Это, безусловно, упрощение, но следует отметить, что единственное различие между нервной системой пиявок, клопов и человека заключается в том, что у нас гораздо больше нейронов в разных участках мозга. Наша сложная нервная система позволяет обдумывать и принимать решения, следует ли сразу реагировать на стимул или нет. У постельного клопа меньшее количество нейронов определяет ограниченное количество ответных реакций на стимул. Также ученые полагают, что клопы общаются между собой посредством феромонов. Например, трио постельных клопов только что переехало в новое жилище. Пройдя несколько секунд по полу, один из них натолкнулся на стену, где обнаружил трещину, своего рода безопасную гавань. Постельный клоп выпускает феромон, и это сообщение интерпретируется двумя другими особями как БЕЗОПАСНОСТЬ. В ожидании еды жуки ведут себя довольно предсказуемо: производят потомство и обильные кучи фекалий[74].
Дело в том, что у клопа мало поведенческих вариаций в ответ на выделяемые феромоны. Эти химические сообщения также являются ключом к пониманию изумительной степени организации, проявляемой социальными насекомыми, такими как муравьи, термиты и пчёлы.
– Представь, что в твоей квартире живет много постельных клопов – за изголовьем кровати, под матрасом, за переключателями.
– И все они просто ждут, пока погаснет свет… – добавил я.
– Точно, – сказал Лу.
Я заметил, что в его голосе совершенно не было ноток отвращения, и подумал, сколько людей после встречи с этим фанатом клопов, отправились домой ёрзать в кровати от бессонницы и паранойи.
Он продолжал:
– И чем сильнее загромождён твой дом, тем лучше.
Я бросил быстрый взгляд на офис Лу.
– Итак, ты говоришь, что лучше мне не бросать эту банку.
– Нет… Это было бы плохо, – ответил эксперт.
Я передал банку исследователю, но вместо того, чтобы поставить её обратно на стол, он сделал нечто странное. Он поднес ёмкость к носу и вдохнул («Довольно глубоко», – подумал я).
– Некоторые люди говорят, что они пахнут свежей малиной или кинзой, – Лу протянул банку мне.
Я понюхал.
– Хм-м-м-м-м, – сказал я, почти ничего не нюхая.
– А мне всегда казалось, что они пахнут цитронеллой, – продолжил Лу.
– Да, есть определённое сходство.
Я наклонился и сделал ещё один вдох, для начала убедившись, что защитная сетка на месте. Они пахли цитронеллой.
Учёный указал на мой блокнот.
– Это важно, – сказал он. – Существуют веб-сайты и статьи, сообщающие, что постельные клопы не имеют запаха. Это неправда.
Я кивнул и сделал несколько заметок. И вспомнил, как ребёнком охотился за колонией муравьёв, когда узнал, что они пахнут цитронеллой. Мне нужно было это проверить. И точно так же, как постельные клопы Лу, чем злее становились муравьи, тем сильнее был их запах.
Голос энтомолога вернул меня обратно в настоящее.
– По всей вероятности, постельные клопы выпускают много разных феромонов.
Помимо химических сообщений, они выделяют и другие вещества, чтобы сделать себя менее привлекательными для хищников[75].
– Люди способны различить только один из этих феромонов, – продолжил Лу, положив свою колонию на стол. – А вот, например, собаки, имеют гораздо более чувствительное обоняние, а некоторых специально обучают обнаружению постельных клопов[76].
Позже, на лекции, организованной Нью-Йоркским энтомологическим обществом, я узнал, что исследователи пытаются выделить агрегационный феромон клопов – летучие соединения, привлекающие особей для совместного освоения субстратов или иных действий, требующих концентрации усилий многих особей. Учёные надеются, что, выделив конкретное химическое вещество, узнают больше о поведении клопов и используют полученную информацию для разработки более эффективных методов уничтожения.
На лекции присутствовало в общей сложности около 75 человек. Одна часть представляла людей, имеющих отношение к борьбе с вредителями, другая часть – городских обывателей, которые либо интересовались постельными клопами, либо стали их жертвами.
Лекция называлась «Спокойной ночи, или Спать крепко без укусов постельных клопов». Первым докладчиком была доктор Джоди Ганглофф-Кауфманн, в прошлом аспирант-энтомолог в Корнеллском университете, а в настоящее время разработчик средств для борьбы с вредителями в штате Нью-Йорк. Вместе с своей коллегой Джил Блум они следили за текущей вспышкой заражения постельными клопами.
По словам доктора Ганглофф-Кауфманн, клопы изначально жили в пещерах и питались кровью летучих мышей. Как только на территории обитания рукокрылых появились люди со своим домашним скотом, клопы нашли новый источник пищи. И в какой-то момент некоторые виды постельных клопов стали ассоциироваться исключительно с людьми[77].
Первое литературное упоминание постельных клопов можно найти в пьесе Аристофана «Облака» (423 год до нашей эры). Спустя столетие в «Истории животных» Аристотель заверил читателей, что «жуки образуются из влаги живых животных, когда они высыхают вне их тел».
Монография Cimicidae, написанная Робертом Усингером, является своеобразной библией клопов. В своей книге Усингер рассказывает, что постельные клопы были распространены в Древней Греции ещё в 400 году до нашей эры и врач Диоскорид советовал своим пациентам их есть. Например, для лечения малярии использовался рецепт, который предусматривал смешивание семи клопов с мясом и бобами[78].
Лекарства с использованием постельных клопов, большинство из которых были описаны древними греками, были собраны в одно издание в 77 году нашей эры Гаем Плинием Старшим[79].
Ещё один римский ученый и автор ранних медицинских текстов Квинт Серенус[80] пишет:
Стыдно не пить тебе вшей с вином
И чесноком не побаловаться в полдень.
Иль вошку стенную проглотить
Не отвратительно – полезно, говорю я.
Вот ещё одно его стихотворение:
Некоторые мужи выписывают семь вшей для питья,
С чашкой воды пить не спеша, что
Лучше, чем в посмертный сон отправится душа.
Сообщений о реальной медицинской пользе от употребления насекомых, питья из них, вдыхания нет. И кажется, что их лекарственное использование было ничем не лучше, чем болезни, которые они должны были облегчить (см. главу 4).
«Трактат о жуках», написанный Джоном Саутхоллом, был первой книгой, полностью посвящённой постельным клопам. Опубликованная в 1730 году, она предлагает читателям взглянуть на ранние методы борьбы с вредителями в разных странах.
Во время визита в Вест-Индию в 1726 году автор был поражён, столкнувшись с «необычным афроамериканцем». Его волосы, грудь и борода были «белыми как снег». Впрочем, старый джентльмен был также озадачен встречей с автором, заметив, что его лицо и глаза сильно опухли от укусов клопов, и он задался вопросом, почему «белые люди позволяют им кусать себя», вместо того чтобы убить их, как поступил он. Автор не нашёл, что ответить, и с благодарностью принял «бутыль, полную ликера» с указанием разлить его в спальне. Узнай Лу Соркин об этом, его бы передёрнуло:
«В тот же момент, как я применил это средство, сотни (как он и предсказывал) начали выползать из всех щелей и умирать прямо передо мной»
Проснувшись без укусов, автор немедленно начал вынашивать замысел, как заполучить у бывшего раба его секретный рецепт. Соблазнив ямайца «куском говядины, несколькими бисквитами и бутылкой пива», он уговорил старика поделиться рецептом. В процессе приготовления варево текло через край, пока «все бутылки, которые мы опорожнили, не наполнились спиртным». Однако Саутхолл оставался достаточно трезвым, чтобы делать заметки об ингредиентах, количестве и всех необходимых процедурах. По возвращении в Англию он продавал инсектицид вместе со своими услугами в качестве специалиста по борьбе с вредителями. В отличие от своего давно забытого ямайского «делового партнера», Саутхолл не разглашал секретных ингредиентов эликсира, который он назвал Nonpareil[81].
Саутхолл также попытался выяснить, как постельные клопы попали в Англию. Он расспросил столько учёных, исследователей и простых обывателей, сколько смог найти, подтвердив, что до Великого пожара в Лондоне в 1666 году постельных клопов «никогда не замечали»:
«Их было настолько мало в то время, что их просто не замечали. Предположительно, они попали в Англию вместе с хвойными досками, из которых было построено большинство домов в то время[82]».
Интервью Саутхолла подтвердили заметки, сделанные в ранних европейских словарях и энциклопедиях, о том, что до Великого пожара в Лондоне не было клопов и что они попали в страну вместе с древесиной, импортированной из американских колоний. Хотя спустя годы документы подтвердят, что впервые кровососущие вредители были зарегистрированы в Англии в 1583 году (почти за 100 лет до знаменитого лондонского пожара).
Американцы же, в свою очередь, считали, что крошечные кровососы прибыли из Европы вместе с ранними колонистами. В этом отношении янки были, по-видимому, правы, поскольку энтомологи считают, что постельный клоп (лат. Cimex lectularius) происходит из средиземноморского региона, откуда он и распространился по большей части мира посредством колонизации и внешней торговли.