НАБЛЮДАТЕЛИ
...но под ворохом шелка и ткани она была совершенно голая. Странно, даже туфелек ее не воспринимал ни глазом, ни сознанием. Прохаживается на носках, груди висят, и рассуждает о Шекспире, о Джойсе. Будто не дышит внизу в полутьме черная щель.
Сверкала люстра и свечи, шел дипломатический прием. И привычно таяли в его очках розовый шелк и черные смокинги, так уж он был устроен, такое в нем развилось со временем. Сначала пугался, отворачивался и даже убегал, а теперь стоял посередине всей этой вакханалии эдакий европеец — седые виски, очки в роговой оправе, слегка улыбаясь и потягивая виски из широкого стакана.
Да, вокруг — голые профессора и коммерсанты, ничего особенного. Голые лакеи разносят подносы с напитками. А он наблюдает всех, как виски в стаканах, на просвет.
Эта женщина — брюнетка с торчащими пушками, черный лифчик тоже растаял, сразу поняла, как он видит ее, потому что...
Лил дождь на шоссе и за окном, когда неожиданно — оба в постели...
— А я мужчин разглядываю. Прыщавые зады и подмышки вижу. Впереди краны и краники висят. А есть — столбики неугомонные. Руку в карман, чтобы незаметно. Заправляет в трусы, забавно.
— Киноактриса — одета, как девочка... сама вся расползается, старое, желтое масло... Она кокетничает, а я видеть ее не могу — живот, вымя по бокам.
— С виду — гора мышц, Геркулес, а внизу как у ребенка...
До утра проговорили, так обрадовались. Впервые встретил такую же. Будто родная.
НИЩИЙ
Человек живет в мире условностей, одно безусловно...
Недавно — нищий сидит и на работе читает газету! Вообразите! Плевать ему, подают или не подают.
Вот я и сказал одному безногому в подземном переходе:
— Почему я тебе должен подавать? А не ты — мне?
— Добрый человек... — бормотал он, не слыша или не слушая меня.
Нищий сидел на бетонном полу, подвернув под себя увечные ноги. Возле стояла картонная коробка, полная бумажных денег.
А я вовсе не добрый человек. И сам это знаю.
— Покажи ноги! — громко потребовал я голосом контролера.
Он вытянул обрубки в штанинах, высоко подколотых булавками. Между прочим, хорошие джинсы.
— Где ты их прячешь? Давай сюда! — потребовал я.
Наконец он взглянул на меня одними белками глаз. Подземный переход со ступеней на угол прочертило солнце. Прохожие мельком, как тени.
— Давай, давай. Где они?..
— Там, — неопределенно махнул назад...
И действительно, там — в некотором месте и совершенно другом времени я увидел босые ступни. Они шевелили пальцами. Лодыжки почти не кровоточили.
— Как же это тебя?
— Электричкой оттяпало! — сердито сказал он.
— Ладно, забирай свои ноги, — смягчился я. — И иди работать, хотя бы дворником.
Нехотя нищий приставил себе ступни, подвигал ими, надел дырявые носки, вынул из-под тряпья старые башмаки. И ведь хранил! Предусмотрительный парень. Надел, притопнул. Взял под мышку коробку, полную денег, и, не глядя на меня, даже не поблагодарив, ушел — растворился на выходе в осеннем солнце.
С той поры я сижу на его месте. Рядом со мной стоит коробка, полная бумажных денег. Ног у меня, естественно, нет. Зато две любовницы. Газет на работе не читаю. Но башмаки свои держу при себе на всякий случай.
АРМИЯ Z
В каких-то довольно мрачноватых переулках мы блуждали с моим знакомым, кто — не вспомнить, хоть убей. Что мы искали, тоже не знаю. Но, глянув вверх, я остолбенел, каким-то образом мы очутились между строк газетных столбцов, которые уходили в серое небо высокими колоннами. Меня охватила паника, потому что я не знал, где мы очутились и как отсюда попасть в более привычное место.
Я бежал по нечетко пропечатанным переулкам и улицам — с угла на угол. Это был лабиринт, вроде даже кроссворд. И я никак не мог его решить.
— Сюда, — показал мой спутник. И мы быстро спустились в подвал.
— Здесь и напечатано самое главное, в этом подвале, — произнес он.
— Что напечатано? — спросил я, хотя уже понимал что. Потому что в подвальном помещении между белых столиков с вазочками стояли ротационные машины. Это была типография-кофейня, что меня как-то сразу успокоило. Мы сидели за пустым столиком, но нас это не смущало, официанты здесь подавали только газеты.
— Вот, посмотри, — обратился ко мне мой знакомый, протягивая свежие, липкие, пахнущие шрифтом страницы. — Марк распустил свою армию Z.
СОН
Я видел сон. Отчего бегут люди с рюкзаками, катят коляски со скарбом, подушками? Осветленные испугом глаза. Индия завоевала Россию. Индия — это же не страшно. А в Москву вошли. Видите, сколько цыганок и цыганят. Легион. Главные цыгане в белых «мерседесах» едут. Черными бусами завидущие цыганские глаза по городу раскатились. Вот и спасаемся — со всем, что есть дома ценного. Унесут.
— А у нас мебель складная, мы ее в карманы положили.
— А мы всю аппаратуру в уши спрятали, пусть блестит у девочек. Будто сережки. Выдирать же не будут.
— А я люстру на голову надел.
— Снимут.
— Одно утешение: ненадолго здесь табором станут. Они же кочуют.
Вижу, вдали колоннады современных зданий на червовом и пиковом закате. Огни снизу вверх этажами гаснут — от здания к зданию. Это цыгане идут. Мы с женой лезем на антресоли, скидываем сумки и чемоданы. Главное, мне рукописи не забыть.
Все ближе гаснут огни. Скоро здесь будут.
Из цикла «ОЧЕНЬ КОРОТКИЕ РАССКАЗЫ»
«Он всегда обходил ее в коридоре...»
Он всегда обходил ее в коридоре. Его не смущало, что вообще никого не было. В ванной текла вода. С упреком взглянув — на кого? — прикрутил кран насухо.
Но потом она слишком часто стала попадаться ему на пути и чуть не устроила пожар на кухне. Он срочно обменял свою однокомнатную, оставил ее другим жильцам.
ГРАБЕЖ
Я был одновременно грабителем и ограбленным. Как грабитель я грубил и пугал, потому что сам боялся. Мне казалось, что жертва медлит, что медлит нарочно, я готов был ударить — шевелись поживей — ножом, палкой, полоснуть бритвой. Все сейчас сорвется в ерничество, в кровавую клоунаду...
Я-жертва видел, что грабитель нервничает, и это меня парализовало страхом. Руки тряслись, доставая бумажник. Никак не снять пиджак, выворачиваются изнанкой рукава. На, бери быстрей. Видишь, я все готов тебе отдать. Прости, я мешкаю, у меня не очень получается. Просто я очень спешу. Меня ведь не каждый день грабят. Нет, нет, в глаза не смотрю. И все-таки исподлобья очень быстро...
Я смотрю себе в глаза. Довольно неприятно — рыжие, испуганно-знакомые. Истина доходит не сразу. Но когда я понимаю, что вот сейчас обокрал самого себя, я срываюсь с места и бегу — то ли гонюсь за собой, то ли от себя убегаю.
Вдруг уличный знак «От себя не убежишь» — красный круг и белая полоса поперек.
ЦИРКОВАЯ ИСТОРИЯ
Он спал с моей женой. Или нет? Я так недолюбливаю его, что, выбегая на арену, снова превращаюсь в тигра. Я рычу, взрывая когтями опилки. И громкие обжигающие удары хлыста опять загоняют меня на тумбу.
Но постойте, как же это происходит, что я — тигр? Моя рука рывком раздернула тяжелые занавеси — и это уже лапа? Я выскочил, на свету в глазах замелькало, замельтешило, амфитеатр, публика сливаются темными полосами, и вот уже бью себя по бедрам полосатым хвостом? Или еще в уборной увидел в глубине зеркала его волосатую бледную спину, пересеченную двумя полосами подтяжек, и ощутил такой прилив ярости, что усы мои встопорщились и из зеркала на меня глянула свирепая морда тигра?
Оглушительно щелкает хлыст. Но пока еще есть время. Спал или нет? Если да, я сейчас прыгну на него и с наслаждением стану раздирать когтями это шитое блестками черное трико, эту бледную жирную спину. А если нет, застрелю его из пистолета с раструбом — из автомобильного рожка. Будет много дыма, визгливого хохота, опилок, крови и автомобильных сигналов. Потому что сам я — мучной клоун с серьезными настойчивыми глазами. Потому что это вечная цирковая история.
Александр СЕЛИН[71]
БУМЕРАНГ
Бумеранг — страшное оружие. Бумеранг возвращается назад. Если вам когда-нибудь случится запустить эту штуковину, бегите!!! Удирайте что есть мочи! Ибо ваш бумеранг, поразив цель, непременно развернется и со свистом пронесется как раз в том месте, где должна находиться ваша голова. Даже если вы успеете заскочить за угол дома, нет никакой гарантии безопасности и спокойствия. Не нашедший вас сразу бумеранг может резко повернуть в сторону и свалить страшным ударом. Но и это еще не все. Он будет бить, колошматить до тех пор, пока вы не попросите пощады. Тщетно! Не знает жалости бумеранг. Даже лежащему на асфальте бумерангу ничего не стоит вскочить и в приступе бешеного тупоумия порвать вам штаны, набрав нужные обороты отточенными деревянными лопастями, или хотя бы просто — цинично пошлепать по щекам.
Мне часто вспоминается случай, как группа усталых тружеников сидела и пела в ожидании дождя. Как вдруг из-за грозовых туч появилась черная стая и со страшной скоростью приближалась, первоначально напоминая птичий клин. Когда люди спохватились и бросились врассыпную, было поздно. Бумеранги не только разили людей на улице, но и настигали в подъездах. А некоторые, выбивая стекла, врывались в дома. Одна женщина, спасаясь от бумеранга, закрылась в шкафу и не заметила, как он тихо-тихо пробрался туда же. И затаился... А когда заперлась, он вскочил и с диким свистом принялся рубить ее вместе с одеждой. Так и похоронили несчастную вместе со шкафом, думая о живых.