– Когда мы прекращаем существование, – пояснил двойнец, кивнув, – то для того, чтобы ценная жизнь горела ярче или чтобы возгорелось пламя той, которая была потушена раньше времени.
– Вы можете воскрешать мертвых? – приподнял бровь Джекаби.
– Можем, – кивнул двойнец. – И не тем нелепым образом, свидетелем которого вы были недавно. Мы вливаем настоящую жизненную силу в тело, ум и душу. Такова наша наивысшая жертва. Наш величайший дар.
Вдруг перед глазами у меня замельтешило, я увидела, как меч Сериф разрубает воздух там, где секунду назад был двойнец. Я моргнула.
Щеки мои почувствовали холод ночи, ботинки погрузились в мягкую почву. Я охнула. Меч Сериф разрубил надвое куст азалии, а сама она упала в траву. Остальные тоже охали или восклицали от изумления, оглядываясь по сторонам.
Двойнец перенес нас, никоим образом не навредив, в сад за окнами кабинета. Маленькое мохнатое существо запрыгнуло на подоконник и посмотрело на нас из-за стекла.
– Скоро все будет иначе. – Голос двойнеца звучал глухо, но я слышала его отчетливо, как если бы он говорил прямо мне в ухо. – Война многое меняет.
Потом окно опустело, и мы остались стоять на холоде.
– Космически бездонный потенциал, – пробормотал Джекаби. – И он воспользовался им, чтобы перенести нас на двадцать футов в сторону.
– По крайней мере, мы знаем, на чьей он стороне. – Я попыталась увидеть в ситуации что-то хорошее. – Они могут приносить себя в жертву, чтобы воскрешать мертвых. И, как он сказал, его вторая половина пожертвовала собой ради Хавгана, того самого Хавгана, которого убил Араун. Значит, этот двойнец виноват в том, что Жуткий король восстал! Это из-за них все опять началось!
– Не хочу перебивать, – встрял Хадсон, – но разве ваш погреб должен быть открыт?
Мы посмотрели через сад.
Джекаби что-то проворчал под нос и подбежал к ступеням погреба.
– Неужели не может пройти хотя бы пяти минут без того, чтобы не стало еще хуже?
Когда моего работодателя догнали остальные, он уже осматривал замок.
– Не взломан, просто открыт снаружи. Подождите здесь.
Джекаби спустился по ступеням и вернулся через минуту, держа в руках цепь из небесного железа, порванную на куски.
– Плохая новость – то, что она сбежала. А еще хуже – что забрала черный клинок.
– А хорошая новость есть? – спросила мисс Ли.
– Ну, – ответил бодрым тоном Джекаби, – с кармической точки зрения, я бы сказал, что мы находимся в самой нижней точке маятника, так что скоро он должен двинуться вверх. Это почти хорошая новость.
– Это не хорошая новость, – сердито возразила Сериф, – а просто способ сказать, что хороших новостей нет.
– И что еще хуже – она обещала забрать кого-то с собой, – напомнила Дженни.
– Точно, – подтвердила я. – Она сказала, что освободится до утра, и грозилась забрать с собой… – Мои глаза остановились на Чарли. – Где Алина?
Мы бросились в дом. Чарли бежал впереди. Стайка пикси и гномы недовольно заворчали, когда он прыгнул у них над головами. Хадсон с Наддом побежали обыскивать первый этаж, а Лидия и Дженни – второй. Мы с Чарли и Джекаби поднялись сразу на третий.
– Она была здесь, – шумно дыша, проговорил Чарли. – Я оставил ее тут. Она смотрела, как плавают русалки.
На его безумных глазах выступили слезы.
– Кто был тут? – раздался голос позади нас, и мы обернулись.
Чарли тут же заключил сестру в объятия.
– Что происходит? – требовательно спросила Алина.
– Ты цела! – воскликнул Чарли, наконец-то отпустив ее.
– А ты сомневался?
– Мы боялись, что тебя могла забрать Морвен, выполнив свою угрозу.
– Но она могла забрать кого-то другого, – напомнил Джекаби. – Надо проверить всех наших жильцов.
– Взяла она кого-то в заложники или нет, но черный клинок теперь снова у нее, – заметила я. – Мистер Джекаби, мне нужно сказать вам еще кое-что. Хатун посетило еще одно видение. Это было одно из ее… – не знаю даже, как назвать, – пророчеств. Она упоминала в нем черный клинок. Сказала, что это копье, но не копье. И еще сказала, что Ясновидец упадет, что вы будете потеряны.
Джекаби замер.
– Она назвала меня по имени?
– Что? Нет. Просто сказала, что Ясновидец упадет под клинком. А что?
– Она могла иметь в виду любого, кого посещают видения. Кстати, где сейчас она сама?
– Она была с нами все это… – я осеклась. – Кто-нибудь видел Хатун с тех пор, как мы вышли из библиотеки?
Жутковатый холодок стал сильнее, когда мы прошли последний поворот перед отделом опасных документов. Джекаби вошел в него первым, я последовала за ним, Чарли с Алиной проскользнули последними. Освещенное единственной лампой помещение было пустым и тихим. Стол выглядел таким же, каким мы его оставили, за исключением…
– Это кровь? – выдавила я через силу.
В столешнице были прорезаны грубые царапины, заполненные чем-то красным, растекавшимся по трещинам и наводившим на самые мрачные мысли.
– Это… Хатун, – голос Джекаби дрогнул. – Ее ауру ни с чем не спутать.
В библиотеке воцарилось молчание.
– Смотрите, на стуле что-то лежит, – прошептала Алина.
Дрожащей рукой Джекаби коснулся темной массы и поднял вязаный комок.
– Упрямая женщина. Я же говорил ей, что не надо.
В мерцающем свете лампы его глаза казались наполненными одновременно и слезами, и пламенем. Он торжественно натянул на голову нечто бесформенное, что при изрядной доле фантазии можно было принять за шапочку. Хатун связала ему новую шапку.
Я повернулась и с комом в горле еще раз внимательно осмотрела стол. Царапины в древесине складывались в четыре кровавых слова: «ПРИДИ И ЗАБЕРИ ЕЕ».
Глава шестнадцатая
Находясь в добром расположении духа, Джекаби постоянно двигался и был чем-то занят. Я научилась определять, когда он чего-то втайне опасается, потому что в такие моменты он начинал двигаться еще стремительнее, переходил с шага на бег и произносил слова быстрее, чем обычно. А когда приходил в замешательство – если что-то действительно сбивало его с толку, – то превращался едва ли не в метеор.
А теперь у него из-под самого носа пропала Хатун. Ее кровь пролилась в его доме, когда она находилась под его защитой.
И Джекаби… перестал… двигаться.
Он сидел за столом, неподвижный, как статуя, с лицом мрачнее грозовой тучи. На протяжении нескольких часов единственным его движением было едва заметное шевеление плеч, когда Джекаби делал мерные вдохи и выдохи. Он сидел, крепко сжав челюсти, а пальцы сомкнув в замок перед губами. Позади него парила Дженни. В большом кресле напротив сидел Хадсон. Мы по очереди пытались как-то расшевелить детектива. Примерно через час вождь Надд ушел, чтобы привести побольше своих гоблинов для предстоящей схватки. Сериф, спросив разрешения, отправилась обследовать остальные помещения дома в поисках каких-нибудь следов Морвен или двойнеца, а Чарли вызвался прибраться в библиотеке. Не у каждого из нас хватило бы духа взяться за такое дело. Дженни, мистер Хадсон и я остались в кабинете.
– Джекаби, – Дженни вытянула руку, чтобы дотронуться до его плеча, но ее прозрачные пальцы ничего не коснулись. Кисть ее растворилась, словно пар, и снова материализовалась, когда она отдернула руку. Прикусив губу, Дженни посмотрела на нас так, будто готова была заплакать.
– Сэр, – попыталась я в очередной раз.
– Почему бы всем вам не отдохнуть? – предложил Хадсон. – А я еще немного посижу с нашим другом.
Дженни молча кивнула и исчезла в тенях. Я заставила себя встать.
– Спасибо, мистер Хадсон.
Действительно, было уже поздно.
– Мы вернем ее, сэр, – обернулась я в дверях.
Джекаби никак не отреагировал.
Когда я поднималась по лестнице, навстречу мне спускалась Сериф.
– Нашли что-нибудь?
– Нет, но это и неудивительно. Я должна сообщить Праведному королю о том, что здесь замешан двойнец. Они не оставляют следов.
– Но следы есть: замок был отперт снаружи, цепь – разорвана. Зачем всесильному существу возиться с замком?
Сериф внимательно посмотрела на меня.
– Жаль, что ты человек.
– Жаль?
– Ты испытала свою долю боли и стала сильнее. Тебе идет шрам.
Я дотронулась пальцами до щеки, чувствуя тонкие рубцы.
– Давным-давно я поняла, что мы выживаем не потому, что мы сильны. Мы становимся сильными, потому что нам приходится выживать, – произнесла Сериф. – Ты выжила. Когда-нибудь ты станешь очень сильной. Жаль, что у тебя не будет времени полностью раскрыть свой потенциал. Человеческая жизнь так быстротечна.
– Да, быстротечна, – согласилась я. – Но это и заставляет нас быть сильными прямо сейчас.
– Хм-м-м, – задумчиво протянула Сериф, но во взгляде ее читалось одобрение.
– Вы тоже выглядите так, будто испытали свою долю боли, – заметила я. – Где вы получили свой шрам?
Выражение ее лица стало холоднее.
– В тот день я стала значительно сильнее. А сейчас я ухожу. До свидания, Эбигейл Рук.
Я проводила Сериф до двери и вернулась по извилистому коридору. Из кабинета Джекаби доносились приглушенные голоса. Я замедлила шаг, чтобы прислушаться.
– Выпей, старина.
Вслед за этим послышался звук откупориваемой фляги Хадсона.
– Ты же знаешь, что я не выпью, – тихо ответил Джекаби.
– Знаю, но, хоть убей, не понимаю почему.
Я заглянула через щелочку в двери и увидела, как Хадсон делает глоток, а затем закрывает крышку своим крюком.
– Никогда не видел, чтобы ты опрокинул хоть стопарик, но я знаю достаточно людей, которые глушили бы не просыхая, доведись им столкнуться хотя бы с половиной того, с чем столкнулся ты.
– Не люблю впадать в неадекватное состояние.
– Не знаю, когда мог бы назвать твое состояние полностью адекватным, но угощайся.
Детектив ничего не ответил, и Хадсон сделал еще глоток.
– Я недостаточно хорош, – наконец заговорил Джекаби. – Вот почему не пью. Я не могу себе этого позволить. Даже в самом лучшем случае возможностей моего мозга хватает только на то, чтобы понимать, что я недостаточно умен. Я не могу соревноваться с Жутким королем на равных, не говоря уже о том, чтобы опережать его. Не знаю, что я тут делаю. И никогда не знал, что делаю. Я просто притворяюсь, изображаю из себя кого-то, двигаюсь на ощупь, и на этом пути мне каким-то образом удалось одурачить кучу людей и заставить их поверить в то, что я знаю, что делаю. А теперь их жизни зависят от того, насколько я хорош. А я вообще не хорош.