок, крылья фартука из прозрачного черного фатина и невысокие тонкие каблучки лодочек делали фигурку невесомой и парящей в воздухе. Ее большие синие глаза на лице с сиянием белого мрамора и локоны цвета пшеничного колоса, заплетенные в нетугую косу, притягивали и не отпускали.
Юлька, радостно подпрыгивая, устремилась к сестре. Когда ее руки вытянулись для объятий, на ее голову опустилась ладонь преданного поклонника Елены Прекрасной и властно развернула девчонку на сто восемьдесят градусов. Последовал легкий пинок под манерное «хи-хи». Не замечая сестринского равнодушия, как ни в чем не бывало Юлька устремилась в мою сторону.
Недоумение смешалось со смятением, очарование с разочарованием. Весь остаток перемены даже Юлькина беззаботная улыбка не могла вывести меня из состояния соляного столба.
Усердно пытаясь разгладить упрямые складки одного из моих платьев-фаворитов, я представляла, как Юлька будет кружиться в нем вокруг школьной елки. Нежно-бежевое плиссе очень подойдет к ее волосам. И бант в цвет есть. Я расправила ладонью узкую полоску капрона и по неопытности расплавила утюгом самую ее середину. У меня резко закапало из глаз.
– Чего ревем?
Уткнувшись хлюпающим носом маме в грудь, заикаясь и бормоча, я рассказывала ей, чем закончились мои благие намерения.
Отделив ножницами обугленную середину ленты, мама аккуратно запаяла спичкой два новых края.
– Был один бант, стало два!
Праздник назначили на после обеда. Жили мы с Юлькой в соседних домах в двух минутах ходьбы от школы. Много времени на переодеться и перекусить. Я затащила Юльку к себе.
– Смотри! Нравится? – Я погладила рукой висевшее на плечиках платье.
– Красивое. А что?
– Пойдешь в нем на елку?
– Как это?
– Надеваешь и идешь.
– Правда?
– Ну да!
– Я сейчас… – С придыханием крикнула Юлька и выскочила за дверь.
Через короткое время Юлька появилась на пороге, держа в руках пару лакированных черных туфель и новую упаковку капроновых колгот.
Мы поели холодных котлет. Вымыли Юльке голову. Сделали ей прическу. Два волнистых и душистых от шампуня белобрысых хвоста украсились бантами.
– Покрутись! – скомандовала я.
Платье на Юльке сидело неидеально, все же я выше ростом, в общем, терпимо. А вот туфли! И как танцевать? Натолкав в носы туфель ваты, мы, довольные, помчались в школу.
Праздник закончился, все разбежались. Мы с Юлькой в темном классе, сидя за партой, нюхали подаренные Дедом Морозом мандарины. И не спешили расставаться.
– Знаешь, Чулкова у меня спросила: «Исаева, откуда платье?» А я ей: «Оттуда, где больше нет!» Мы радостно расхохотались. Юлька была счастлива, а меня распирало от гордости.
Нежданный электрический луч проник в класс через открывшуюся дверь, осветив Юлькино лицо. И огоньки радости на нем мгновенно погасли. В дверном проеме появилась Елена.
– Тебе руки оторвать?
Утром Юлька передала мне платье и ленты через соседского мальчишку.
Застирывая засохшие следы Юлькиного насморка на рукавах платья, я представляла, как Юлька, выслушивая отповедь домашних, вытирала ими свой текущий нос.
Все время каникул я топталась под Юлькиным окном в надежде на совместные прогулки. Но тщетно, вновь мы встретились только за партой.
Учеба Юльке не давалась. Читала еле-еле. Писала не лучше. А складывать и вычитать вообще было для нее китайской пыткой. По просьбе нашей учительницы я с Юлькой стала делать совместно домашнюю работу по основным предметам. С весенней капелью у Юльки в табеле появились четверки, а когда зазеленела трава, стали проскакивать и пятерки. Теперь, думала я, Юльку дома будут любить. Но семейство Исаевых ничего не замечало, им было все равно. Все оставалось по-прежнему.
Однажды я быстро написала контрольную работу. От скуки стала поглядывать в окно. Вдруг свет весеннего солнца упал на Юлькину голову. И я увидела, что почти каждый Юлькин волосок был усыпан белым с желтоватым отливом микроскопическим бисером. Звонок на большую перемену позвал всех в столовую и отвлек мое внимание к интересному явлению.
Вечером за ужином мама спросила про контрольную, и я вспомнила о странных бусинках на Юлькиной голове.
– Давай посмотрим, нет ли у тебя такого чуда света.
Мама притянула мою голову к себе.
– Коля, нужен керосин!
Через пару минут с помощью папы спецнабор из расчески с частыми зубцами, хозяйственного мыла и банки с керосином украсил наш обеденный стол.
– Горииииит, маааааама!
– Н-даааа… Терпи последствия, так сказать, тесной дружбы… Надо демонтировать все вшивые дома. Все до единого!
Жжение на голове не давало уснуть. И я услышала то, что, наверное, не должна была услышать.
– Жаль Юльку…
– Интересно, она знает, что отец – ей не отец…
Заснула я под утро. Родители меня пожалели и подарили выходной. Проснулась я почти в середине дня. В школу идти было поздно, и я решила пообедать у папы на службе. Бегать к нему в воинскую часть вдоль крутого берега Тихого океана, вдыхать аромат и слушать шум раскатистых волн было удовольствием. На самой высокой точке скалистого обрыва я замирала, продуваемая насквозь соленым ветром. Ветер щедро делился со мной своей силой, унося вдаль девичьи переживания. В этот раз место моего притяжения было занято. Еще издалека я заметила две фигурки, принадлежащие мужчине и женщине, крепко прижимающиеся друг к другу. Приближаясь к ним, я наблюдала, как мужчина резко разворачивался к женщине спиной, размахивал руками, потом делал очередной разворот и эмоционально целовал ей руки, лицо, и так несколько раз. А ОНА все стояла неподвижно и даже как-то оцепенело. Приблизившись еще немного, в женщине я узнала Юлькину маму. Мужчина был мне не знаком. Вспомнился родительский ночной перешепот. В груди резко сжалось и через мгновенье молнией ударило по всему телу. Совсем не помню, как добежала до отца. Его теплые руки вытирали мои ручьи, стремившиеся затопить капитанский китель.
Остаток недели я ходила притихшей, вовремя и до блеска мыла посуду, заправляла постель и меняла воротнички с манжетами у формы почти каждый день. Как же я вас люблю, мои дорогие, самые дорогие Папа и Мама!
– Чужая семья – ТАБУ! Ни слова, ни полслова! Ни малейшего намека!
Мама сделала жест, будто застегнула молнию на губах.
Следующие полтора года дружбы оставили очень теплые воспоминания: мы с Юлькой вместе учились ездить на моем первом двухколесном велосипеде, пытались в океане ловить папиным спиннингом рыбу, ниткой у друг друга дергали молочные зубы, по вечерам пели в школьном хоре, по выходным бегали в местную киношку. Однажды наш дуэт приняли в дворовую банду. Начались бесконечные «казаки-разбойники» по всему поселку Буревестник, что на острове Итуруп в Курильской гряде.
Хорошее иногда омрачается. Зимы на Курилах теплые и снежные. Снег мягкий, немного влажный и липучий, словно пластилин. Чего мы только не лепили, от снеговиков до ледяных пещер. В тот зимний вечер мы гуляли опять вдвоем. Уже привыкшие существовать в коллективе, мы не сразу сообразили, чем заняться. Почти одновременно нас обеих посетила хулиганская мысль. Слепив шары для русского бильярда, мы поочередно стали запускать их в светящиеся окна соседей моего дома. Защищенные сумерками, мы хихикали и радовались, когда снежок ровным блином прилипал к стеклам. Поравнявшись с окнами семьи капитана Кольцова, я вспомнила мамин рассказ, как однажды его супруга похитила у нас кошку Мурку для ловли крыс. Всю неделю, пока Мурка батрачила на чужих «галерах», мы, сначала сбившись с ног, повсюду ее искали, а потом в мыслях похоронили. Во мне зажглась искра мести, и я залепила Кольцовым почти все окно. Уставшие и довольные результатом, мы скрылись за углом дома, собираясь расходиться и сушиться.
– Попались!!!
Капитан Кольцов поглаживал усы и казался великаном из сказки про кота в сапогах.
– А что… я ничего… это не я… это она…
Юлька тихо, без слов ушла. Ушла от меня.
Я выпросила себе место на самой задней парте. Но только со временем понимаешь, что муки совести все равно переезжают с тобой.
Почти до последнего звонка мы с Юлькой существовали врозь. Когда совсем потеплело за окном, потеплело и на душе. Выбежав из школы с Юлькой одновременно, мы договорились на вечер учить стихи к школьному выпускному вместе.
– Крепко-накрепко дружить,
с детства дружбой дорожить,
учат в школе, учат в школе, учат в школе…
– Ну вот, спасибо этому дому, полетим к другому! Папа получил новое назначение.
Тихонько постучали в дверь. Юлька пришла со мной проститься.
– Присядем на дорожку.
Луч солнца осветил пару огромных чемоданов в середине пустой залы. С Юлькой, обнявшись, мы примостились на одном из них. Наверное, каждый из нас думал в ту минуту, что мы обязательно встретимся.
Спустя очень много лет, когда всемирная сеть каждого из нас сделала ближе друг к другу несмотря на расстояния, я Юльку нашла. Не на Курилах, ближе, но все же далеко. Сообщение от нее было единственным и коротким: «Я – мастер по маникюру. Елена спилась».
Прости меня, Юлька…