Мужчины молча выслушали тост Альбины. Они осушили бокалы до дна. Выпили и девушки. Альбина вышла из-за стола, подошла к Саиду, обняла его за плечи и прошептала:
– Саид, хотя Фарида снаружи показывает себя бархатной розой с шипами, внутри она – горящий факел! Она очень нежная, тонкая натура. И не знает, что такое страх. Фарида, не зная ещё нот твоей души, коснулась её струн… Слова, как ключи, не успела подобрать к твоей душе. А если ты сам поскорей подберёшь ключ от пламенного сердца моей подруги, она перед тобой, как цветок, распахнёт свою душу. Тогда станешь самым счастливым человеком на свете! Прошу, не обижайся на неё… Видишь, какая она роза! Ты не представляешь, как на работе к ней липнут клиенты. Всем она даёт от ворот поворот. Прошу тебя, пойми, прости её. Будь близким ей, бережливым с ней. Ты даже не представляешь, когда будете вместе, до какой степени она может быть любящей и нужной тебе! Потерпи, приглядись к ней. Не пожалеешь.
Саид и так чувствовал душу Фариды. Она невозмутима, вызывающе смела. Одним словом – девушка-огонь. Нутром чувствовал, что погорячился. Надо сдерживать себя перед девушками, не выпячивать мужской гонор. Желательно быть нежным, доверительным. Он давно искал именно такую девушку: яркую, с горячим сердцем, на которую можно положиться, которая никого и ничего не испугается, даже дьявола во плоти. Ему в команду нужны стойкие бойцы. Не официанток же для кафе подбирает, а настоящих головорезов! Но уязвлённая мужская гордыня всё ещё не стихала: «Какая-то су… а, – пылало сердце, – не успев познакомиться со своим будущим хозяином, возомнила себя царицей Семирамидой! Ничего, подождём! Настанет день, когда подковой согнём и царицу Семирамиду!»
Фарида встала, волнующе двигая бёдрами, гарцуя длинными ногами, втиснутыми в узкие джинсы, глазами вкрадчиво зовя Саида, направилась к речке.
Саид догадался. Мерцая огоньками глаз, спустя время он кошачьим шагом направился туда, где за кустами скрылась Фарида. Он шёл к ней, всем видом демонстрируя, что ищет мира. А Муса хорошо знал своего друга: он мог молниеносно вспыхнуть, просто ради потехи жестоко наказать обидчицу. Неуважение к себе Саид никогда никому не прощал. Муса завертелся на месте. Как бы друг в порыве ярости не сбросил в речку Фариду! Об этом же думала и Альбина. Вскочили, перешёптываясь, заторопились к ним.
Фарида тоже поняла по настроению Саида, что ей следует немедленно погасить пожар, раздутый ею в его сердце. Не для того на природу выехала, чтобы без всякой причины настраивать против себя такого абрека. Она в упор, как любила выражаться, пожелала «пощупать» человека. Проверяла, можно ли в дальнейшем на него полагаться. Кажется, слегка переборщила. Но по своему опыту знала: дружба, начинающаяся со ссоры, обычно бывает крепкой. Теперь ей, как она любила выражаться, надо было «подкатить к новому знакомому и встряхнуть его».
Стоя на холме, безучастно разглядывая азербайджанские сёла, расположенные по ту сторону Нагорного Карабаха, Фарида думала, как смягчить сердце «табасаранского бека». При слове «бек» вновь усмехнулась.
Фарида стала единственной девушкой, которая сумела за последнее время всколыхнуть сердце Саида. Она произвела на него впечатление не только внешней красотой, но и внутренней энергией, бьющей из неё ключом. Её лицо, шея, спина, грудь были осыпаны чёрными как смоль кудряшками. Налетающий ветерок сдувал их со спины на лицо. Чувствуя взгляд Саида, она грациозными движениями руки подхватывала, откидывала пряди с лица. Но очередная волна ветра, поднимающаяся с реки, стряхивала их обратно на лицо, что Саиду очень нравилось.
Фарида была смуглолицая, но это не портило её, а придавало особую восточную пикантность. В её огромных ярко-зелёных глазах с неброско подкрашенными зеленью веками, сверху тонко покрытыми позолотой, то отражалась синь неба, то сияние солнца, утонувшего в реке. Полураскрытые пухлые губы, слегка подведённые розовой помадой, соблазнительно улыбались. Саиду вначале казалось, что её светлые глаза от взглядов, бросаемых на него, становились синими до черноты. Теперь вот от сияния солнца они вновь засияли зеленью, окаймлённой золотом. Её взгляд проникал в самую душу, растапливая его, учащая сердечный ритм.
К ним с поляны спускались Муса с Альбиной. Фарида грациозно повернулась к Саиду, примирительно улыбаясь. Этого ей показалось мало. Она обнажила ровные ряды жемчужных зубов, затем кокетливо высунула кончик языка, чем сразу разрядила обстановку. Какая-то сила придала её телу лёгкость, воздушность. Побежала к мангалу, за собой поманила и Альбину. Они, смеясь, сняли четыре шампура с рыбой, со стола подхватили бутылочку коньяка, два бокала. Фарида разлила напиток. Ярко сияя зелёными глазами, чокнулась с Саидом, выпила. Содержимое своего фужера осушил и Саид. Повторно наполнила бокалы на одну треть, передала Мусе с Альбиной. Они тоже, улыбаясь, выпили. Все накинулись на шампуры с шипящим шашлыком, вгрызаясь в обжигающие куски. Альбина с Мусой выпили ещё по одной.
Не успел Саид полностью отойти от обиды, как Фарида подкралась к нему сзади, хохоча, накинулась на спину, повалила, села на него верхом, приговаривая:
– Признайся, бек, ты простил меня или нет? Если не простил, я тебя побью… Ты, мой лев, не подумал, что девушка тебя может испугаться?.. Заплакать, теряя привлекательность… Умоляю, больше этого не делай! – шептала, соблазнительно глядя ему в глаза.
Потянулась к его губам своими губами, чуть коснулась, соскочила с него и побежала за деревья. За ней, смеясь, грозясь, погнался Саид:
– Вот догоню тебя, закую в золотые цепи!
– У тебя, бек, тогда на золотые цепи не хватит золота всего мира! – звонко смеялась Фарида.
– Я алхимик, весь чёрный металл переплавлю в золото! – хохотал Саид.
– Если весь чёрный металл переплавишь в золото, я согласна!
По поляне птицей неслась Фарида, за ней – Саид.
Муса с Альбиной облегчённо выдохнули: ураган пронёсся стороной.
Коньяк лился рекой. Колдун восточных блюд, известный в некоторых кругах и на западной стороне перевала, угощал пирующих жаренными на углях, в казане мясом, рыбой, курицей, морепродуктами.
Фарида раскрывалась на глазах. Она оказалась не простой ресторанной официанткой, а девушкой, умеющей себя загадочно преподнести, постоять за себя, остро шутить. К удивлению Саида, умела хорошо выпивать. Хотя пила много, не теряла голову, оставалась трезвой. Говорила витиевато, словно шила кружева, умно. Что ни слово – гвоздь в доску. Чем больше она пила, тем заманчивей становилась.
Фарида знала много застольных анекдотов на разные случаи жизни. Меткими выражениями, словами, пересыпанными перцем и солью, повергала в смятение Мусу с Альбиной. Одно время Фарида не заметила, как вновь перешагнула запретную черту – задела самолюбие Саида. Ураган, который, казалось, пошёл на спад, неожиданно стал оживать. От её колких слов Саид смертельно побледнел, рука потянулась к тому месту, где хранился миниатюрный кинжал. Видя это, Муса запаниковал. Если сейчас же он что-нибудь не придумает, чтобы разрядить обстановку, случится что угодно. Не для скандала они собрались в горах, а чтобы подобрать, усилить команду, наладить устойчивые связи с Нагорным Карабахом, Азербайджаном, Арменией. А тут Фарида вновь неудачно сострила. Сколько Муса ни подавал ей предупреждающих знаков, она только подливала масла в огонь.
С лица Саида отлила кровь. Это был первый признак просыпающейся в нём ярости. В такие минуты Саид боялся самого себя. В порыве гнева он мог ударом кинжала искалечить, убить человека. Понимая, что в таких ситуациях перестаёт отвечать за себя, Саид, перед тем как посидеть с друзьями, заранее отдавал Мусе кинжал и пистолет. И сегодня он отдал пистолет Мусе, а вот про небольшой кинжал, который на кожаном ремешке висел у него на шее, позабыл. В любой момент его лезвие, как жало гюрзы, могло выскочить и ужалить Фариду. Вольностей по отношению к себе, которые за трапезой вновь допустила Фарида, Саид больше не потерпит.
Муса сидел как на муравейнике. Он хаотично копался в голове, думая, как разрядить обстановку за столом. Готов был хвататься за любую соломинку, чтобы приостановить, погасить разгорающийся вновь пожар. Его взгляд остановился на магнитофоне. Надо включить музыку и всем пуститься в пляс. Включил. Муса пригласил на танец обеих девушек. Раздражённо, как неподкованный брыкающийся конь, к ним присоединился и Саид. В танце Фарида заметила, как взбешён Саид. Она позабыла про слово с перчинкой, что слетело у неё с языка, а теперь спрашивала себя: «В этот-то раз за что?»
У Саида потемнело лицо, на котором не двигался ни один мускул. Ноздри хищно вздрагивали. Он выглядел как зверь, готовящийся к прыжку. В глазах замерцали нехорошие огоньки. Такие огоньки Фарида замечала в глазах некоторых армянских и азербайджанских боевиков, когда кто-то из них собирался резать ножом противника. Её сердце замерло, предчувствуя беду. Альбина растерянно глядела на Мусу, спрашивая глазами: «Что делать?» Он тоже дико озирался на неё.
Саида трясло. Он уже не владел собой. Фарида, вместо того чтобы разрядить обстановку, потушить начинающийся пожар, глядя в лицо Саида, неестественно смеялась. Она, как это бывает в кульминационный момент ожидания удара противника, невольно перешла на автопилот. Вместо того чтобы сбежать, раствориться, она приблизилась, прижалась к Саиду. Одну руку положила на его плечо и, артистично вертя над головой другой рукой, пошла кругами. Зашла в эпицентр начинающегося извержения вулкана.
Муса почувствовал, что Саида стало отпускать: злобный оскал, расслабляясь, превращался в улыбку. Из глаз исчез враждебный блеск, щёки разрумянились. У Мусы словно гора с плеч свалилась. Фарида, интуитивно чувствуя состояние Саида, шёпотом произнося страстные слова, заиграла глазами: «Смотри на меня, бек, они источают страсть. Захочешь, они будут смеяться, улыбаться только тебе!» Артистично протягивая к нему красивые руки с длинными пальцами, ровными ногтями, манила его в свои объятия. Полураскрытые губы, пухлые, жаждущие ласки, тянулись к нему. Танцуя, она стала источать ароматы тела, словно где-то там, внизу живота, раскрывались бутоны роз, распространяя пыльцу. Саид, приободрённый девушкой, всем телом потянулся к ней, порываясь обнять, привлечь к себе. Загадочно улыбаясь, увёртываясь из его требовательных объятий, убегая, она пряталась то за одним выступом пещеры, то за другим.