«Да» или «нет» – недостаточная информация для экспериментаторов, даже несмотря на наличие скрытых камер. Затем детей спросили, какое животное было на обратной стороне карты и цвет чернил карты. Если ребенок отвечал правильно, его спрашивали, как он узнал ответ. Многие дети, которые смотрели на карту, пока экспериментатор отсутствовал, отвечали: «Я не знаю». Некоторые дети не только лгали о том, что заглядывали в карточку, но и пытались скрыть, как они узнали ответ, утверждая, что догадались случайно.
Контрольная группа следовала аналогичному процессу с той лишь разницей, что, когда экспериментатор уходил, детям сообщали, что они могут посмотреть на обратную сторону карточки. Это было сделано для того, чтобы животное и цвет было легко запомнить. При этом учитывалось не только то, что дети говорили (то есть не только вербальный ответ), но и то, как они реагировали телесно и мимически. Выражения лиц детей были закодированы, для каждого лицевого сегмента была выдвинута оценка – положительная и отрицательная. Например, если в эксперименте в момент опроса у ребенка была отмечена мимическая реакция в области лба, то ей присваивалась положительная оценка.
Это непростое тестирование прошли 173 ребенка от шести до 11 лет. Это были 36 первоклассников, 38 третьеклассников и 42 пятиклассника – всего 116 детей, находящихся в экспериментальной группе. Контрольную группу составили 20 первоклассников, 18 третьеклассников и 19 пятиклассников, всего 57 детей. Как вы уже поняли, большинство детей лгали, но, когда им задавали дополнительные вопросы, их первичная ложь не соответствовала вторичным ответам. Если представить диалог в экспериментальной комнате, то он будет выглядеть так:
– Ребенок, ты переворачивал карточку?
– Нет.
– А что за зверь на обратной стороне?
– Тигр.
– А как ты узнал, если не переворачивал карточку?
Тишина, занавес, окончание эксперимента. Каждый ребенок из контрольной группы заглядывал на обратную сторону карточки. Из экспериментальной – только 50 %, разумеется, когда экспериментатор уходил. По мере того как возраст детей увеличивался, процент подглядывания уменьшался. Подсматривали 78 % первоклассников, 45 % третьеклассников и 31 % пятиклассников. Из 116 детей экспериментальной группы 54 отрицали, что смотрели ответ на обратной стороне карточки.
Когда детям задавали вопрос про животное – половина из детей-подглядывателей ответила правильно, остальные решили скрыть свои знания, полученные нечестным путем. По результатам оценки лиц было выявлено существенное различие между детьми, которые лгали, – они гораздо чаще демонстрировали негативную реакцию. С возрастом понимание того, как функционирует ложь и какие у нее могут быть последствия, увеличивается. Было обнаружено, что старшие дети более склонны лгать о том, что знают правильный ответ. Они знали, что если правильно ответят на вопрос, то экспериментатор поймет, что они смотрят на обратную сторону карточки.
Жан Пиаже считал, что очень маленькие дети вообще не имеют или имеют очень небольшое понятие о моральных ценностях. Когда дети достигают примерно шестилетнего возраста, они обладают необходимыми когнитивными способностями, чтобы понимать правила и мораль хотя бы на начальном уровне. Примерно к десяти годам у них возникает полное понимание того, как моральные установки работают между ними и их сверстниками. Лоуренс Кольберг (под влиянием работ Пиаже) создал ряд этапов в моральном рассуждении, которые, по его мнению, проходят все люди, тем более маленькие.
Однако для своих первоначальных экспериментов он использовал в качестве испытуемых только мальчиков-подростков, а не мальчиков в возрасте до 10 лет (именно в этом возрасте, по словам Пиаже, дети достигают самого высокого уровня морального понимания). И Пиаже, и Кольберг упустили из виду важность того, как младшие дети вписываются в уравнение нравственного развития.
Эксперименты Канга Ли и других психологов привели к различным выводам, которые открыли то, как работает моральное и когнитивное развитие маленьких детей. Как вы уже поняли, дети в возрасте до двух лет могут лгать, что демонстрирует повышенные и продвинутые когнитивные функции, понимание речи и языка для манипулирования и достижения нужного результата, понимание основ нравственности. Результаты этих экспериментов не полностью противоречат выводам Пиаже и даже дополняют и подтверждают некоторые части его работы. Его теория когнитивного развития утверждает, что дети на раннем этапе усваивают новые навыки, проявляют начальные когнитивные способности, включая язык, память и воображение.
Приобретение навыка обмана зависит от развития речевых способностей, а это является небольшим дополнением для концепции Пиаже. Ведь для обмана требуется хороший контроль, образные способности мышления, работа с сегментами эпизодической памяти, чтобы не только вспомнить первоначальную ложь, но и создать другую ложь для прикрытия предыдущей.
Полученные результаты не полностью расходятся и с теориями других исследователей. Дети, которые лгали, потому что так велели сделать их родители, сталкивались с искажением понятия о наказании. Так называемая ориентация на наказание и на послушание для детей на этой стадии морального развития позволяет ребенку уважительно относиться к тому, что говорит взрослый.
Дети изначально принимают то, что авторитет говорит только «хорошее», а все, что идет против этого авторитета, оказывается «плохим», потому что они могут быть наказаны, если идут против авторитета. Однако не все дети лгали только потому, что им так велели родители. Полученные результаты подтверждают некоторые части работ Пиаже, но показывают, что не все ее части применимы к нравственному развитию детей.
Итогом всех этих исследований (хотя они проходят и по настоящее время) стала модель развития лжи, возникающая вместе с общими когнитивными способностями. Первый уровень первичной лжи появляется примерно в два – три года, когда дети начинают сознательно делать заведомо неверные утверждения. Однако они не обязательно учитывают психические состояния свидетеля их обмана – взрослого. Вторичная ложь возникает примерно в возрасте четырех лет и требует от детей понимания того, что слушатель, в отличие от них самих, не знает истинного положения дел и поэтому подвержен ложным убеждениям.
Наконец, примерно в семь – восемь лет дети начинают достигать возраста, когда они могут скрывать свою ложь, поддерживая последовательность между их первоначальной ложью и последующими заявлениями. Кроме того, результаты этого исследования свидетельствуют: вместо того чтобы говорить, что маленькие дети были просто более честными, морально справедливыми и совестливыми, нужно понимать: они просто пока не способны лгать из-за своих небольших исполнительных функциональных навыков. Так что, какая бы она ни была, ложь является ранней и важной вехой в развитии ребенка, и ее возникновение и проявление отражает высокое когнитивное развитие.
Литература:
Evans A.D., Lee K. Emergence of Lying in Very Young Children. – The National Center for Biotechnology Information, 2013.– № 49 (10). – 1958–1963 pp. – DOI: 10.1037/a0031409.
Sigelman C.K., Rider E. A. Life-Span Human Development. – Belmont: Wadsworth Cengage Learning, 2012.– 575 p. – ISBN: 1111342733.
Talwar V., Gordon H.M., Lee K. Lying in the Elementary School Years: Verbal Deception and Its Relation to Second-Order Belief Understanding. – The National Center for Biotechnology Information, 2007.– № 43 (3). – 804–810.
Talwar V., Lee K., Nicholas B., Lindsay R. C. L. Children’s Lie Telling to Conceal a Parent’s Transgression: Legal Implications. – The National Center for Biotechnology Information, 2004.– № 4.– 411–435 pp.
Talwar V., Lee K., Nicholas B., Lindsay R. C. L. Children’s Conceptual Knowledge of Lying and Its Relation to Their Actual Behaviors: Implications for Court Competence Examinations. – The National Center for Biotechnology Information, 2002.– № 26 (4). – 395–415 pp. – DOI: 10.1023 / a: 1016379104959.
Заключение
В завершение книги хочется отметить, какое качественное преобразование претерпел психологический эксперимент с начала XIX века. Каждое отдельно взятое десятилетие можно обобщить под эгидой определенных интересов ученых – например, работа психики, нейрофизиологическое функционирование, социальные аспекты и рассмотрение механизмов конфликта, изучение психических нарушений, рассмотрение поведения человека на грани самого понимания «человеческого».
Нарушение этических норм и правил помогло современному научному сообществу выявить строгие критерии проведения экспериментов. Ошибки исследователей способствовали развитию каждой отдельной психологической области. Неидеальность каждого теста или смелый шаг сомневающегося исследователя стали шагом для истории психологии. Да, многие эксперименты приводят в ужас, а некоторые из них хочется стереть со страниц учебников и научных журналов. Но стоит помнить о том, что этические нормы для всех научных дисциплин формировались далеко не сразу. Можно бесконечно долго обвинять авторов экспериментов, но нельзя обесценивать полученный результат.
Эксперимент – это самый быстрый способ получения практических знаний из окружающего мира. Кажется, уже открыто все, что было возможно открыть. Но некоторые психологи все же не побоялись предположить новое, сформировать гипотезу и приступить к доказательству собственного предположения. И совершенно неважно, что станет побуждением для подобного шага: путешествие, социальный опыт, травма или простое наблюдение. Важность знания, полученного в результате исследования, нельзя переоценить. Может быть, кто-либо из нового поколения психологов начнет новый виток в развитии науки, как это сделал Вундт, или произведет революцию, как Либет, а может быть, станет известным на весь мир по примеру Зимбардо? Всё – в руках человеческих.