Яна Вагнер
Родилась в 1973 году в Москве в двуязычной семье. Вагнер – девичья фамилия ее матери, которая в 60-е годы приехала в СССР из Чехословакии изучать русский язык и литературу.
В 1994 году окончила Российский государственный гуманитарный университет, работала переводчиком с чешского и английского, более десяти лет занималась транспортной логистикой.
Первая публикация состоялась в 2010 году в сборнике «Лисья честность». Известность ей принес дебютный роман-антиутопия «Вонг-озеро» (2011). Роман «Живые люди» (2013) – продолжение «Вонгозера» – вошел в лонг-лист премии «Национальный бестселлер».
Третий роман – «Кто не спрятался» – написан в жанре герметичного детектива (2017), номинирован на премии «Большая книга», «Ясная Поляна» и «Национальный бестселлер». Готовится экранизация.
Горячий городСамый яркий роман – с Иркутском
Я путешествую часто, такая работа, а особенно часто – в последний год, и много узнала теперь. Например, мне в Архангельске очень хорошо, несколько раз уже туда возвращалась и поеду еще. Удивительным оказался Смоленск, Благовещенск прекрасен, из Екатеринбурга просто не хочется уезжать, разве только ради того, чтобы рвануть в Калининград.
Но самый яркий роман неожиданно случился у меня с Иркутском. Я была там впервые осенью – и влюбилась сразу, бесповоротно и навсегда. И когда в апреле меня пригласили провести в Иркутске «Тотальный диктант», согласилась сразу, не раздумывая и с восторгом.
Например, представьте себе: в Иркутске триста с лишним солнечных дней в году. Почему-то нам кажется, что Сибирь – это север, а это восток, и такое количество солнца нашим хмурым Москве и Питеру даже не снилось. Это ты – северянин, приехал и щуришься, в ноябре достаешь солнечные очки.
И такое же впечатление на сдержанного, замкнутого северянина в Иркутске производят люди. Всякий, кто хоть раз выступал перед аудиторией или сидел в зале, знает эту мучительную паузу после фразы «Будут ли вопросы из зала»: что-то школьное сразу в нас просыпается, и неловко, и быть первым не хочется. Так вот, я в общей сложности выступала в Иркутске пять раз, и там этой паузы нет никогда. В Иркутске модератор встречи не всегда успевает задать даже собственный первый вопрос. Зал участвует в разговоре на равных, он хохочет и перебивает, зал свободен и весел, ему есть чем с тобой поделиться.
Называется это «иркутскость». Да, у города есть характер, у которого есть название, и характер этот ни с чем не перепутать. Уникальный какой-то собрался набор: и гигантский кусок истории – декабристы с женами, адмирал Колчак и Григорий Шелехов, который доплыл до Аляски и там основал те самые первые поселения. Православные храмы и рядом – католические костелы, синагога, мечеть и буддистский дацан, город ссыльных и колонизаторов, исследователей и свободных людей, которые жили вместе и строили церкви свои бок о бок, перемешались и сплавились. До царя далеко, к Богу близко, и Байкал ведь еще, разумеется, про него даже начинать не буду, не хватит места. Описать Байкал невозможно, его надо увидеть. Ну и солнце, наверное, тоже: триста с лишним дней солнца. Вот все это сложилось, и получился в Сибири особенный, на другие вообще не похожий горячий и вольный город, где все правильно как-то между людьми, легко и как надо. И где даже холодноватому северянину так становится вдруг хорошо, что всерьез начинаешь думать: может, бросить к черту Москву и переехать туда насовсем. Но родился ты все же не там и, скорей всего, не дотянешь, не сможешь оправдать, потому что ты все-таки северянин.
Просто ездишь туда при любой возможности – отогреться, и оставляешь там всякий раз кусок сердца. Большое спасибо АСПИР за приглашение и организацию «Тотального диктанта», который оказалось очень весело диктовать.
Андрей Коровин
Поэт, критик, литературный деятель, журналист, автор песен, руководитель культурных проектов. Родился в поселке Первомайский города Щекино Тульской области. Окончил Тульский факультет Юридического института МВД РФ, Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А. М. Горького (семинар поэзии Ю. П. Кузнецова). Как поэт печатается с 1989 года.
Виадук Петра Никитина: как оживают открыткиТворческая командировка Аспир в город протокосмонавтики, русского классицизма и французского сыра
В молодости я собирал дореволюционные почтовые открытки. Были среди них и наши, и иностранные, и с надписями, и без. Увлекательно рассматривать спустя сто с лишним лет фотоотпечатки мест и людей, которые стали случайным отсветом человеческой истории. А люди на этих открытках веселятся, или гуляют, или работают. Вот прачки в Париже стирают в Сене белье. А вот карнавал в Венеции, огромные кукольные фигуры везут на повозках по городу. Вот – каирские пирамиды, а сзади письмо кому-то на неизвестном мне языке. Целые истории можно сочинить, глядя на эти застывшие фото. Среди прочих однажды попалась мне и открытка с видом калужского виадука и стоящим на нем мужчиной… Так меня тогда поразил этот мост, что я написал о нем стихотворение, точнее даже не о нем, а о времени, в котором этот мост проносится вместе со стоящим на нем мужчиной. Прошло тридцать лет, и вот я – в Калуге…
Творческие поездки писателей по России сегодня организовывает АСПИР – Ассоциация союзов писателей и издателей (объединившая несколько крупнейших писательских союзов и Российский книжный союз). Писатели сами выбирают свой маршрут. И я решил осуществить давнишнюю мечту – увидеть самый большой в России виадук. А заодно повидаться с друзьями в Калуге и Обнинске. В эту творческую поездку мы отправились с сотрудником АСПИР Марией Базалеевой на машине.
Улица Коровинская, на которой стоит наш отель, как будто встречает с распростертыми объятиями. Надо же было приехать в Калугу именно на улицу Коровинскую! Ничто не предвещает завтрашний ледяной дождь. Утром первого дня – встреча со студентами в Калужском государственном университете имени К. Э. Циолковского. Полный зал студентов-филологов и журналистов вначале недоверчиво смотрит в свои телефоны, затем начинает включаться в разговор, задавать вопросы, внимательно слушать стихи. Кажется, контакт с залом найден, и сами педагоги тоже слушают внимательно и даже с каким-то удивлением. Мне доводилось сталкиваться с такой реакцией слушателей: «Думали, будет скучно, а оказалось очень интересно!» Увы, сегодняшний читатель почти не знаком с современной поэзией.
После университета едем в Обнинск. Город, с которым я почти сроднился: так часто в последние годы здесь бывал. Породнил меня с ним мой друг замечательный русский поэт Валерий Прокошин, ушедший из жизни в 2009 году. Его калужский треугольник: Ермолино – Боровск – Обнинск. Калугу он не любил и все время ее «троллил», как теперь говорят, в своих стихах. Зловещая у него она получалась, Калуга. Маленькая местная столица вызывала у него раздражение. Видимо, не сложилась у них любовь, так бывает у мужчины с женщиной.
О Прокошине мной сказано уже достаточно – и в печати, и на многочисленных вечерах памяти и в Москве, и в Обнинске. Поэтому начинаю свое выступление в Центральной городской библиотеке рассказом о двух других поэтах русской провинции, близких мне своей жизнью и творчеством, – туляках Ольге Подъемщиковой и Сергее Белозерове. Представляю книгу их судьбы и любви «Зима», изданную в прошлом году. Потом перехожу к своим стихам. В зале – дорогие сердцу люди: удивительный художник Вячеслав Черников, друг и единомышленник, с которым мы работали вместе не над одной книгой, поэты Эльвира Частикова, Наталья Никулина, Евгений М’Арт, прозаик Надежда Коллегова, знакомые и незнакомые лица. Обнинская библиотека с моего последнего визита совершенно преобразилась, это был не просто ремонт, а настоящее современное преображение пространства. Все продумано – есть секции для маленьких читателей, для подростков, для взрослых. Дизайн современный, комфортный и уютный.
Понимаю, почему здесь все время толпятся дети, сидят за столами подростки, приходят взрослые читатели. Это – Дом Книг, а не архив, как это частенько бывает в провинциальных библиотеках. Зато совершенно не изменилось традиционное обнинское гостеприимство – чай-кофе, печенья-бутерброды гостям и друзьям библиотеки, разговоры о совместных проектах и книги в подарок. Да еще конфеты по карманам «на дорожку» в придачу. Люблю я этот Обнинск и ничего не могу с этим поделать!
Поздним вечером возвращаемся в Калугу под стук ледяного дождя о лобовое стекло. Мария крепко держится за руль, чтобы благополучно довести машину до Коровинской улицы в Калуге. Обсуждаем сегодняшних слушателей и приходим к выводу, что слушатели в Калужской губернии замечательные. День был насыщенный, хотелось бы пообщаться со всеми подольше, но жесткое расписание обязывает держать рабочий темп.
Утром – краткая обзорная экскурсия по городу, которую проводит для нас писатель Ольга Клюкина. Калуга – небольшой русский город с населением примерно в триста тысяч жителей, уютно расположившийся по обеим берегам Оки, недалеко от Москвы. Говорят, архитекторы называют Калугу столицей русского классицизма. В городе и правда отлично сохранился исторический центр, торговые ряды Гостиного двора, кафедральный собор Живоначальной Троицы… А тот самый, поразивший меня в юности на открытке легендарный каменный мост известного архитектора Петра Никитина, – старейший и крупнейший каменный виадук России, в реальности поистине впечатляет. Мост опирается на 15 крупных каменных арок, три центральные арки сделаны в два этажа. В длину – порядка 160 метров, а в высоту – около 20. Вид с моста на ручей Березуй, что бежит по дну крутого оврага, такой, что аж дух захватывает! Вот только почистить овраг от мусора городским властям не мешало бы…
Но главное, что случилось с Калугой за всю ее историю, – это, конечно, Циолковский. Скромный гимназический учитель, поселившийся на окраине города, в свободное от службы время писал научные труды о ракетодинамике и воздухоплавании, астрономии и философии, конструировал дирижабли и ракеты, мечтал о полетах человека в космос и заселении Луны.
Это было время мечтаний и технических открытий. Люди искали бессмертие, а он смотрел дальше звезд – туда, куда может пробиться только человеческий разум. Здесь, на окраине Вселенной, Циолковский представлял себе полеты человека в космическое пространство, листал википедию того времени – Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, носился по городу на велосипеде в своем знаменитом плаще-крылатке, катался на коньках по Оке, используя большой черный зонт как парус. Если бы не внезапная глухота, случившаяся с ним из-за детской простуды, может быть, и не было бы великого ученого и мечтателя Циолковского. Он справился с этой травмой, придумав свой знаменитый «слухач» – трубу, через которую слушал собеседника. Труб этих немало сохранилось в его Мемориальном доме-музее в Калуге.
Но главное, что сделал Циолковский, – это запустил маленькую, провинциальную Калугу в открытый космос. Где бы она была сейчас без него? Сегодня же все, кто так или иначе причастен к космической эре человечества, знают о ее первопроходце Циолковском и скромной Калуге, в которой он жил.
Я слышал, что раньше была такая традиция: наши космонавты после полета в космос приезжали в музей отчитаться перед Циолковском о проделанной работе. Приезжают ли к Циолковскому нынешние космонавты? Он-то наверняка сидит на своей любимой Луне, пишет очередные научные труды и поглядывает на космические корабли, летающие вокруг Земли, думая, когда же, наконец, человечество перестанет заниматься ерундой и займется настоящим делом – освоением дальнего космического пространства.
Сегодня Дом-музей Циолковского вызывает тихую грусть. Рядом разрастаются частные дома, пытаясь разукрасить округу пародией на провинциальность. А мне видится вокруг чудесного дома великого мечтателя воздухоплавательный парк с дирижаблями, аэропланами и воздушными шарами, на которых смогли бы подняться в небо посетители музея, чтобы окинуть взором с небес нашу крохотную землю и увидеть, какая же она маленькая и хрупкая. И, может быть, как и Циолковский, захотеть поселиться где-нибудь на Луне, хотя ее, говорят, уже давно продали под будущие космические дачи предприимчивые американцы.
На калужском рынке встретился нам внезапный француз. Как ему и положено, он продавал настоящий французский сыр. Вопрос, что он здесь делает, не застал его врасплох. Наверняка он привык отвечать на него по сто раз на дню. Он говорит, что любил старый тихий Париж, а теперь там столько беженцев, что город совершенно изменился. А здесь, в Калуге, тихо и спокойно, и он чувствует себя как в Париже 80-х годов. Словно он из него никуда и не уезжал. Вот такая она современная Калуга – тихий русский Париж.
Днем нас ждут в Калужской областной научной библиотеке имени В. Г. Белинского. Здесь тоже встречают добрые друзья-писатели – Александр Трунин, Марина Улыбышева, Павел Тришкин, Инна Теплова и другие. Со многими неоднократно виделись и выступали вместе в Москве, Коктебеле, на Полотняном Заводе. Встреча получилась камерной, но насыщенной стихами и вопросами-ответами. Областная библиотека в Калуге проигрывает Обнинской по многим параметрам: и по сухому гостеприимству, и по отсутствию ремонта, и по безжизненности библиотечного пространства. Ну что ж, в чужой монастырь, как говорят, со своим уставом… Хотя немного обидно даже стало за Калугу…
Калуга давно уже признана колыбелью космонавтики. Даже на гербе у нее – первый космический спутник Земли. Потрясающий, обновленный Государственный музей истории космонавтики имени К. Э. Циолковского, по которому можно бродить не один день, вызывает неподдельное восхищение. Но городу, на мой взгляд, все-таки не хватает именно космического. Космической столичности или столичного космизма. Космического классицизма в облике города. Циолковского видения мира. Наверное, нужен архитектор масштаба самого Циолковского и Петра Никитина, чтобы запустить Калугу в наступивший XXI космический век.
А самые интересные нынешние открытки, которые я обнаружил в современной Калуге, – это репринтный набор «Воздухоплавание и авиация на рубеже XIX – начала XX веков» из коллекции инженера Б. Н. Воробьева, первого биографа Циолковского, – выпущенные Музеем истории космонавтики. Открытки из ушедшей эры мечтателей и воздухоплавателей.