Только ноги свои резвые переломает, только бока изранит в колючем кустарнике. Недалеко ты отсюда отойдёшь, как сбегутся к тебе лютые звери. Хватай тогда крошки из мешка целыми пригоршнями, бросай зверям, а как сожрут они последнюю крошку – выпусти зайца. Помчится он через кусты да валежник, а звери – за ним. Так и уведёт их заяц от тебя подальше.
Иванич сердечно поблагодарил старика, спешился, коня оставил под дубом, мешок с хлебными крошками на плечо вскинул, зайца за уши взял и вступил в лес.
Едва скрылся из виду старик оборванец, как услышал королевич жуткий вой и злобный рык. Смотрит: окружили его звери лютые, клыки скалят. Вон тигр свирепый жёлтыми глазами сверкает, вон огромная волчица – у той в зрачках зелёный огонь. Медведище пасть разинул, а у ног королевича отвратительная змея кольцами свернулась, шипит, жало высовывает.
Не растерялся Иванич, не позабыл доброго совета. Сунул он обе руки в мешок, две пригоршни крошек захватил да и швырнул зверям. Набросились звери на еду. А королевич всё швыряет им крошки да швыряет. Вот совсем лёгким стал мешок. Последнюю крошку проглотили звери, и тогда выпустил Иванич зайца. Очутившись на земле, зайчишка уши прижал да и задал стрекача. Стрелой полетел по лесу. Бросились звери за ним, оставили Иванича.
Взглянул Иванич на Милицын перстень, увидел, что сверкает алмаз ярче обычного. Тогда зашагал юноша через лес напрямик, смело и решительно.
Едва сделал королевич несколько шагов, как навстречу ему вышел чудной человечек. Ростом он был королевичу от силы по колено, ноги имел кривые, что колесо, и вдобавок весь иглами оброс, точно ёж. А ещё была у человечка предлинная борода: половина бороды за правое плечо заброшена, половина – за левое. А всего чудней вот что было: концами бороды обмотал человечек львиные шеи, и шли за ним степенной поступью два огромных льва.
– Не ты ли, – скрипучим голосом заговорил человечек, – сейчас накормил моих стражей?
Иванич от изумления дара речи лишился, а человечек продолжает:
– Спасибо тебе за доброту. Проси взамен, чего пожелаешь.
Тут Иванич совладал с собой и ответил:
– Одного только попрошу – дозволь через твои владения пройти, вели зверям, чтоб не трогали меня.
– Будь по-твоему, – закивал человечек. – А для верности вот тебе лев в провожатые. Только покинешь мои владения – отпусти льва, не то угодит он в лапы моих недругов.
С этими словами человечек развязал конец бороды, высвободил льва и велел ему служить королевичу охраной.
Долго ещё шёл Иванич по лесу, многих зверей встречал. Но все волки, гиены, леопарды и прочие хищники, видя, какой у Иванича провожатый, сразу пятились, даже рычать не смели.
Спешил королевич, да только ещё много часов ни травы зелёной не видел, ни следов человеческого жилья. Наконец стали расступаться деревья, и замаячила за ними широкая равнина.
Вот королевич вышел из лесу. Лев на месте замер, дальше – ни шагу. Отпустил его королевич со многими благодарностями, а сам на ночлег устроился прямо под открытым небом. Ведь уже смерклось, и нельзя было продолжать путь.
Натаскал Иванич сухой травы да листьев, сложил себе постель; костерок развёл, согрелся, до утра проспал крепким сном. Пробудился, смотрит – посреди равнины сверкает в рассветных лучах дивный дворец. Уже через час был Иванич возле дворца. Отворил двери, внутрь вошёл.
Долго бродил он по мраморным залам да галереям, пока не добрался до широкой лестницы из красноватого камня – порфира. Вела та лестница в дивный сад.
Ещё издали увидел Иванич юных девушек, что плели венки для своей госпожи – несравненной Милицы. Радостью наполнилось сердце королевича. Окликнул он красавицу по имени, и подбежала она к нему, обняла нежно.
Ещё издали увидел Иванич юных девушек, что плели венки для своей госпожи – несравненной Милицы
Поведал Иванич Милице о своих приключениях, и рука об руку пошли они во дворец, за богатый стол. Милица созвала придворных, объявила Иванича своим женихом, велела к свадебному торжеству готовиться.
Пышно отпраздновали свадьбу. Три месяца жили молодые счастливо, а потом получила Милица письмецо от матушкиной сестрицы. Звала её тётушка погостить. Хоть и жаль было Милице с молодым супругом расставаться, но и тётушку обидеть она не хотела. Обещала недолго гостить – через семь дней вернуться. А на прощание сказала Иваничу так:
– Вот тебе связка ключей ото всех дворцовых дверей. Гуляй где захочется. Не ходи только в северную башню, не открывай железную дверцу, что на семь замков и на семь засовов заперта. Откроешь – обоим нам несдобровать.
Обещал Иванич слушаться, проводил молодую жену.
Едва Милица уехала, одолело Иванича любопытство: что спрятано в северной башне, за железной дверцей, за семью замками, семью засовами? Два дня крепился Иванич, а на третий день не выдержал – взял факел и поспешил в северную башню. Один за другим отворил все семь замков, отодвинул все семь засовов. Распахнулась железная дверца.
Что же увидел королевич? Каморка дымная, закопчённая; огонёк в очаге синюшный свет разливает. Над очагом котёл подвешен, в котле смола кипит, а в смоле, скованный железными цепями, человек от боли корчится.
Похолодел королевич. Спросил несчастного, за какое преступление он так жестоко наказан.
– Всё расскажу тебе, добрый юноша, – отвечает страдалец. – Только облегчи ты сперва мои мучения.
– Как же это сделать, дяденька?
– Брызни на меня свежей водою, вот мне и полегчает.
Сжалось от сострадания сердце королевича. Недолго он думал – бросился во двор, зачерпнул воды из фонтана полный кувшин, вернулся в северную башню, вылил воду на пленника.
В тот же миг раздался страшный грохот, словно дворцовые колонны пошатнулись. Поднялся вихрь, закружились вокруг Иванича башни, и ворота, и окна, и сам котёл со смолой. А потом всё исчезло, в воздухе растаяло, и очутился Иванич на каменистой пустоши один-одинёшенек.
Только теперь понял он, к какой беде привело его любопытство. Проклинал, ругал себя королевич, да дела этим не поправил. Пошёл он скитаться по каменистой пустоши. Долго брёл, пути не разбирая, в тяжкие думы погружённый. Наконец мелькнул вдалеке слабый огонёк. Направился Иванич на свет и вышел к жалкой хижине.
Жил там тот самый старик оборванец, что подарил Иваничу мешок с крошками да зайца. Не узнал старик Иванича, но в хижину впустил и на ночлег устроил.
Утром стал королевич спрашивать, не нужен ли кому в окрестностях слуга.
– Сын мой, – отвечал старик, – эти земли пустынны. Мне и самому приходится искать пропитания в дальнем селении. Но, если хочешь ты в услужение наняться, попытай счастья у Корвы – старой ведьмы. Видишь, на задворках у меня течёт ручей? Иди вверх по течению, и часа через три встанет по левую руку песчаный холм. Там-то и живёт старая Корва.
Поблагодарил Иванич старика за совет и направился вверх по ручью.
Через три часа пешего ходу достиг он каменной стены, серой да неприглядной. То были задворки ведьминой усадьбы. Когда же увидел Иванич фасад, кровь у него в жилах похолодела. Окружал ведьмино жилище высокий частокол, а на каждом колу человеческий череп болтался. За частоколом разглядел Иванич домишко чёрный, кривобокий. Окошек всего два, и те решётками забраны, паутинами затянуты, а дверь – из ржавого железа.
Королевич постучался, и отозвалась ведьма скрипучим голосом, пригласила его войти.
Открыл Иванич ржавую дверь – оказался в закопчённой кухоньке. Сидела возле очага безобразная старуха, руки грела. Королевич попросил работы, а старуха отвечает:
– Верно тебе присоветовали. И впрямь надобен старой Корве слуга, как раз такой, как ты.
Спросил Иванич, что нужно делать и каково будет жалованье. Ведьма поманила его за собой, повела сырым, тесным коридором в погреб, который был у неё вместо конюшни. В темноте еле-еле разглядел королевич двух вороных коней.
– Есть у меня кобыла с жеребёнком, – говорит ведьма. – Будешь каждый день гонять их на луг, а вечером домой приводить. Выдержишь год – дам тебе в награду что ни потребуешь. Упустишь моих коней – на себя пеняй. Один кол у меня пустой стоит – вот твоей-то головой я его и украшу. А прочие черепа моим прежним слугам принадлежат – тем, которые за кобылой с жеребёнком не уследили.
Подумал Иванич: «Всё я уже потерял, хуже вряд ли будет» – и согласился на ведьмины условия.
Вот назавтра, едва утро забрезжило, вывел он кобылу с жеребёнком на луг. Даже не пытались кони сбежать. Целый день следил за ними Иванич, а вечером домой пригнал. Ведьма ждала на пороге, встретила королевича ласково, сытный ужин ему подала.
Так стал королевич пастухом. Некоторое время всё шло хорошо – кони слушались, ведьма не ворчала.
Однажды забрёл Иванич с конями на речной берег и видит: лежит на песке огромная рыба. Как её на сушу занесло – непонятно, а только бьётся бедняжка, хочет снова в воду.
Иванич пожалел рыбу, поднял и бросил в реку. А рыба голову высунула и спрашивает человеческим голосом:
– Добрый мой избавитель, чем отслужить тебе?
– Ничего мне не нужно, – отвечал изумлённый королевич. – Я и тем доволен, что тебя выручил.
А рыба в ответ:
– Возьми чешуйку с моей спины, спрячь понадёжнее. Понадобится моя помощь – брось чешуйку в реку, и я к тебе вмиг приплыву.
Иванич поклонился рыбе, отцепил чешуйку с рыбьей спины, спрятал надёжно.
Иванич пожалел рыбу, поднял и бросил в реку
Немного времени прошло. Как обычно, выгнал Иванич коней на луг. Вдруг видит: вдалеке чёрные птицы вьются, то сядут, то в небо поднимутся. Приблизился королевич. Оказалось, напала на орла воронья стая. Как ни могуч орёл, а всех воро́н разом одолеть не в силах; вот-вот заклюют его враги.
Пожалел королевич благородную птицу. Выломал сук и давай воро́н гонять. Многих убил, остальные разлетелись в страхе.
Орёл перевёл дух, вырвал из крыла перо и вручил королевичу.
– Вот, мой добрый избавитель, возьми это перо в знак благодарности. Понадобится моя помощь – подбрось перо в воздух, и я мигом прилечу, всё сделаю для тебя, что в моих силах.