И, вернувшись к прежней церемонности, Тарчинини добавил:
— Расскажите нам теперь об этой прелестной даме, портрет которой украшает ваш камин.
— О Мике?
— Да, о Мике Росси.
— Это… мы друзья…
— Расскажите, как вы с ней познакомились.
— Да знаете, как это бывает… Вы же понимаете, женщина, которая хочет быть хорошо причесана, много времени проводит у своего парикмахера… Ну и, пока с ней возишься, поневоле разговоришься, верно?
— По-видимому…
Ободренный пониманием, с которым как будто слушал его следователь, Ланзолини понемногу снова обретал уверенность.
— Так что, поскольку она приходит регулярно, устанавливаются дружеские отношения…
— Конечно…
— Клиентка очень скоро рассказывает о себе, о своих надеждах и разочарованиях… и если вы не отвечаете, она истолковывает ваше молчание как сочувствие… И начинает смотреть на вас иначе… а дальше все происходит само собой.
— Но скажите, Ланзолини, ведь, в отличие от ваших обычных побед, синьора Росси, кажется небогата?
— Мика — другое дело. Она… я любил ее.
— Смотрите-ка! Значит, на этот раз сами попались?
— Смейтесь сколько угодно, я любил Мику!
— Хорошо! А муж?
Орландо самодовольно усмехнулся:
— А что муж…
— Вы знали его?
— Только с виду. Она мне его как-то показала, когда он слонялся около парикмахерской.
— Он что-то подозревал?
— Думаю, что да, хотя точно не знаю.
Комиссар повернулся к Лекоку:
— Что скажете?
— По-моему, все ясно.
— По-моему, тоже… Синьор Ланзолини, не уложите ли вы немного белья в чемодан, чтобы отправиться с нами?
Ошеломленный Орландо уставился на них:
— С вами? Куда?
— В тюрьму.
— В тюрьму? Я? Но почему?
— Потому что я вынужден вас арестовать по подозрению в убийстве Эуженио Росси.
Орландо был так потрясен, что не сразу отреагировал. Когда двое следователей встали, юноша закричал:
— Это неправда! Неправда! Вы не имеете права! Вы лжете!
Комиссар положил руку ему на плечо:
— Ну, ну, перестаньте кричать, Ланзолини! Имейте в виду, мы никогда не лжем… Конечно, ошибки случаются, но сейчас, я думаю, не тот случай. Боюсь, что вы убийца, Ланзолини.
— Нет!
— Вы любили Мику — вы сами сейчас сказали — и не хотели ни с кем ее делить, это естественно! Муж вас стеснял, вы его и убрали!
— Я не убивал его! Он покончил с собой!
— Откуда вы знаете?
— Она мне сказала!
— Я думаю, она помогла вам избавиться от ее мужа?
— Это подлая клевета! Чудовищная!
Лекок вмешался:
— Мне кажется, комиссар, что это вышло непредумышленно. Росси застал их…
Тарчинини включился в игру:
— Возможно…
— Эуженио сказал жене, что уезжает, а сам вернулся домой и увидел их вместе. Он стал угрожать…
— И Ланзолини испугался!
— И кинулся на Росси!
— Не для того, чтобы убить, я уверен, а просто защищаясь!
— Произошла схватка…
— И он, должно быть, выстрелил, сам не понимая, что делает!
Ланзолини слушал их с безумным видом, но тут вскочил:
— Нет! Вы все это выдумали!
Комиссар заставил его сесть.
— Почему бы вам не рассказать все? Насколько это упростило бы дело!
— Это не я! Клянусь, не я!
— Кто же тогда?
— Не знаю…
— Она?
— Нет!
— Глупо с вашей стороны губить себя, чтоб выгородить Мику.
Орландо расплакался, как ребенок.
— Это она… Мика… сказала мне о смерти своего мужа… пришла ко мне… в парикмахерскую… и сказала…
— А она откуда узнала об этом?
— Ее известила по… полиция…
Тарчинини опять сел. Лекок последовал его примеру.
— А теперь успокойтесь, Ланзолини… и расскажите нам правду.
— Какую правду?
— Что вы делали позавчера вечером, она и вы?
— Мы встретились в восемь в Левенбрау, на пьяцца Витторио Эммануэле.
— Она пришла вовремя?
— Мне их дожидаться не приходится. Потом пообедали у Данте, на пьяцца деи Синьори, где я поспорил с официантом из-за ошибки в счете… Потом отправились в Нуово, где смотрели «Локандиеру» Гольдини… Потом пришли сюда и здесь провели ночь и утро, потому что у меня был выходной.
В эту минуту до них донесся негромкий звук: кто-то поворачивал ключ в дверном замке. Все трое замерли, и Тарчинини шепнул Орландо:
— Молчите!
Посетитель напрасно старался — Орландо заложил дверь засовом. Сайрус А. Вильям на цыпочках подошел к двери, бесшумно снял засов и, резко распахнув ее, сказал:
— Входите, синьора!
И, так как она не двигалась, взял ее за руку и подвел к комиссару, который отвесил поклон:
— Рад вас видеть, синьора Росси… Ланзолини, отвернитесь к окну, я не хочу, чтобы вы обменивались знаками.
Юноша повиновался.
— А теперь, синьора, будьте внимательны и отвечайте продуманно. Позавчера вечером у вас было свидание с этим синьором?
— Да.
— Где?
— В Левенбрау.
— Где вы обедали?
— У Данте.
— Без происшествий?
— Разумеется… А, впрочем, немного повздорили с официантом.
— А потом?
— Потом пошли на «Локандиеру».
— Достаточно… Можете повернуться, Ланзолини.
Орландо обернулся. Мика подошла к нему:
— Что случилось?
Он сухо осведомился:
— Что вам угодно?
— Я не застала тебя в парикмахерской и вот пришла…
— Верните мой ключ и уходите!
Она на мгновение застыла с открытым ртом.
— Но послушай, Орландо, мы ведь собирались…
— Чего я никак не собирался, так это принимать у себя гостей из полиции!
— Что им нужно от тебя?
— О! Так, безделица… просто обвиняют меня в убийстве вашего мужа!
Она засмеялась:
— Ты шутишь! Эуженио застрелился!
— Спросите у этих господ.
Она повернулась к Тарчинини.
— В самом деле, синьора, вашего мужа убили.
— Madonna Santa! Кто?
— Это мы и пытаемся выяснить.
— И вы решили, что Орландо… Мой бедный мальчик!
Но у Ланзолини страх вытеснил все нежные чувства.
— Бедный мальчик в гробу это видал!
Мика догадалась, что ветер переменился и ее счастье под угрозой. Она спросила довольно глупо:
— Что видал в гробу?
— Все!
Она пролепетала:
— И… и меня?
Видимо, тронутый нескрываемым горем молодой женщины, Ланзолини встал и нежно обнял ее за талию:
— Послушай, Мика…
Она воскликнула в тревоге:
— Ты хочешь бросить меня?
Со слезой во взоре Тарчинини упивался этой сценой. Все любовные истории восхищали его, даже самые грустные. Он шепнул Лекоку:
— Ну? Бывает такое в Бостоне?
— Да, но не при посторонних!
— Тогда какая же это любовь? Настоящая любовь плюет на мнение окружающих! У нас любят, не скрываясь!
— Я уж вижу…
Не обращая внимания на эти комментарии, Мика повторила:
— Орландо, ты хочешь бросить меня, я чувствую!
— Так будет правильнее теперь, когда ты овдовела.
Эта неожиданная логика не убедила молодую женщину.
— Значит, по-твоему, было правильно обманывать Эуженио, когда он был жив, а теперь…
Ланзолини отступил на позиции морали:
— Совесть-то у меня есть!
— А у меня, значит, нет?
— Не так уж много, согласись!
Теперь разрыдалась она. Во всех странах мира, когда женщина начинает плакать, мужчина теряется. Орландо не составил исключения.
— Будь же благоразумна, Мика. Я не создан для таких приключений. Я не привык, чтоб убивали мужей моих любовниц… Это мне очень неприятно, уверяю тебя!
— А мне-то каково?
— Это другое дело.
Вопреки ожиданиям Лекока, синьора Росси выпрямилась, безукоризненно владея собой:
— Орландо, — объявила она, — ты не тот, за кого я тебя принимала. Я обманулась в тебе. Этого я не переживу! Я брошусь в Адиче, и пусть моя смерть падет на твою голову!
Она с достоинством кивнула следователям:
— Всего доброго, синьоры!
И вышла, не взглянув больше на Ланзолини. Тарчинини вовремя удержался: он чуть не зааплодировал.
— Какой эффектный выход! Ай да крошка! Слишком хороша для вас, Ланзолини!.. Можете быть свободны.
И обернулся к американцу:
— Парень, который не может удержать такую женщину, неспособен убить мужчину. Идем?
Аргумент не казался Сайрусу А. Вильяму таким уж неоспоримым, но сейчас не время было затевать дискуссию, и он двинулся вслед за своим другом.
Глава 5
По пути к центру города ни Тарчинини, ни Лекок оптимизма не испытывали. Комиссар сосредоточенно хмурил густые брови, американец пережевывал резинку, как бык свою жвачку. Они шли молча, и самый факт, что итальянец хранил такое необычное для него молчание, свидетельствовал о его замешательстве. Он заговорил только когда они достигли понте Нави.
— Синьор Лекок, дело оказалось труднее, чем я сначала думал.
— Позвольте заметить вам, синьор комиссар, что можно было большего добиться от Мики Росси и Ланзолини!
— А зачем? Анонимка, полученная жертвой, указывает на то, что в деле замешано третье лицо. Его и будем искать.
— Конечно, но где искать?
— Мы почти уверены, что Росси был убит у парикмахера. Для начала выясним, какую парикмахерскую он так настойчиво посещал, рассчитывая, видимо, застать там свою жену с любовником.
— По-моему, все указывает на парикмахерскую ди Мартино, патрона Ланзолини?
— Очевидно.
— А если у Росси да Мартино не знают, надо будет пойти к предыдущему хозяину красавчика Орландо. Проще некуда.
— На мой взгляд, даже слишком просто. Чего я никак не пойму, это почему Ланзолини клянется, что только раз видел Росси?
— Он лжет!
— Признайте, что лгать в этом случае глупо — слишком легко проверить. Нет, поверьте, синьор Лекок, что-то за всем этим кроется, но что? Во всяком случае, если вы не против, возьмите на себя опрос хозяев Ланзолини. Вот, держите фото жертвы. А я проверю алиби Орландо и Мики. Если что-нибудь не совпадет с его рассказом, я его заберу.