– А существуют тесты, с помощью которых можно отличить болезнь Лайма от STARI?
Энтомолог покачала головой.
– Мы ещё не так много знаем о болезни Лайма, а теперь появилось второе заболевание, с которым ещё предстоит разобраться.
– Почему же симптомы болезни Лайма так сильно варьируются? – спросил я.
– Если заболевание не распознать на ранней стадии, а по данным некоторых учёных, даже если и на ранней, симптомы гриппа открывают шлюзы для выхода гораздо более серьёзных вещей[113].
– Его сложно диагностировать?
– Это совершенно точно одна из причин, – продолжала доктор Йен. – Известно, что анализ крови не всегда показывает заболевание, так как оно маскируется за другими болячками, как, например, артрит или склероз. И, очевидно, существует латентная форма заболевания, когда бактерия прячется в организме и иммунная система не способна её распознать[114].
В то время, как я интервьюировал доктора Йен, в прессе и на просторах интернета разгорались дебаты между врачами, исследователями, блогерами и просто мамами по поводу того, является ли болезнь Лайма хроническим заболеванием. И по мнению большинства врачей и инфекционистов, между болезнью Лайма и долгоиграющими последствиями в организме нет связи. Исследования не обнаруживают следы бактерии Borrelia в спинномозговых жидкостях, крови или моче у пациентов, прошедших лечение болезни, хотя спустя месяцы они жалуются на хронические симптомы[115].
А доктор Лоурен Крапп со своими коллегами из университета штата Нью-Йорк в Стоуни-Брук обнаружили, что лечение пациентов антибиотиками на протяжении длительных периодов оказывается не лучше, чем эффект плацебо.
Те же, кто находятся по другую сторону барьера, задаются вопросом: почему же пациенты, прошедшие лечение от болезни Лайма, сталкиваются с серьёзными проблемами со здоровьем спустя месяцы и даже годы.
Сторонники гипотезы постинфекционного синдрома предполагают, что Borrelia burgdorferi является триггером (своеобразным спусковым механизмом) нейрологических и других хронических заболеваний у некоторых пациентов с болезнью Лайма.
До сих пор по поводу развития хронической (поздней) стадии болезни Лайма ведутся активные дебаты, и существует множество точек зрения по обе стороны «барьера».
Я попросил доктора Йен подробнее рассказать о своей точке зрения. «Как вы считаете, существуют различные штаммы данного патогена?»
– На это всё и указывает, – сказала она. – И именно поэтому так сложно проводить тесты: слишком много ложноотрицательных результатов.
Как я выяснил позднее, бывали случаи, когда изначальная вакцинация от болезни Лайма и, например, первичное лечение сифилиса или зубных инфекций могли выдавать положительную реакцию на антитела. И неожиданно стал понятен отказ от вакцинации от болезни Лайма.
– Именно это и произошло с Lymerix[116]? – спросил я.
– Это одна из причин, почему его сняли с производства, – ответила доктор Йен.
– Вакцина была разработана таким образом, чтобы атаковать определённый белок на поверхности Borrelia burgdorferi, однако изменения в этих белках провоцировали новые бактериальные штаммы. В результате эффективность вакцинации составляла всего 40 %. Более того, это нишевый рынок, в Соединённых Штатах было продано все десять тысяч доз. И ввиду разговоров о необходимости вакцинаций в последнее время, стоит ли их делать? Безопасны ли они?[117]
– И не то чтобы на вакцинах зарабатываются огромные суммы, – добавил я, и доктор Йен кивнула.
Когда наше интервью подходило к концу, доктор Йен сказала то, что заставило меня передёрнуться. «Да, надо думать, что производство вакцин может стать прибыльным бизнесом, если птичий грипп будет передаваться от человека к человеку».
Очень маленький, но нацеленный на то, чтобы нанести вред.
9Кандиру
Несколько лет назад я преподавал курс в Университете Лонг Айленда и однажды с группой из двадцати студентов мы отправились в Бразилию сплавляться по Амазонке.
Три дня мы провели в Манауле, а неделю до этого на исследовательской станции под названием «41 киллометр»[118], поэтому в Манауле мы в общем и целом наслаждались благами цивилизации. В городе было жарко, вокруг постоянно были толпы народа, но еда (и пиво) была прекрасна, а рынки пестрили щедрыми дарами реки Амазонки. Спустя три дня в Манауле мы упаковали своё снаряжение и отправились в гавань. В гавани были корабли всех возможных форм и размеров, их череда протягивалась на несколько километров вдоль реки, и все это мне немного напоминало муравейник. В конце концов мы нашли лодку, которой предстояло стать нашим домом на ближайшие пару недель. Лодка казалась белоснежной на фоне мутной воды, это был восьмидесятифутовый (25 метров) речной катер с четырнадцатью отдельными каютами, оборудованными душем и кондиционером. Другими словами, рай на воде.
Нашим капитаном был Моасир Фортес, по совместительству он также был и гидом на реке Амазонке. Мо был неотразим, остр на язык и смешнее всех, кого я когда либо встречал. После того, как все расположились в каютах, мы собрались в общей комнате, которая служила нам и столовой, и комнатой для общих встреч и отдыха. Капитан Мо обратился к нашей группе и рассказал о «семи опасностях, которые подстерегают в Амазонке». «В реке живут тысячи различных созданий, которыми мы наслаждаемся, а семь из них не против насладиться нами». В шуточной форме капитан начал рассказывать нам о пираньях, скатах, электрических угрях, анакондах и черных кайманах (кузен аллигатора из Южной Америки). А также об огромном соме камакума, способном проглотить человека целиком. В конце концов он начал рассказывать о существе, о котором я раньше не слышал. Внезапно я осознал, что смешки в комнате стихли и мы все сидели в молчаливом оцепенении.
Тишину нарушил неожиданный вопрос североамериканской женщины: «Она заплывает куда, простите!?» Я тут же сконфузился и прильнул к моему другу режиссеру Бобу Адамо. Лицо Боба перекосилось, он сидел скручившись, как будто ему только что ударили под дых.
«Я все правильно расслышал?» – прошептал я.
«Ненавижу, когда рыба заплывает по моему телеграфу», – поспешил ответить Боб.
К 2006 году, когда я планировал свое второе путешествие по Амазонке, я уже знал достаточно о кандиру (или карнеро, исп. carnero). Также я узнал, что «телеграфом» капитан Мо называл человеческие гениталии. Эта крохотная рыбка умело всплывает по уретре и фиксируется на внутренней стенке. Среди местных распространилось множество страшилок, связанных с этой рыбкой, которую они боятся даже больше, чем пиранью[119].
По словам некоторых авторов, местные жители использовали пальмовые листья и кору и делали из них специальную защиту для гениталий от нападений кандиру[120]. А самое раннее описание простейшего способа защиты было издано Карлом Фридрихом фон Мартиусом и Йоханом Баптистом фон Спиксом в девятнадцатом веке. «Этих рыб привлекает запах урины. По этой причине тем, кто передвигался по реке, перед заходом в воду перевязывали крайнюю плоть веревкой и советовали воздержаться от уринации».
К счастью, как и в случае с приятелем кандиру, пиявкой, существует отличное издание, повествующее об этом рыбьем вампире. В своей книге «Кандиру: жизнь и легенды кровососущей рыбы» Стивен Спот рассказывает о странном создании[121].
Кандиру принадлежит к классу Ванделлиевых (англ. Trichomycteridae), данное семейство насчитывает около сотни разных видов «от маленьких до очень маленьких длинных пресноводных рыбешек».
Класс ванделлиевых, большинство представителей которого являются насекомоядными, принадлежит к более обширному семейству сомообразных (англ. Siluriformes), состоящего из 35 подсемейств и около 3000 видов.
Сомы же, в свою очередь, принадлежат к невероятно обширной группе лучеперых (англ. Actinopterygii), как и большинство рыб, которых вы только сможете назвать, за исключением акул, скатов.
В рядах группы ванделлиевых насчитывают 6 кровососущих видов, которые обитают в Амазонке и реках Ориноко в Южной Америке. Зачастую этих представителей ванделлиевых называют кандиру. По словам доктора Спота, «Описание видов кандиру» было опубликовано в 1846 году, однако с тех пор вопрос все еще остается открытым.
В то время как некоторые ученые полагают, что существует около 15 видов, другие ученые, и Спот в том числе, насчитывают гораздо меньше.
«Многие виды были названы на основе одного полученного экземпляра, а без возможности отследить изменения в рамках данного вида – невозможно определить, совпадают ли они с другими предполагаемыми видами»[122].
На самом деле кандиру выглядят довольно симпатично по сравнению с пираньями. Они чем-то похожи на угрей, их спинные, анальные и тазовые плавники расположены в задней части их полупрозрачных тел, ближе к хвосту. Их маленькие глаза расположены близко, на кончике их дорсовентрально сплющенных черепов. Также у кандиру есть небольшие усики (не такие длинные, как у сомов), но у них нет крепких и часто опасных спинных и грудных колючек, которые прокололи бесчисленное количество рыболовов.
Несмотря на то, что большинство людей, скорее всего, сочтут это хорошей новостью, кандиру не так уж легко встретить, если вы, конечно, регулярно не рыбачите на Амазонке и в ее притоках с коровьим легким на веревке (техника, описанная в статье, опубликованной в 1941 году К. Винтеном и В. Н. Стриклером). Крохотные рыбки зачастую прячутся в песке, тине или грязи на дне. Подобный скрытный образ жизни, по всей видимости, является причиной, почему вопросы их биологии или репродуктивной системы остаются загадками и догадками.