Как переживали семьи героев их смерть? Есть несколько примеров таких публикаций. Образ героя должен был быть безупречным во всех отношениях. После его смерти показатели безупречности демонстрирует семья героя.
Прекрасный очерк М. Зингера[428] о семье летчика Николая Годовикова был опубликован в 1940 г. Годовиков был бортмехаником в экипаже С. А. Леваневского, который в 1937 г. совершал перелет через Северный полюс Их самолет пропал без вести около побережья Аляски. Нигде в очерке летчик не назван по имени! Но его отношение к семье – жене и детям – описаны как положительный, в каком-то смысле идеальный пример для читательниц журнала «Работница». У Годовикова осталось семеро детей. Он трогательно относился к жене, помогал во всем. Очень любил своих детей, помогал их купать, качал ночью. Вот пример: «Бывало, взглянет на жену и скажет:
– Ты, Любаша, чем-то расстроена. Захлопоталась. Я тебе сейчас помогу…
Так привыкли в семье к этой отцовской помощи настоящего советского семьянина, отдающего детям весь свой досуг, и вдруг… не стало отца», – пишет автор очерка. Друзья героя помогали его семье, его дети старались хорошо учиться, а жена – вырастить их и выучить. Теплый очерк, очень человечный в некоторых деталях.
Но все же цель очерка – показать идеального героя и его семью как образец для подражания. Вдова и дети летчика стараются в память о нем быть тоже идеальными. В очерке нет места слезам и другим проявлениям горя. Хорошие оценки – вот память детей об отце, заботливая мать ведет дом, растит детей – выполняет свой долг. Этот сценарий не оставляет места для нормальных человеческих эмоций: жены героев не плачут, а соответствуют своему положению. Кстати, сын Годовикова Алексей, тоже летчик, в 1942 г. погиб в бою и посмертно получил звание Героя Советского Союза. Это подтверждение достоверности очерка о прекрасной семье и детях героя? Очень может быть, что да. Однако смысл публикации в женском журнале – не просто зафиксировать реальный факт, а создать целостный образ, положительный пример.
Военная тема была важной на протяжении всего довоенного периода. Однако содержание этой пропаганды менялось в зависимости от ситуации. Так, после столкновений на острове Хасан и начала советско-финской войны тема военной подготовки женщин из рутинных отчетов трансформировалась в заметки и очерки о героинях, принимавших участие в боевых действиях.
Какие особенности можно отметить в этих публикациях? Обилие деталей не делает рассказы о войне правдоподобнее. Вот типичный пример: очерк о Кате Андреевой[429], публикация 1940 г. Она участвовала в боях с «финской белогвардейщиной», была награждена медалью «За боевые заслуги».
О себе Катя рассказывает так: окончила в Ленинграде школу медсестер, год работала в больнице, потом добровольцем пошла в военкомат. Ее воинская часть попала в окружение, бои шли в тылу врага. Девушка помогала трем бойцам, которые сами не могли идти, отстали от остальных, оказались ночью в сугробах, без оружия. Услышали шорох лыж, Катя закричала: «Шестой батальон, направо, пятый – налево! За Родину, за Сталина, вперед!» По ним дали несколько очередей, они плутали по лесу, но до рассвета нашли своих. Над девушкой посмеивались бойцы: в ее ватных шароварах застряла пуля, батальонов было всего три, а она командовала пятым и шестым. Но все признавали героический и смелый характер девушки. Скупо описаны подробности фронтовой жизни: обстрелы, нехватка хлеба, контузия и т. д. Приводится только один трагический эпизод, когда врач Вознесенский был ранен в живот, достал пистолет и застрелился. Перед смертью он сказал, что знает, что с такой раной он не выживет: «Идите вперед и будьте счастливы!»[430]. Этот эпизод никак не комментируется и настроение публикации не изменяет. Героиня цела и невредима, пули свистели над ее головой, но не задели ее. Раненые, за которыми она ухаживала, живы. Все почти благополучно, хотя описывается тяжелая война, на которой было множество жертв.
Так же описывалась война и в первые недели Великой Отечественной войны. «Рассказ партизанки Насти К.», который ведется от первого лица, практически повторяет публикации довоенного периода. «Я разведчица – пишет героиня. – Работа моя рискованная, опасная для жизни. Этим она и интересна. Захватывает меня она так, что забываешь все остальное. На днях мне исполнилось 18 лет. …Война внесла поправки в мою жизнь. Я оставила станок и родной очаг, пошла туда, где опасно, где решается судьба моей отчизны. Труден и опасен каждый шаг партизана. Это люди, которые не боятся смерти, не отступают перед опасностью»[431]. Далее следует рассказ о том, как девушка пошла в разведку. На обратном пути группу заметили немцы, открыли «бешенный пулеметный и минометный огонь», всех убили. Но она удачно добралась до леса и отчиталась о выполненном задании.
И. Ракобольская, начальник штаба женского полка ночных бомбардировщиков, вспоминала, что они сочинили 12 заповедей своего полка. Первая была: «Гордись, ты – женщина!». Она написала так: «Многие вспоминают наши военные годы как счастливые, вернее, наиболее значимые в нашей жизни. Я думаю, что это потому, что мы тогда нашли единственно правильное свое место в строю, самое главное…»[432]. На фронтах Великой Отечественной войны воевало около миллиона женщин, они освоили и традиционно мужские военные профессии (снайпер, сапер), и массово трудились во фронтовой медицине.
Вопрос, почему женщины пошли воевать, интересовал С. А. Алексиевич, автора историко-документальной книги «У войны не женское лицо». Она написала в предисловии к этой книге, что «…Мы имеем дело с историческим феноменом. Никогда еще на протяжении всей истории человечества столько женщин не участвовало в войне…»[433]. На огромном документальном материале Алексиевич доказывает, насколько тяжелой была для ее героинь война, насколько противоречила она женской природе, как калечила в прямом и переносном смысле. Однако женщины пошли на эту войну, проявили чудеса массового патриотизма, героизма и самопожертвования. Почему?
Это явление складывалось из множества составляющих. Пропагандистская работа женских журналов – один из аспектов ответа. Нравственным ориентиром для женщин должны были стать образы героинь, совершивших подвиги: Полины Осипенко, Марины Расковой и др. Есть и аспект реализации равноправия: женщины равны мужчине в труде и в бою. Они освоили мужские профессии на производстве, могут и должны встать вровень с мужчиной в армии, в сражении. Есть и энтузиазм 1930-х гг. – «нам нет преград» ни в чем, включая подвиг.
Сейчас для нас есть значительная разница в оценке войны с «белофиннами» и Великой Отечественной. А ведь для читательниц женских журналов, вообще для советской аудитории 1930-х гг. не существует этой разницы. Воевать, потому что Родина приказала – это один из видимых негативных (с современной точки зрения) аспектов довоенной пропаганды. Хотелось бы еще подчеркнуть и то, насколько идеалистичны, иногда романтичны, в значительной степени нереалистичны были представления о войне, формируемые довоенной печатью.
Героини Алексиевич говорят, что «мы и Родина – для нас это было одно и то же» (Тихонович К. С., зенитчица)[434]. Вопрос стоял, быть или не быть стране, народу?» Поэтому они пошли воевать – за народ, за Родину – так отвечает на него Алексиевич. Я бы обратила внимание также и на представление о том, что для ее героинь Родина важнее собственного благополучия и жизни. Эта позиция формировалась очень активно в довоенной печати и кажется непонятной современному человеку с его культом индивидуализма.
Какое значение имели публикации очерков и рассказов, тематически связанных с военной подготовкой женщин, для женской аудитории? С помощью образов героинь показывался новый стереотип поведения женщины – свое равноправие она доказывает с оружием в руках. Женщина может и должна воевать за социалистическую Родину, которая дала ей эту свободу – вот главный вывод из сказанного. Такая активная жизненная позиция поддерживалась множеством ситуационных примеров в женской печати этого периода. В образах героинь романтизировался подвиг, в том числе и на войне.
С одной стороны, пропагандисты не хотели вызвать панику среди женщин, нагнетая в условиях мирного времени пропаганду военной подготовки. Поэтому у многочисленных публикаций по этой теме были и другие смысловые акценты. Женщины ставили рекорды, что подчеркивало их равноправное положение. Они служили в армии (в основном летчицы) – это тоже символ равенства, овладение «мужской» профессией. Физическая закалка (умение ходить на лыжах, прыгать с парашютом, бегать и пр.) помогала женщинам в их основных профессиях (например, геолога или врача). Именно так увязывалась тема военной подготовки с широким спектром производственных публикаций.
Борьба с врагами народа в печати дает примеры предельно агрессивной лексики: «расстрелять гадов», «озверелую фашистскую банду потопить в море крови», «стальной стеной встать на защиту» страны от троцкистов и т. д. Женщины, как и остальная советская аудитория, привыкли, что даже о мирных свершениях печать говорит с помощью военной лексики: «битва за урожай», «страна под культурным ружьем», «атака на старый быт» и т. д.
С другой стороны, постоянное присутствие военной темы в печати, предназначенной для женщин, наравне с рассказами о любви, женской доле, профессиональном становлении и прочими темами делали войну как бы непременной часть жизни советской женщины.
Выводы
Производственная пропаганда в советской печати для женщин в 1920-е гг. в какой-то степени была подготовкой к индустриализации, когда лозунги женских журналов были в значительной степени реализованы. Причем нужно отметить преемственность в работе центральных партийных журналов для женщин на протяжении всего довоенного периода: в годы первых пятилеток они развивали те же пропагандистские установки и представления, которые формировались журналистикой в 1920-е гг.