920–1930-х гг. очевидна манипуляция этой темой, она увязана с производственной пропагандой и реформами уклада.
3.3. Новый жизненный сценарий женщины – основной инструмент печати в процессе укоренения коммунистической идеологии
Затронуть сразу все важные аспекты эмансипации женщины помогали публикации, тему которых условно можно назвать «сценарием жизни». В них на примере реальных или вымышленных героинь подсказывался конкретный сценарий для достижения той или иной политически-актуальной цели: стать ударницей, летчицей, врачом и т. д. Конечно, образы рисовались идеальные – у советских героинь все в жизни было «правильно»: мысли, результаты, семьи, а если возникали трудности, то только для того, чтобы показать, как надо их преодолевать. Подобные публикации имели важное значение в укоренении различных аспектов коммунистической идеологии в их комплексном освещении. Конкретность аргументов, демонстрация «применения» агитационно-пропагандистских посылов в жизни героини (реальной или вымышленной) имели как актуальное значение, так и работали на долгосрочную перспективу. Задачей партийных СМИ было изменение общественного сознания, представлений о жизненных целях нескольких поколей людей (как «отцов», так и «детей»). В этом очень важны конкретные примеры, состоящие из четкого «плана действий» и мотивации решений.
Условно такого рода публикации можно разделить по тематическому принципу: сценарий политический, производственный, военный и т. д. Базовые представления журналистов таковы: целью жизни должны быть свершения в общественно-производственной сфере, а семья и дети – это сопутствующий фактор.
Образцом для женской прессы были коммунистки: как те, которые имели опыт подпольной работы, тюрем и ссылок, так и те, которые вступили в партию большевиков после 1917 г. Их образы объединяет идея самоотречения и самопожертвования, житейские критерии успешности их не волновали. Аскетизм, пренебрежение к быту, неприятие любых ценностей, кроме борьбы за счастье всего человечества, – также отличительная черта этих героинь. Они рисковали жизнью, здоровьем, в буквальном смысле слова «положили свои жизни на алтарь революции». Конечно, круг революционерок был значительно шире, чем те несколько героинь, которые оказались на страницах женской печати: Н. К. Крупская, С. Н. Смидович, И. Ф. Арманд, А. М. Коллонтай, М. И. Ульянова. Из зарубежных социал-демократов названа К. Цеткин. Однако и о них немного публикаций.
Как выглядел образ коммунистки? В первую очередь он лишен каких-либо индивидуальных черт, подробностей о характере, привычках, вкусах героини. Практически нет сведений о семьях, детях, деталей их личной жизни. Образцом такой коммунистки была Н. К. Крупская. Ее статус жены, а потом вдовы вождя во многом способствовал именно такому, обезличенному стилю публикаций о ней, какой характерен и для Ленинианы в целом.
В 1924 г. М. Кольцов в очерке «Жена. Сестра» назвал семью Ленина «семьей из будущего коммунистического мира»[590]. Он перечисляет такие характеристики этой семьи: у коммуниста – жена и сестра тоже коммунистки (единство убеждений, целей и совместная работа), «коммунистический быт» (скромность, аскетизм, пренебрежение удобствами). Кольцов описывает вдову Ленина в день похорон: «прямая фигура», «строгий взгляд», «губы ее не дрожат»[591]. Н. К. Крупская «учит Россию, безграмотную страну рабочих и крестьян, читать», М. И. Ульянова «учит рабочий класс писать», «вкладывает в перепачканную руку пролетария перо». Вывод очерка: «коммунистки и жены коммунистов» не должны откладывать на потом «коммунистический быт», ведь семья Ленина живет «при вас».
В 1939 г. к 70-летию Н. К. Крупской в «Работнице» была напечатана статья и на обложке опубликован ее портрет. Автор статьи, Людмила Сталь, называет Крупскую «близким другом и соратником»[592] Ленина. Она подробно описывает сферы деятельности Надежды Константиновны, но нигде не называет ее женой Ленина: «…Около 30 лет Крупская прожила рядом с великим гением трудящегося человечества. Их соединяла крепкая дружба», их роднила «общность характеров, великое горение на общественной работе, жажда знаний… Они были очень просты в обращении с людьми, в обиходе, в одежде и в домашней обстановке». Такой рисуется идеальная семья лидера государства. В какой-то степени пыталась «очеловечить» это представление о революционерах сама Н. К. Крупская и в «Воспоминаниях о В. И. Ленине», и в своих статьях. Она писала, что «семейная жизнь может дать большое счастье, если она связана со взаимной любовью. Но любовь надо понимать не только как удовлетворение полового инстинкта. Необходимо, чтобы это чувство, которое дает много радости, связывалось с идейной близостью, со стремлением к единой цели, с борьбой за общее дело»[593]. Однако традиция писать о коммунистках только в связи с их партийной работой или государственной деятельностью сохранилась и в последующие годы, их личность или семейное положение не имели существенного значения.
Примером производственного сценария жизни можно считать очерк «В мартеновском цехе»[594]. Александра Савченко, героиня очерка, инженер-технолог по образованию, комсомолка, выпускница Металлургического института после долгих борений была назначена мастером в доменный цех. Автор отмечает, что «рабочие встретили ее с любопытством. В мартеновском цехе еще ни одна женщина не руководила работами мужских бригад». Один из рабочих отказался выполнить ее распоряжение: «в нем еще жило старое, косное чувство мужского превосходства», – отмечает автор очерка. Александра Савченко отстранила нарушителя дисциплины от работы, и по цеху прошел слух, что она «понимает свое дело» и «рука у нее крепкая». В этом очерке на редкость подробно и обстоятельно рассказано о возникавших на производстве проблемах: рабочие должны были подчиняться молодой (двадцати трех лет!) девушке, получившей специальное образование, прошедшей определенный профессиональный путь и работающей в такой сфере, которая считалась сложной и для мужчин – на сталеплавильном комбинате. Автор очерка в каждом эпизоде перечисляет, какие качества проявила героиня, чтобы преодолеть трудности: волю, «закалку», осознание своей ответственности, смелость, строгость и требовательность (даже придирчивость) и т. д. «Но даже в смехе ее, молодом и звонком, слышались нотки сильного человека, сознающего свою волю к преодолению трудностей, какие бы ни встретились на пути»[595], – пишет журналистка, подчеркивая именно волевые качества героини. Работа девушки складывалась непросто, были и ошибки, но опыт давал ей «спокойно и уверенно» себя чувствовать на разных постах. При этом в очерке многократно подчеркнута женственность и эмоциональность героини: «стройная, хрупкая», она «взволнованная и счастливая» шла на завод, «в улыбке, в румянце щек» радость от работы, работает «горячо, с увлечением», «хозяйскими глазами» оглядывает цех и т. д. Сын героини в школе рассказывает, как он гордится своей смелой мамой, при этом говорит: «она такая маленькая, хорошенькая»[596]. Конечно, героиня повышает свою квалификацию, занимается общественной работой, хорошо воспитывает сына – она идеальна во всем.
Поэтизация индустриального труда, производства и роли человека в нем присутствует и в этом очерке: героиня «представляла себя организующей частицей всего этого огромного грохочущего мира из огня и металла», противопоставляется хрупкость девушки и многотонное оборудование «гигантских» цехов. Мартеновский цех назван «сердцем» завода. Процесс варки стали описан так: «С гудением из-под завалочных окон печей вырывалось слепящее глаза пламя… а она слышала только отзвуки этой величественной, грозной и ласкающей ее слух гаммы труда»[597].
Нужно отметить, что эта публикация начала 1941 г. – в какой-то степени итоговая. Советские женщины получили доступ к образованию, воспитанием и политикой страны нацелены на овладение мужскими профессиями. Значительный вклад в этот процесс внесли и журналы для женщин.
В предвоенный период важное значение имела военная пропаганда, в русле которой рисовался для женщин военный сценарий жизни. В этом тематическом направлении интересны истории реальных героинь эпохи.
Одной из первых запоминающихся публикаций на эту тему стал очерк о курсантке летной школы М. Крутовой[598]. Героиня подробно рассказывает о том, как она «пробивалась» в летчики. Ей сказали: «Куда тебе в летчики? Иди-ка лучше в медтехникум….То ли дело быть акушеркой! А о самолете и думать забудь. Или лучше мужа летчика себе найди». Она смогла уговорить секретаря городской организации Осоавиахима, он направил в гарнизонную военную комиссию. Там врач заставил ее собирать кучу справок, обходить всех врачей. Когда девушка возмутилась, что парней за 15 минут осматривают и никаких справок с них не требуют, доктор засмеялся: «Любишь кататься, люби и саночки возить. Мы к мужскому организму привыкли. С одного взгляда можем определить – годен парень в военную школу или нет. А вы у нас – первая девушка. За все тридцать лет моей практики впервые приходится в военную школу женщину принимать».
Девушка собрала все восемь справок – «как в огне горела: все по врачебным кабинетам бегала». Потом комиссия в военной школе еще 40 минут ее смотрела и 30 минут совещалась. Наконец заявили, что она «признана годной» для поступления в летную школу. «Ну, думаю, приоткрылись двери в голубые просторы. Схватила бумажку – и давай драла, пока не задержали»[599]. Собрала узелок и поехала в Ленинград. Краевая отборочная комиссия опять долго совещалась и, наконец, призналась, что героиня здорова, годна к службе, но… нет у них «женских мест в школу». Энергичная девушка купила билет и поехала в Москву: «Ну, – думаю, – в Реввоенсовет обратиться можно, но сначала обращусь-ка я в редакцию своего журнала «Работница»… Приняли меня в редакции хорошо. Объяснила я там свои похождения… и мне посоветовали поступить в Военно-воздушную школу специальных служб. Наконец осуществилась моя мечта», – рассказывает Мария Крутова. Учиться ей было легко, еще и отстающим успевала помогать. Кроме нее в школе были еще девушки. «Парни относятся к нам хорошо. Есть, правда, некоторые единичные случаи не товарищеского отношения, но они постепенно изживаются. Да такие мелочи – ничто в сравнении с радостью достигнутой цели».