Бросилась она к дому жениха своего – мертвый он лежит, холодный, и сродники его. В другой дом забежала – и там нет живых. В следующий – то же самое. А кто не в доме своем, тот на улице глядит во тьму на ночные звезды глазами незрячими. Долго им теперь так лежать. Побежала сирота к себе домой, на край деревни. Заскочила в дом и видит: не одна она в нем.
Поднимается ей навстречу фигура, темная, невысокая, словно ребенок. И говорит:
– Нет больше племени твоего. Я король троу, давно тебя в жены выбрал. Подданные мои отца твоего привечали, за матерью твоей присматривали, за доброту ее, за то, что подданным моим снеди не пожалела. Нельзя суженой короля троу быть за другого просватанной. Пойдешь за меня – станешь жить в волшебной стране, как отец твой живет, среди золота и камней, а о племени своем не вспомнишь боле.
Схватила сирота железный нож, что ей мать оставила, ответила:
– Не бывать тому!
И в грудь себе вонзила тот нож. Сердце, железом пробитое, и в посмертии троу не достанется. Счастье, что мать ее обошло, и ей не досталось.
Много лет минуло. Дома ветшали, проваливались крыши. Скот, который не замерз, разбежался: кому повезло – прибился к чужим стадам, кому нет – пошел на корм волкам. Улицы, да дворы, да площади – все поросло вереском. Со временем лишь развалины остались там, где была деревня, лишь ветер шелестит листвой, лишь кость порой блеснет в траве. Изредка захаживали сюда из других деревень, приводили молодых, показывали: вот оно как бывает, когда забываешь старые обряды. Жили здесь люди, а теперь – только троу. Кто глазами силен да в колдовстве искушен, тот их увидит, услышит.
Раз зимой (а дело было к Йолю) пришли на это место старик с учеником. Старик многих сюда водил, сам был ведун, других учил. Рассказал молодому, что да как. Начали сгущаться сумерки, пора им возвращаться. Вдруг слышат позади – скрипка поет. Подумал сперва старик: «Эх, старый я дурак, не вовремя пришли мы сюда, пробудили фей-троу, не вернуться нам домой!»
Оглянулся, а там не фейри – человек! Идет к ним незнакомец, лицом пригож, на скрипке играет, да так ладно! Подошел поближе, скрипку свою опустил, спрашивает:
– Добры люди, где же та деревня, из которой я два дня тому вышел? Жена поди заждалась. Сбился, видать, с дороги, примет не узнаю.
Отвечает старик:
– Уж не шутишь ли ты, странник? Деревни здесь уж мало полвека как нет!
– Не выжил ли ты из ума, старик? В той деревне ждет меня жена, в той деревне соседи, что знают толк и в эле, и в работе, и в ловком танце, куда б они могли деться за три дня?
– Не за три дня, а за сотни лун сгинула деревня! Смотри, это все, что от нее осталось! – Повернулся старик к развалинам, снегом укрытым, чтобы показать на них незнакомцу, и шорох услышал позади. Быстро он оглянулся, только и успел увидеть, как незнакомец вместе со скрипкой рассыпался прахом, а ветер подхватил его и понес, как облачко. Закружил в спирали, поиграл да и рассыпал над белой равниной, снегом замел, мраком укрыл. Понял старик, что был это житель той деревни, что увлекли его троу давным-давно, и вот вернулся он, не зная, сколько лет провел в волшебной стране. Но недолог век вернувшихся оттуда, время всегда берет свое, возвращает прах к праху. Лишь старики расскажут о них молодым в назидание, да поднимет кто-нибудь кружку эля на пиру в память о сгинувших. А после непременно перекрестится, а то и ножом железным вокруг себя обведет, чтобы после о нем самом таких историй не сказывали.
С Йолем связана Дикая охота, известная и в других регионах (например, в Германии аналогичное мифологическое явление именуется Диким (Неистовым) воинством). В принципе, Дикую охоту на Британских островах можно встретить в течение всего года, но особенно часты ее появления после Самайна – фестиваля нечистой силы в начале ноября, а в Йоль, когда границы между мирами полностью исчезают, Дикая охота набирает полную силу. В состав Дикой охоты традиционно входят охотничьи собаки, загонщики, охотники и их предводитель, причем все они, включая собак и лошадей, могут быть безголовыми. Дикая охота налетает ночью, ее появление сопровождается бурей и грохотом, наводящим ужас собачьим лаем и воем, звуками охотничьих рогов и дикими криками.
Предводитель Охоты в каждом регионе свой. В краю, где параллельно с миром людей существует густонаселенная волшебная страна, в претендентах на эту роль нет недостатка! Самое ужасное, что попасть в состав Дикой охоты и даже возглавить ее может и человек – перестав быть человеком. Тот, кто при жизни обрел превосходящую человеческие возможности силу и славу, тот, кто слишком тесно общался с нечистыми, тот, кто побывал в волшебной стране и сумел вернуться живым, спустя какое-то время может оказаться во главе призрачного войска. Среди таких персонажей – мифический Херла, король, побывавший гостем на свадьбе владыки волшебной страны (в его честь Дикая охота так и называется Herlathing), прославленный король Артур и корнуоллский судья Тригигл (Jan Tregeagle), совершивший так много преступлений, что его считали заключившим сделку с самим дьяволом. Со стороны волшебной страны предводителями Охоты бывали Кернунн (Cernunnos) – рогатый кельтский бог природы, перевоплощающийся в белого оленя; Герн-охотник (Herne the Hunter) – призрак, упомянутый Шекспиром в «Виндзорских насмешницах» и носивший на голове оленьи рога, и другие фольклорные персонажи. Встреча с Дикой охотой не сулила людям ничего хорошего. При появлении Охоты человек должен был упасть ниц и спрятать лицо. Ни в коем случае нельзя было смотреть на охотников и встречаться с ними глазами! Следовало оставаться в коленопреклоненной позе до тех пор, пока Охота не промчится мимо и не стихнут сопровождающие ее звуки.
Дикая охота Одина. Художник П. Н. Арбо, 1872 г.
Nasjonalmuseet / Børre Høstland
Есть еще одна версия, объясняющая наиболее частое появление Дикой охоты именно в Йоль. Слишком много неупокоенных душ остается в нашем бренном мире! Слишком много несчастий и войн, слишком много смертей, слишком много тех, кто ушел из жизни раньше срока, задерживается в нем в виде нежити и лишает силы живых. В Йоль, когда миры соединяются, на границу между ними выходит призрачный патруль – это и есть Дикая охота. Загоняет она не людей и не их скотину, а те сущности, которым в нашем мире не место, и таким образом поддерживает мистический и энергетический баланс между мирами. И ведь находились среди живых те, кто пытался присоединиться к охотникам, и даже в том преуспевал и бывал награжден! Речь идет о друидах, древних кельтских жрецах и магах. Но времена их могущества давно миновали. Вряд ли стоит им уподобляться!
Троу, пожалуй, самые древние из йольских гостей, которых стоит опасаться в Британии. Как мы уже поняли, их появлением Британия обязана своим дальним северо-восточным островам, столетиями находившимся под влиянием скандинавской нечистой силы. Но если обратить свои взоры в противоположную часть Британских островов, а именно на юго-запад, Уэльс, там обнаружится крайне пугающий персонаж – Мари Луид (англ. Mari Lwyd, валлийск. Y Fari Lwyd). Троу, при всех их негативных особенностях, хотя бы гуманоидны (или чаще всего используют эту ипостась). Мари Луид, увы, нет.
Хотите узнать, как выглядит Мари Луид? Представьте себе лошадку на палочке. Теперь представьте, что палочка – это шест длиной метра полтора-два. Вместо головы лошадиный череп. Да-да, настоящий лошадиный череп, мертвая костяная голова. Бывает, что используется муляж из дерева и даже из бумаги, но обладает силой именно череп (причем в ряде случаев после церемонии его хоронят, а через год вновь откапывают). В завершение вообразите, что эта конструкция задрапирована белой тканью и передвигается, влекомая человеком, а то и группой людей.
Валлийский рождественский обычай Mari Lwyd. Неизвестный автор, 1918 г.
TuckDB Postcards
Явление Мари Луид происходит следующим образом. В рождественские дни на улицах Уэльса можно встретить живописную компанию. Первым шествует мужчина, иногда в нарядном костюме с широким кушаком, но чаще в женской одежде, с посохом, палкой или хлыстом. Его сопровождает группа других мужчин, двое из которых носят костюмы Панча и Джуди – персонажей традиционного театрализованного шоу, в ходе которого Панч и Джуди разыгрывают между собой короткие сценки. При этом Панч вооружен кочергой, Джуди – метлой, а их лица перепачканы сажей. В свите также могут состоять Музыкант и Весельчак. До этого момента процессия напоминает обычные для Святок группы колядующих – тех, кто в маскарадных одеждах, призванных отвадить нечисть, собирает сладости и подарки в обмен на поздравления, песнопения и обещание не хулиганить. Далее начинаются местные особенности. Одетый в женскую одежду лидер процессии ведет в поводу Мари Луид – вышеописанную зомби-лошадь. В глазницы черепа могут быть вставлены стекла, изображающие глаза, место крепления белой ткани (проще – простыни) к черепу украшено цветами и лентами, а сама ткань скрывает того или тех, кто несет всю конструкцию. Они идут от дома к дому, и у каждого крыльца повторяется действо, которое на современном сленге назвали бы словом «баттл» и напоминает старинную детскую забаву «Бояре, а мы к вам пришли».
Начинает диалог группа во главе с Мари Луид. Хором она запевает куплет, содержащий просьбу о приглашении войти. Второй куплет – за жителями дома, в нем они хором объясняют, почему это никак невозможно. Инициатива снова переходит к Мари Луид, в ответном куплете ряженые излагают, почему считают аргументы оппонентов неубедительными. Хозяева отвечают, настаивая, что причины уклониться от проявлений гостеприимства более чем весомы. Голоса поющих порой заглушаются шумом, который издают Панч и Джуди: Панч стучит в дверь кочергой, а Джуди охаживает стены дома метлой. Эта музыкальная перепалка продолжается, пока принимающая сторона не исчерпает все аргументы, и весь коллектив идет в дом (перед этим с Панча берут слово, что он не прикоснется к камину раньше времени). Впрочем, иногда все это долгое представление сокращается до первого куплета, после которого сразу следует приглашение.