Родилась в 1978 году в городе Ивано-Франковске.
Пишет как на украинском, так и на русском языках.
По образованию художник. Работает в учебно-реабилитационном центре для детей с нарушениями развития «Мрiя» воспитателем и учителем рисования.
Был юн рассвет
Был юн Рассвет. И строен. И высок.
Забавы ради – целился в висок
небесным несозревшим мандарином.
И накалялся красный мандарин.
Вываливались Старцы из картин,
отряхивая бороды и нимбы…
И я шептала: больше не грешу!
Не пью одна, не вешаю лапшу,
не дохну всуе, честно – НЕ ПИШУ…
Я в шесть утра на кухне – ВЫПИТЬ ЧАЮ.
Да потому что холодно!.. Зима…
(«Назол» – от носа, горе – от ума,
ключи от рая, крышка – от кастрюли…)
И уходили Старцы в Никуда.
В горячей кружке плавала звезда…
И выпадали буковок стада
из дырки от попавшей метко пули.
Мне хорошо
Мне хорошо на дне моей реки.
Мне кислород уже и – ах! – не нужен.
Не нужен завтрак. И обед – не нужен.
Тем более – такси, свиданье, ужин,
дежурный трах… И даже плавники
здесь не нужней, чем хобот – попугаю,
спине – асфальт, а паруса – трамваю.
Мне хорошо на дне моей реки.
И не пытайтесь, глядя в глубину,
взывать надрывно к совести утопшей,
и топать нервно ножкою продрогшей,
бубнить чего-то… (что-то – про весну)
и палкой бить прибрежную волну.
Простите мне мой рыхлый вид намокший
(но как прекрасны эти пузырьки!..).
Мне хорошо на дне моей реки.
Поверьте – мне ни капельки не жаль
остаться здесь в компании предметов,
когда-то утонувших: пистолетов,
свершивших преступления, коньков,
ржавеющих на теле конькобежца,
пустых бутылок, рваных кошельков,
дырявых разноплановых носков
и ключиков от сломанного сердца,
машины, сейфа, дома, гаража,
под печень залезавшего ножа,
изрезанных кусков какой-то ткани
и мячика, ушедшего – от Тани.
Мы все лежим, болтая и шутя,
на дне в небытие переходя,
подвержены метаморфозе дивной…
Не мучают ни сплин, ни каблуки —
мне хорошо на дне моей реки!
А вам пора – у Вас поет мобильный.
…И море отказалось от меня
…И Море отказалось от меня,
отхлынув так спокойно и красиво.
И был четверг. И небо цвета сливы.
И полночь. И пустая болтовня
в таком веселом радиоэфире,
где о кефире, гире и сортире.
И не было пустынней места в мире,
где Море отказалось от меня.
Ведь Море – отказалось от меня.
И задыхались синие киты
на берегах – трагично и статично.
И шел трамвай – трамвайно так звеня.
И говорил кондуктор: «Неприлично
бледны Вы… Но – сезон… Симптоматично».
И жалкое «Спасибо. Все отлично!» —
конечностями резво семеня,
срывалось с губ.
До боли непривычно
вдруг понимать, что Морю – безразлично.
Ведь Море – отказалось от меня.
И Нежный Друг, порвав от страсти лиф
и теребя упрямые застежки,
расстроен был и удивлен немножко
(он раньше думал, что русалки – миф),
вдруг обнаружив под красивой тканью
не пары ног хмельное трепетание,
не жажду ласк, касанья и пронзания,
а очень стройный, но – русалий хвост…
И, избегая потерять сознание,
присвистнув тихо, молвив «Западня…»,
ушел в окошко, «дернув» «на коня».
А я в песках раздетая осталась.
Я от тоски в русалку превращалась.
Ведь Море отказалось от меня.
Евгений Городецкий(Украина, Германия)
Родился в Житомире. Живет в Германии. С 2014 года пишет стихи и иногда прозу. Стихи публиковались в журналах «Мастерская», «Записки по еврейской истории», «Семь искусств» (Германия), «Новый свет» (Торонто, Канада), «Берлин. Берега» (Германия).
Поколение XY
Что тебе рассказать? Зачем тебе это, почему ты все время об этом просишь?
О том, как мы строили бесконечную гать и рубили десятки просек?
Таскали чугунные рельсы на себе и насмерть к ним примерзали зимой руками?
Так это ведь были совсем не мы, и не кончиками пальцев, а всего-навсего
языками.
Мы – героическое поколение, не валившее лес в тайге, не летавшее в космос
с собаками.
А если стреляли, то только по самим себе, а не попав, не смеялись, а плакали.
Мы не знали, что вены надо не поперек, а вдоль, а трава не наркотик вовсе.
И не понимали, что в сердце бывает зубная боль, и это Гете, а не Маяковский.
А еще мы торговали собой на обочинах, на вес, на цвет, на штуки и ведрами,
и выкладывали на прилавок свой ливер просроченный, между чужими грудями
и бедрами.
Это из наших книг криво вырывали страницы для того, чтобы в них
заворачивать семечки.
По ним можно было гадать и вязать на спицах. Страница десять, попали
в темечко.
И гвозди не надо делать из нас. Мы быстро гнемся и покрываемся ржавчиной.
Мы лучше сыграем тебе. Здесь и сейчас. По системе Станиславского
и Немировича-Данченко.
Что ты хочешь услышать о беспардонных нас, о поколении не «вопреки»,
а «вместо»?
Пойдем, я покажу тебе, где тонуть с руки. Я уже пробовал на себе это место.
Август выдался жарким
Вечером, когда за домами садится солнце,
в соседних дворах начинают поливать траву.
Трава щурит зеленые глаза, узкие, как у сонных японцев,
и, поднимая нескошенные метелки, пахнет, как на лугу,
с которого лет тридцать назад забрали ее семена,
чтобы начать продавать готовые к укладке газоны.
Кто были эти талантливые голландцы, кто запомнил их имена?
Рыжие и рослые, очень похожие на удавшиеся клоны
тех, кто вывел и начал продавать на вес золота
тысячи сортов голландских тюльпанов,
ярко-красных, прекрасного фона для серпа и молота,
желтых, как цвет созревших на Кубе бананов,
черных, как ночи, когда их везли в Америку на судах контрабандистов,
разноцветных, как головы школьников на экскурсии в зоопарке,
лиловых или белых, раскрывшихся или завернутых в листья,
диких, бросающихся на людей, и культивированных, пишущих без помарки.
О чем это я? О том, что август выдался жарким,
что дожди пьют где-то пиво и уже никуда не идут,
о том, что в одежде чувствуешь себя макароном средней проварки,
а солнце после обеда лупит тебя по плечам, как кожаный кнут.
В соседнем саду призывно и хрипловато смеется женщина.
Ее обрызгал водой разведенный в апреле сосед.
У них в заборе между дворами сначала была трещина,
а завтра проснутся утром, а никакого забора нет.
Маркус Виль (Украина)
Родился в Запорожье. Окончил филологический факультет Запорожского национального университета. Работал спортивным репортером, а также корреспондентом городских новостей на телеканале «Алекс». В качестве журналиста сотрудничал с украинскими периодическими изданиями. Пишет стихи и прозу.
В 2017 году в журнале «Хортица» был опубликован роман «История одного жеста». Пишет также тексты для украинской рок-группы «Гарри и Членские взносы». Живет в Запорожье.
Вот серый дом, вот девять этажей
Вот серый дом, вот девять этажей,
а также девять выстроенных в ряд
кухонных окон, за которыми едят,
конфорки синим пламенем горят,
и кто-то может выпасть ненароком
из окон тех и трупом в палисадник
сбежать от повседневных ритуалов,
дождем из человеческих осадков
себя развеять в вечности туманах,
избавиться от жизненных оков.
А впрочем, тихо! Хватит о печальном!
И потому опять начнем сначала:
вот серый дом, где много стариков,
которым, словно кораблям, причалом
он был надежным… о, прекрасный дом!
В нем и живут, и умирают в нем!
А во дворе вороны вместо чаек
сопровождают звуки похорон.
О черт! Опять заговорили о печальном!
Ну что ж, тогда все заново начнем:
вот серый дом, вот девять этажей…
Иван Дзяба (Украина)
Родился в 1970 году в г. Асбесте Свердловской области. С 1971 года живет на Украине. Учился в Ленинградском механистическом институте. Служил в армии. Работал директором, водителем, главным бухгалтером, сторожем, менеджером по продажам.
Осенний призыв
В одном строю беда и холода
Приходят неизменно неучтиво.
И делят жизнь на «до» и «никогда»
Косой метлой осеннего призыва.
Во все углы дотошные ветра
Доносят плач призывного набата
Из сердца осени, из самого нутра,
До облаков и звезд, до самой крайней хаты.
По душам пожелтевшая листва
Разносит погребальные повестки.
Цветы угрюмо строятся по два
На бледном фоне черной занавески.
В густом тумане меркнут образа,
И лики мира, и пенаты дома.
Нездешним светом давит на глаза
Суровый взгляд слепого военкома.
Как свечи, зажигаются костры,
И пахнет дым кремированным летом.
И паутину сумрачной муштры
Плетет закат кроваво-красным цветом.
Скрывает мрак ушедших навсегда,
Развозит грязь прохоженные тропы,
Свалилась спать уставшая беда,
Сданы в архив мечты и гороскопы.
Смывает дождь земные имена,
Включая истинные в списки новобранцев.
Торчат посеянные смертью семена
Озимой порослью…