Немало удивился Сигурд: никогда не слыхал он от своей жены резкого слова. Но на сей раз Сигурд счёл, что жена права и гневается обоснованно. Вместе с ведьмой пытался он успокоить ребёнка, но все усилия были тщетны.
Тем временем снова поднялся ветер. Сигурд разбудил корабельщиков, велел им ставить паруса, править к заливу.
Скоро причалил корабль в столичной гавани. Весь народ был очень опечален кончиной старого короля, и потому Сигурда, его наследника, встретили приветливо. Стал он править страной, как ему и полагалось по рождению.
А маленький сын Сигурда, с тех пор как ведьма заняла место его матери, плакал и кричал беспрерывно. Очень дивился тому Сигурд, ведь раньше мальчик был весёлым и спокойным. Взял тогда Сигурд сыну в няньки девицу благородного происхождения. Едва малыш оказался у неё на руках, как перестал плакать и снова начал улыбаться.
Зато король Сигурд всё чаще замечал: очень изменилась его жена после морского путешествия. Прежде никогда она ему не перечила, а тут стала капризной, привередливой, упрямой и несговорчивой. Не укрылись эти перемены и от внимания придворных.
Служили у Сигурда двое юношей – одному было восемнадцать лет, другому – девятнадцать. Лучшей забавой почитали они игру в шахматы, а комната их находилась рядом с покоями королевы. Нередко слышали юноши, как королева разговаривает сама с собою, – слышали, но к словам не прислушивались.
Впрочем, до поры до времени. Однажды, когда королева говорила особенно громко, юноши прильнули к щели между дверью и стеной. Вот что они услышали:
Чуток зевну – всё я красавица.
Пошире зевну – троллья суть проявится.
Во весь рот зевну – троллий облик верну!
Приговаривая так, мнимая королева шумно зевала, а на последнем зевке стала уродливым троллем. Это юноши видели собственными глазами. А ещё видели они, как из-под пола появился трёхголовый великан с большим мешком. Великан назвал ведьму сестрою и поставил перед ней мешок, а ведьма начала выхватывать оттуда куски сырого мяса и жадно пожирать. Так и опустошила весь мешок. Теперь уже юноши не удивлялись, почему за столом, в присутствии короля Сигурда, их королева почти не притрагивается к пище!
Как только последний кусок мяса исчез в ведьминой пасти, трёхголовый великан провалился под пол, а ведьма приняла облик прекрасной королевы.
Мы же вспомним о маленьком сыне Сигурда, отданном на попечение знатной девицы. Однажды вечером нянчила она ребёнка, и одна свеча горела в комнате. Вдруг половицы полетели в разные стороны, образовалась дыра, и из этой дыры поднялась прекрасная женщина в белых одеждах. На ней был тяжёлый железный пояс, к поясу крепилась железная цепь, и другой её конец уходил куда-то вниз, очень глубоко. Прекрасная женщина шагнула к няне, забрала у неё дитя и на миг прижала к груди, потом отдала обратно и исчезла под полом, а половицы встали на свои места, будто ничего и не было. Ни слова не произнесла таинственная женщина, однако няня себя от страха не помнила. Никому не решилась девушка рассказать об этом происшествии.
Назавтра снова сидела она при свече с ребёнком на руках, и в тот же самый час половицы полетели в стороны, и из отверстия поднялась прекрасная женщина в белых одеждах, с железным поясом на цепи. Снова взяла она ребёнка у няни, прижала к себе, но на сей раз произнесла:
– Два использованы, лишь один остался.
С этими странными словами женщина вернула ребёнка и скрылась под полом.
Ещё страшнее стало бедной няне. Казалось ей, что королевскому сыну грозит опасность, но о загадочной женщине няня плохо не думала, ведь та вела себя, как родная мать мальчика.
Няня припомнила слова женщины, стала думать, что бы они значили, и вот что надумала: поскольку уже два раза являлась женщина, не иначе как явится она теперь в третий раз – последний.
Решила няня обо всём рассказать королю Сигурду, упросить, чтобы сам он пришёл в детскую. Сигурд дал согласие и, как стемнело, уселся ждать в детской с обнажённым мечом в руке.
Вот полетели половицы в разные стороны, и явилась прекрасная женщина в белых одеждах, с железным поясом на цепи. Король Сигурд тотчас узнал свою возлюбленную супругу. Размахнулся он мечом, ударил по железной цепи. Грохот послышался, весь королевский замок затрясся, заходил ходуном – вот-вот развалится. А потом всё стихло, и люди понемногу оправились от испуга.
Размахнулся Сигурд мечом, ударил по железной цепи
Король Сигурд обнял жену, и она поведала ему, как ведьма отняла у неё сына и одежду, бросила её в каменную лодку. Долго плыла молодая королева, потеряла из виду корабль, а потом носило её по волнам в кромешном мраке, пока не причалила лодка к тому берегу, где жил трёхголовый великан. Хотел он жениться на королеве, да она отказывалась. Тогда великан посадил её под замо́к и пригрозил: никогда ей света не увидеть. Тут-то молодая королева и придумала план спасения. Сказала она великану, что станет его женой, но с условием: пусть позволит три дня подряд покидать Нижний мир ради встречи с сыном. Великан согласился, только выковал для королевы железный пояс, а цепью себя обмотал. Когда Сигурд разрубил цепь, великан, верно, рухнул на дно Нижнего мира, а поскольку его владения аккурат под королевским замком, то слышно было всем, как метался злодей в смертной тоске.
Теперь-то Сигурду всё стало понятно: вовсе не жена его бранилась да капризничала, а мерзкая ведьма. Велел он посадить ведьму в мешок и забить камнями до смерти, а потом тело ведьмино привязали к конским хвостам. Пустились кони в разные стороны, разорвали ведьму на части. Тут и двое молодых придворных рассказали о жутком превращении, которое они видели в покоях королевы, – раньше-то они помалкивали, боясь ведьминого гнева.
Настоящая королева заняла подобающее ей место рядом со своим супругом и скоро снискала любовь и почитание всех подданных. А няню просватали за дворянина и дали ей богатое приданое[51].
Дюймовочка
Жила-была женщина, и очень ей хотелось иметь дитя – маленькую изящную девочку. Пошла она к колдунье и говорит:
– Я мечтаю о маленькой дочке. Не поможешь ли, не подскажешь ли, где взять её?
– Нет ничего проще, – отвечала колдунья. – Вот тебе ячменное зёрнышко. Не думай, не простой это ячмень, не тот, каким засевают поля, и не тот, каким кормят домашнюю птицу. Ты это зёрнышко посади в цветочный горшок – увидишь, что будет.
– Ах, спасибо! – сказала женщина и дала колдунье шиллинг – действительно, услуга стоила совсем недорого.
Дома женщина посадила ячменное зёрнышко в цветочный горшок, и сразу же вырос из него дивный цветок, вроде тюльпана. Лепестки были плотно сжаты – тюльпан ещё не распустился.
– Какая красота! – воскликнула женщина и поцеловала сомкнутые красно-жёлтые лепестки.
И тугой бутон тотчас раскрылся. Оказалось, это и впрямь тюльпан; зато в самой серединке, там, где лепестки особенно бархатисты, сидела прехорошенькая крохотная девочка. Была она размером с полпальца, иначе – в дюйм высотой; вот женщина и назвала её Дюймовочкой.
Колыбелькой Дюймовочке служила тщательно выскобленная лакированная скорлупка грецкого ореха, перинкой были голубые фиалки, одеяльцем – лепесток розы. Так Дюймовочка спала ночью, а днём играла на столе. Матушка устроила для неё целое озеро. В большую миску налила воды, по краям уложила кувшинки. Вместо лодочки у Дюймовочки был лепесток тюльпана, вместо вёсел – два белых конских волоса. Целый день она плавала и распевала песенки нежнейшим голоском, и вряд ли кто видел более прелестное зрелище!
Но вот однажды ночью, когда Дюймовочка спала в своей чудесной колыбельке, на подоконник забралась старая жирная жаба. Протиснулась она через щель в разбитой оконной раме, плюхнулась брюхом прямо на стол, где стояла колыбелька, да и загляделась на девочку, покрытую алым розовым лепестком.
– Недурная будет жена моему сынуле, – сказала жаба, подхватила колыбельку и вернулась в сад.
А в саду бежал широкий ручей со скользкими илистыми берегами. Там-то, в ручье, и жили жабы – мамаша и сынуля. И внешностью, и повадками пошёл сынуля в мать – был такой же жирнобрюхий, бородавчатый и скользкий.
– Ква-ква-ква-ква-квакса! – только и вымолвил он, увидев прелестную девочку в ореховой скорлупке.
– Говори потише, не то разбудишь её! – одёрнула жаба. – Вон она какая лёгонькая, что твоё пёрышко, – хоть сейчас может сбежать! Ну да ничего! Посадим её на широкий лист кувшинки; она там будет словно на острове. А мы пока подготовим комнату под мшистой кочкой. Там ты славно заживёшь с нею!
В ручье росло множество кувшинок, листья у них были широкие, гладкие. Казалось, они сами по себе плавают на поверхности воды. Старая жаба присмотрела самый дальний лист и поплыла к нему, гребя только одной передней лапой – в другой она держала ореховую скорлупку.
Крошка Дюймовочка проснулась на заре, огляделась и заплакала горько-горько. Ведь со всех сторон её окружала вода, и добраться до суши нечего было даже думать!
А старая жаба тем временем украшала комнату молодых тростниками да чередой. Она очень старалась угодить своей будущей невестке. Когда работа была закончена, жабы поплыли за ореховой скорлупкой, чтобы поставить её в новой спальне прежде, чем туда войдёт сама Дюймовочка.
Старая жаба низко поклонилась девочке и проквакала:
– Вот, познакомься, – это мой сынуля. Я нынче же вас поженю, и ты станешь жить припеваючи под мшистой кочкою!
– Ква-ква-ква-ква-квакса! – только и смог вымолвить жабий сын.
Затем жабы забрали колыбельку и уплыли, а бедняжка Дюймовочка осталась одна на огромном листе. Как горько она плакала – ведь ей совсем не хотелось жить с жабами, скользкими и самодовольными! А вокруг листа уже собрались маленькие рыбки: они отлично видели жаб и слышали их слова, и вот теперь стали высовываться из воды, чтобы взглянуть на невесту жабьего сыночка. Крошка Дюймовочка показалась рыбкам очень миленькой. О нет, они не допустят её свадьбы!