Как там она говорила? «…А ежели допустить такое, и человек им доброй волей помогать согласится, то может так статься, что они опять на волю вырвутся и страшных бед натворят». Может быть, и вправду если Колька за нитки дернет, то выпустит на волю демонов? И они начнут, как в дедушкиной легенде, всякие безобразия творить? Землей людей засыпать, огнем жечь, в кипятке варить, вихрем в клочья раздирать? Стоп! Что-то тут есть! Земля, Огонь, Вода, Воздух… Неужели Великие Духи действительно демоны?
Кольке, хотя он еще из кровати не вылез, а за окном мирно светило солнце, стало страшно, куда страшнее, чем вчера, когда на кладбище призраки окружили со всех сторон безымянную могилу, а из самой могилы змея выползла размером с удава.
Ведь если он действительно все эти трое суток помогал не благородным Великим Духам, а вредным демонам, то очутился в безвыходном положении! Пойдет и сделает, как велел Дух Воздуха — погибнет, и не пойдет — тоже «судьба будет ужасной». Даже если проделает все, что велела Хозяйка озера — а она ведь ему не все рассказать успела! — надежд на спасение мало. «Духи» ведь предупреждали, что, если кто-нибудь узнает хотя бы о том, что в кострище череп зарыт, Кольке не поздоровится… Да уж, попал так попал!
Затем неизвестно откуда в голову пришла спасительная, точнее, утешительная мысль: с чего это он взял, будто обязательно погибнет, если дернет за нитки? Да, возможно, если он просто так побежит, то не успеет спастись. Но ведь он может… улететь! Элементарно! Сделать из чего-нибудь вертолет — он же умеет мертвое из живого делать, так что запросто может его из деревьев соорудить! Потом из какой-нибудь елки сделать пилота — он же умеет и живое из живого получать! — и улететь. А если и вертолет слишком медленно полетит, чтоб удрать, допустим, от урагана, так можно его тут же, на лету, так сказать, переделать в реактивный самолет, даже сверхзвуковой — он же из мертвого мертвое делать умеет, — и фиг догонишь! Правда, надо еще проверить, верно ли то, о чем Дух Воды говорил. То есть о том, что наградил Кольку умением повелевать смертными. А то еще неизвестно, станет ли ему подчиняться этот самый искусственный летчик?
Эта мысль быстро вывела Кольку из уныния. Надо вставать да делами заниматься, лежа в кровати все равно ничему не поможешь. Тем более что как раз в это время в комнату заглянула бабушка Клаша и позвала внука кушать.
Еще во время завтрака Колька раздумывал, на ком бы ему попробовать свое умение повелевать смертными. Конечно, бабушка и дедушка для такого эксперимента не годились. Они и так в своем внуке души не чают, а потому безо всякого колдовства сделают для него все, что в их силах. На собаке Майке, что ли, попробовать? А что на ней можно пробовать? Разве что команды «фас!», «апорт!» или еще какие-нибудь. Неинтересно…
И тут Кольку осенило. Что если сейчас пойти к Пашке, Сашке или Тольке, превратить их из поросят обратно в мальчишек, а затем этих явных врагов — в своих лучших приятелей. Рискованно, конечно, можно в случае неудачи по шее получить, но если удастся — тут уж не ошибешься: действительно повелеваешь смертными!
Глава XVIIIДЕНЬ ЧУДЕС
Выбежав на улицу, Колька почти сразу же столкнулся с Витькой и Митькой. Быстроногий Олень и Мудрый Змей, как видно, весь вчерашний день собирали информацию о Жути Подводной, и торопились сообщить о своих изысканиях своему Вождю. А тот, признаться, уже позабыл малость об этом своем поручении. Да и вообще его это дело теперь особо не интересовало, ведь Жуть-то уже уничтожена. По крайней мере чудище, если даже тетка, которую он во сне видел действительно являлась душой этой самой Жути.
Тем не менее то, что эти ребята появились, Кольку обрадовало. Они конечно, признавали его за лидера и без всякой магии, но все-таки проверять на них свою способность повелевать смертными было более безопасно, чем допустим, на Сашке или Тольке. Правда, с этой точки зрения еще более безопасны бабушка и дедушка, но подвергать родных предков тем «тестам», которые задумал Свирепый Вепрь, ему не хотелось.
— Мы тут о Жути еще немного узнали, — сообщил Митька.
— Ага! — подтвердил Витька. — Помнишь, ты говорил, что тебе твой дед целую легенду про Жуть рассказал? Так вот, мой прадедушка, отец бабушки, тоже эту легенду знает. Хочешь, перескажу?
— Зачем? — пожал плечами Колька. — Я же ее знаю.
— Ну так, для уточнения. Если что-то в двух легендах совпадет, значит это похоже на правду. А если не совпадет — тогда нет.
Вчера Колька примерно так же рассуждал, но сегодня его уже не интересовали подробности про существо, которого больше нет. Правда, он тут же подумал: ведь если он вчера и впрямь умертвил Жуть, то ее труп, должно быть, где-то на озере плавает кверху брюхом! Навряд ли ее уже птицы расклевали или рыбы обглодали, эдакую тушу! А это значит, что ее можно найти… А заодно и проверить, действует ли на Витьку и Митьку его умение повелевать смертными.
— Так, — объявил Колька. — Приказываю вам: добежать до каноэ, объехать на нем вокруг озера, найти тушу мертвой Жути и подтащить к берегу напротив нашего села! Марш!
Витька и Митька сорвались с места и во весь дух помчались туда, где должно было находиться каноэ.
Колька сразу понял: да, Дух Воды его не обманул, и оба бывших «индейца» в его полной власти. Ведь как бы они ни боялись своего «вождя», наверно, все-таки решились задать кое-какие вопросы. Хотя бы о том, откуда Колька знает, что Жуть умерла. А можно было бы даже спросить, с какой стати надо мчаться бегом до челнока — куда торопиться? И вообще, они бы могли, допустим, пробежать всего сто метров и пойти пешком, а могли и с самого начала этот приказ проигнорировать. Но Витька и Митька неслись как угорелые, не сбавляя темпа, причем если Быстроногий Олень и прежде хорошо бегал, то Мудрый Змей обычно быстро выдыхался. Сейчас же они бежали вровень, будто за чемпионское звание состязались. Теперь Колька был уверен в том, что обрел способность повелевать смертными. Можно было со спокойной душой идти к Пашке, Сашке и Тольке.
Но когда Колька уже сделал несколько шагов, он услышал за спиной скрип калитки и горестные вздохи бабки Степановны. Похоже, она все еще переживала гибель своего петуха, которого утащил орел. Даже, кажется, слезы утирала…
Кольке стало жалко старушку. Он остановился и подождал, пока Степановна перешла улицу, зашла в калитку бабушкиного дома, поднялась на крыльцо и скрылась в дверях. После этого Колька подскочил к поленнице, выложенной у дома Степановны, и пожелал, чтоб круглый березовый чурбачок, лежавший поверх колотых дров, превратился в петуха. Все вышло как по-писаному: чурбачок исчез в оранжевом сиянии, которое сменилось зеленым, а потом вместо чурбачка возник красивый белый петух, огласивший улицу звонким «ку-ка-ре-ку!» Колька едва успел отскочить от калитки и отбежать в сторону, как бабка Степановна, должно быть, оборвав свой разговор с Колькиной бабушкой, чуть ли не бегом выскочила во двор и быстро-быстро засеменила к своей калитке, бормоча и всхлипывая:
— Петенька! Петенька вернулся! Есть Бог на свете! Внял молитвам моим!
Бабушка Клаша, хоть и слышала это самое «кука-ре-ку», все же отнеслась к этому делу с недоверием. Возможно, ей даже показалось, будто соседка от горя умом тронулась. Но все же вышла на улицу и была несказанно удивлена, увидев, как Степановна, вся светясь от радости, гладит петуха по гребешку.
Конечно, они принялись обсуждать счастливое возвращение Петеньки, но Колька этой дискуссии слушать не стал, а поспешил к дому Пашки Нефедова. Как известно, сам Пашка проживал в хлеву в поросячьем виде, отец его все еще пребывал на острове, превращенным в шестиметровую ель, а мать увезли в больницу с нервным расстройством после того, как муж и сын пропали без вести. За их хозяйством взялась приглядывать соседка, но сейчас ее во дворе не было, а потому Колька, воровато оглянувшись, и убедившись, что его никто не видел, беспрепятственно вошел в калитку и подобрался к хлеву. Дух, конечно, в хлеву был еще тот, но Колька только поморщился: придется потерпеть, чтоб доброе дело сделать.
За загородкой обнаружились два поросенка, один большой и толстенький, а второй намного меньше. Большой поросенок, уткнув рыло в кормушку, усердно чавкал, а маленький тоскливо похрюкивал в уголке и даже не смотрел в сторону свинячьего пойла. Колька тут же вспомнил, что, разговаривая с Колькиным дедом, дядя Петя упоминал, что приблудившийся поросенок — то есть вообще-то его родной сын! — весит килограммов десять, а прежний, который у него и раньше был (то есть самый обычный) — все пятьдесят. Тем не менее Колька для страховки спросил у маленького поросенка:
— Ты Пашка? Кивни головой, если понял!
И поросенок кивнул, а потом задрал пятачок вверх и умоляюще поглядел на Кольку своими поросячьими глазками. Мол, спаси меня, я же слышал, что меня родной папа к Пасхе зарезать собирался! А ты знаешь, каково эту свинячью еду жрать? Да еще когда этот толстый боров тебя все время от кормушки отпихивает! Конечно, его еще к Рождеству заколют, но мне-то не легче от этого!
— Короче, — сурово объявил Колька, — сейчас я тебя обратно в человека превращу. Но ты должен намертво забыть, что был поросенком, и на все вопросы: «Где ты был?», отвечать: «Заблудились в лесу с Сашкой и Толькой». Понял?
Поросенок усердно закивал головой, и Колька мысленно пожелал, чтобы он стал прежним Пашкой. В хлеву возникло зеленое облачко, поросенок исчез в нем, а потом, когда облачко пропало, в углу хлева возник бывший Младший Вождь Каменный Коготь в своей обычной одежде, только по привычке стоящий на четвереньках, не обращая внимания на то, что пол под ним, мягко говоря, не очень чистый. Правда, Пашка довольно быстро сообразил, что может и на двух ногах стоять, но вышел из-за загородки только после того, как Колька повелел:
— Иди умойся и оставайся во дворе! Никуда не уходи, пока отец не придет.
Убедившись, что бывший поросенок ему всецело подчиняется, Колька побежал к дому Тольки Петухова. Здесь возникли кое-какие сложности. Отец Тольки, как видно, был на работе, а вот мать в явно расстроенных чувствах и злая на весь мир возилась по хозяйству. В тот момент, когда Колька подошел к калитке, она как раз тащила к хлеву здоровенный чугун с варевом для поросят.